Репортаж из Японии. 02.12.1946.
Автор: PaparaziВсех приветствую! Продолжение статей о оккупации Японии. Спустя почти полтора года после предыдущей, поведанной Вам в предыдущем блоге.
* * *
Генерал Макартур и его помощник выходят из токийского штаба
Репортаж из Японии
Оккупация США во главе с генералом Дугласом Макартуром - это большой успех, в котором мудро используется драгоценная историческая возможность автор: НОЭЛЬ Ф. БУШ
Ноэль Ф. Буш, один из старших офицеров ФБР, был отправлен в Японию, чтобы рассказать об оккупации страны американскими войсками под командованием генерала Дугласа Макартура. В этой статье он отвечает на такие вопросы, как:
►Почему японцы теперь любят американцев
►Почему было мудро оставить Хирохито
►Почему Россия ничего не добьется в Японии
►Как на самом деле работает оккупация
►Что это значит для будущего
ТОКИО, ЯПОНИЯ
Моши, моши, анонай, Анонай, анонай!
Моши, моши! Анонай, ах, так деска!
ЭТОТ странный маленький куплет можно спеть на мотив "Лондонский мост рушится", и переводится примерно следующим образом: "Хель ло, привет, ты здесь? Ты там, ты там! Привет, привет! Ты там? Ах, вот как!” Представляющий собой попытку американцев воспроизвести звук японского телефонного разговора или, действительно, японского разговора любого рода, в котором эти фразы, кажется, повторяются с поразительной частотой, он был составлен американским корреспондентом в первые дни оккупации. Tokyo Mose, преемник печально известной Tokyo Rose на армейском радио, выпустил ее в эфир, японские радиостанции скопировали ее, и в течение нескольких недель она стала частью стандартного репертуара девушек—гейш и местных певцов - для чьей аудитории, конечно, даже мелодия была в новинку.
Популярность "Моши, Моши" сейчас, к счастью, идет на убыль, но она, как и любая другая, дает представление о том, что в настоящее время происходит в Японии и что все это значит. Дружеская мистификация, предложенная песней, выражает отношение американских войск к оккупации. Его восторженное принятие японцами выражает их отношение. Эти два удивительных, но взаимодополняющих состояния ума, в свою очередь, в значительной степени объясняют то, что, очевидно, является одним из самых важных социальных, политических, экономических и военных событий в мировой истории, из которых далеко не наименее впечатляющей особенностью является то, что его настоящие авторы — то есть население США — знают так удивительно немного об этом.
Одна из причин, по которой общественность США так мало знает об оккупации, может заключаться в том, что, в то время как успехи и провалы становятся новостями, только успех делает историю; и оккупация сенсационно успешна, если судить по тому, чего от нее ожидали год назад, по сравнению с оккупацией Германии или по любым другим разумным стандартам.
Основным фактором успеха американской оккупации Японии является, по определению, характер самих японцев. Японцы превыше всего восхищаются победой в войне. Они - восприимчивая раса, которая на протяжении веков делала особый упор на усвоении достижений других народов. Еще более ценным для японцев, чем победа или подражание, является "лицо”, или самоуважение. Когда прибыли американцы, они, несомненно, заслужили восхищение как победители. Что касается иностранцев, то у них была двойная претензия на подражание. И, наконец, единственный способ, которым японцы могли сохранить хоть какое—то лицо в своем затруднительном положении, состоял не в том, чтобы признать, а в том, чтобы объявить, что они были избиты властью - что, кроме того, оставляло им шанс полностью сохранить лицо, став в конечном итоге более американскими, чем сами американцы.
Таким образом, идея о том, что японцы покорно выполняют свои обещания вести себя прилично, является лишь тенью истины. Правда в том, что японцы не только ведут себя, но и фактически ведут себя так, как будто оккупация армией США и правительство Дугласа Макартура с самого начала были их военной целью № 1. Наличие американских моделей под рукой для копирования равносильно своего рода Рождеству каждый день и заставляет японцев любить США еще больше. Японцы приступают к своим последним начинаниям в области имитации со всем усердием, которое ранее позволяло им создавать индустрию высшей лиги через 50 лет после того, как они узнали, что локомотивы - это не драконы.
Помимо характера японцев, наиболее важным фактором успеха оккупации является генерал армии Дуглас Макартур, который максимально использовал японскую реакцию. Работа Макартура началась с его искреннего согласия с решением Вашингтона позволить японцам сохранить своего жалкого маленького императора. Если бы Макартур выгнал императора, он бы не только сильно поубавил энтузиазм японцев по отношению к своим завоевателям, но и взял бы на себя управление враждебной нацией, язык которой нам настолько неизвестен что и тысяча американских переводчиков, за исключением Нисея, не владеют им как родным. Сохранив императора, Макартур не только обеспечил добрую волю своих подданных, но и приобрел готовую машину для ее использования - около 1.700 000 японских граждан на государственной службе. Конечным следствием этого является то, что он управлял Японией с административным персоналом, подходящим для крупного американского города, что является неслыханной экономией средств для потенциально враждебного населения численностью около 73 000 000 человек.
ТОЛПЫ японцев ждут у штаб-квартиры, чтобы посмотреть на Макартура, который стал их национальным героем.
Роль Макартура в Японии двойственна. Как главнокомандующий вооруженными силами на Тихом океане, он возглавляет весь военный и гражданский персонал на театре военных действий, включая 152 000 американских и 38 000 британских военнослужащих, которые вместе составляют оккупационную армию. Как верховный главнокомандующий союзных держав, он отвечает за выполнение директив Комиссии по Дальнему Востоку в Вашингтоне. На практике последнее является более важной из его обязанностей, поскольку, хотя, с одной стороны, он может и действительно лишает Гейта полномочий по управлению оккупационной армией, FEC может и действительно делегирует ему большую часть ответственности за формулирование и проведение политики. Как верховный главнокомандующий союзных держав, он отвечает за выполнение директив Комиссии по Дальнему Востоку в Вашингтоне. На практике последнее является более важной из его обязанностей, поскольку, хотя, с одной стороны, он может и действительно лишает Гейта полномочий по управлению оккупационной армией, FEC может и действительно делегирует ему большую часть ответственности за формулирование и проведение политики. Штаб Верховного командования союзных держав, или SCAP, как его обычно называют, состоит из примерно 2000 военных и гражданских сотрудников, в основном размещенных в одном довольно просторном офисном здании в Токио с кондиционерами, принадлежащем страховой компании, которая до сих пор занимает подвал. Сказать, что эти люди управляют Японией, - это преуменьшение, поскольку их обязанности и способности выходят далеко за рамки обычного значения этого термина. В дополнение к управлению Японией через ее собственную империю, кабинет министров и сейм, они также реформируют ее; и ввиду готовности реформаторов и имеющихся в их распоряжении средств, их участие в этой линии ограничено только 1) их связью с японцами и друг с другом, 2) их собственными способностями и 3) часами в сутках.
Одна из причин, по которой вся история японской оккупации была проигнорирована, может заключаться просто в том, что ее чрезвычайно трудно рассказать. Таким образом, любая попытка докопаться до истины в этом вопросе, возможно, должна начинаться с простого описания того, как все это выглядит.
Посетитель оккупированной Японии прибывает самолетом или кораблем в Иокогаму, портовый город, который скорее относится к Токио, чем Джерси-Сити к Нью-Йорку. Затем он отправляется в столицу либо на электричке, либо по ухабистому, пыльному, убогому шоссе, на окраинах которого заросшие сорняками участки, усеянные деревянными лачугами или бетонными руинами, указывающими на жестокие бомбардировки и импровизированное восстановление. Примерно через 20 миль начинают бросаться в глаза солидные здания, и общий вид района наводит посетителя, если он привык к столичной Америке, на мысль, что он, должно быть, находится на окраине какого-нибудь крупного населенного пункта, такого как северный Бронкс. Затем его машина останавливается, и ему сообщают, что он находится в центре Токио.
Выясняется, что у большинства улиц нет названий; что японцы передвигаются гомонящими стайками и носят сандалии на деревянной подошве с каблуками с обоих концов; что здесь очень сыро и пахнет дымом и старой рыбой. Первое впечатление посетителя о Токио оставляет желать лучшего.
Посетитель находится по официальным делам, иначе он не был бы в Токио (если, конечно, он или она не является тем, кого в новом лексиконе эпохи оккупации довольно пренебрежительно называют "иждивенцем"**). Следовательно, его первая забота - получить двухкомнатную квартиру, то есть номер, либо в отеле "Империал", если он окажется высокопоставленным офицером, либо в одном из нескольких других отелей, которые уступают даже этому сильно переоцененному караван-сараю. Затем он направляется в штаб-квартиру в здании Дай Ичи, где оказывается затерянным в алфавитном лабиринте, в котором обитатели многозначительно перебрасываются такими словами, как "СКАП”, "АФПАК” или "джипу”. Незнакомцу требуется некоторое время, чтобы разобраться в этом. К тому времени, когда он это сделал, он уже уловил вкус жизни в Токио для его оккупационного персонала.
Этот привкус не присущ космополитической жизни в большом городе, поскольку люди, с которыми он общается, в большинстве своем - другие американцы. Это не жизнь маленького городка, потому что, помимо всего прочего, в нем отсутствуют такие удобства, как свежая еда, хорошие автомобили и прекрасные дороги. В нем есть некоторые элементы похода, неуместно проводимого в городских условиях, поскольку почти все, военные или гражданские, носят старые брюки и рубашки цвета хаки. Более того, это наводит на мысль о каком-то кошмарном бизнес-съезде, проводимом среди руин, на который председатель отдела развлечений опоздал на поезд и где посещение является постоянным и обязательным.
Профессия - японский комнатный мальчик, которому велели разбудить своего хозяина в 8 часов, он на цыпочках входит в комнату, пишет на листе бумаги: "Сэр, уже 8 часов, пожалуйста, проснитесь”, кладет записку на бюро и снова выходит на цыпочках, не издавая ни единого звука.
Это пара крутых японских гольфистов на одном из немногих неизведанных полей, которые машут медленной четверке GI, чтобы она шла вперед. Это цвет и состав консервированной свеклы, капустного салата, тушеной моркови и майонеза на тарелке для закусок, тщательно подобранных, потому что японцы ценят еду за ее внешний вид, а не за съедобность. Но к тому времени, когда он обнаружил все это, посетитель также узнал, что место его открытий, Токио, - это ни в коем случае не вся оккупация. Действительно, как ни странно, Токио вообще не является оккупацией, поскольку SCAP - это всего лишь штаб-квартира оккупации.
Восьмая армия США, которая удерживает всю Японию, за исключением британской зоны западного Хонсю и острова Сикоку, размещена, в основном небольшими подразделениями, в широко разбросанных гарнизонах. Им руководит из своего штаба Восьмой армии в Йоко Хама генерал-лейтенант Роберт Л. Эйхельбергер, который, как и генерал-лейтенант Джон Р. Ходж, командующий оккупационными силами в Корее, обладает эффективной автономией. Основная работа Восьмой армии заключается в том, чтобы 1) проверять усилия японцев по выполнению директив SCAР и 2) поддерживать себя счастливыми в умеренно тяжелых условиях незнакомой среды, где девушки говорят на незнакомом языке и не соответствуют привычным стандартам красоты.
В ОБЩИНЕ КВОНСЕТ-ХАТ ПРОЖИВАЮТ ИЖДИВЕНЦЫ АМЕРИКАНСКИХ СОЛДАТ
Несмотря на последнее препятствие, ввиду японского энтузиазма к (наследным завоевателям!!! Неудивительно, что "братание”(фратернизация) кажется еще более неподходящим эвфемизмом для того, что происходит в Японии, чем для аналогичных мероприятий в других местах.
В этом направлении у генерала Эйхельбергера хватило здравого смысла позволить природе идти своим чередом, в результате чего плохое поведение было сведено к минимуму. Ветераны боевых действий были очарованы контрастом между поведением японских гражданских лиц дома и японскими солдатами, с которыми они сталкивались в других местах. Новоприбывшие из дома, напротив, часто проникнуты прекрасным боевым азартом против японцев как расы. Иногда это приводит к небольшим неприятностям, пока они не осознают суть ситуации и не улучшат свои манеры.
Оккупационная служба имеет, по крайней мере, некоторые аспекты кругосветного путешествия, что связано с многочисленными и великолепными пивными залами, театрами, зонами отдыха и отелями для солдат, а также офицеров, разбросанными по всему живописному ландшафту Японии. Войска, оккупирующие Японию, испытывают мало трудностей. Учитывая сотрудничество с японцами, их количество достаточно для того, чтобы делать все, кроме как привлекать к себе много внимания. В крупных городах преобладание оккупационных транспортных средств и их превосходство над грузовиками, работающими на угле, повозками, запряженными волами, двухколесными повозками, велосипедными фургонами-экспрессами и пони Томми Фиддлера, которые сейчас являются обычным японским средством передвижения, создают преувеличенное впечатление повсеместности. В других местах, однако, они являются гораздо менее заметной особенностью сцены. Японская сельская местность, аккуратное лоскутное одеяло из маленьких гор и зеленых ровных долин, покрытых рисом или пшеницей, не была затронута войной; и многие города и деревни или даже целые районы не сталкивались с более впечатляющими свидетельствами поражения, чем случайное облако пыли, поднятое проезжающим джипом.
Поскольку верховный штаб генерала Макартура и оккупационная армия генерала Эйхельбергера являются душой и телом американского предприятия в Японии, возможно, странно, что то немногое, что общественность США слышит об этом вопросе, часто касается двух совершенно разных и относительно незначительных придатков. Одним из них является проводимое раз в два месяца заседание Совета союзников по Японии, которое проводится в зале заседаний правления компании Meiji Life Insurance Building по улице от Дай Ичи; а другой - судебный процесс по военным преступлениям, который бесконечно гудит в здании японского военного министерства на окраине города.
ВОЕННЫЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ И ЯПОНСКИЙ ДОРОЖНЫЙ КОП СОТРУДНИЧАЮТ НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ГИНДЗА
Как и Нюрнбергские процессы, токийские процессы широко освещаются по целому ряду причин. Все судебные процессы звучат драматично; их легко освещать, но этот, хотя и не так привлекателен, как его аналог в Германии, тем не менее имеет впечатляющий звездный состав на скамье подсудимых. Факт, однако, заключается в том, что, несмотря на умелые усилия главного прокурора Джозефа Б. Кинана, само событие является тусклым; и если его цель состоит в том, чтобы показать японцам их ошибки, еще не слишком рано отмечать его как частичный провал.
* * *
РОБЕРТ ГРЕЙ из Лос-Анджелеса и Харуко Вакару, токийская актриса, показывают правила братания. Здесь он вежливо снимает обувь перед входом в ресторан, вход в который запрещен.
ПРОВОЗ на раме - это нарушение правила, запрещающего обхват руками.
ПОЕЗДКИ на джипах определенно противоречат правилам оккупации.
РАЗДАВАТЬ СИГАРЕТЫ здесь запрещено. Это правило нарушается очень часто.
ПУБЛИЧНЫЕ ПОЦЕЛУИ запрещены, как и другие проявления привязанности.
ОБЕДАЯ В ЯПОНСКИХ ДОМАХ солдат должен сам приносить еду.
ЛОДОЧНАЯ ПРОГУЛКА НА ПРУДАХ и озерах вблизи Токио - популярное и допустимое времяпрепровождение.
ДЕВУШКИ МОГУТ ЕЗДИТЬ на армейских автомобилях, когда они находятся на экскурсиях Красного Креста.
ПОЕЗДКА В трамвае или автобусе затруднена из-за нехватки транспорта.
ПУБЛИЧНОЕ ДЕРЖАНИЕ за РУКУ разрешено и часто практикуется. Для этой серии снимков Грею и мисс Вакару потребовалось специальное разрешение от главного маршала Токио.
* * *
Союзный совет раздает советы бесплатно
В ЯПОНСКИХ ПОЕЗДАХ ЕСТЬ НЕСКОЛЬКО ВАГОНОВ, ЗАРЕЗЕРВИРОВАННЫХ ТОЛЬКО ДЛЯ АМЕРИКАНЦЕВ
В Совет Союзников входят по одному члену от США, Британского Содружества, России и Китая. В отличие от Дальневосточной комиссии в Вашингтоне, которая номинально является директивным органом по оккупации, это консультативное учреждение. Что придает его заседаниям пикантный привкус, так это то, что они служат рупором сильного недовольства единственного члена, у которого есть какие-либо серьезные критические замечания, а именно блистательного и неисправимого российского генерал-лейтенанта Кузьмы Н. Деревянко.
АМЕРИКАНСКИЕ ПОЛКОВНИКИ ПОЛУЧАЮТ КОМФОРТАБЕЛЬНЫЕ РЕКВИЗИРОВАННЫЕ ДОМА
Заседания Совета союзников обычно сразу же превращаются в обмен колкими любезностями между генералом Деревянко и менее резким, но значительно более последовательным представителем посольства Макартура Джорджем Атчесоном-младшим. Сидящий за столом напротив последнего генерал, похожий на бывшего полузащитника, носит малиновые погоны размером с черепицу и усмехается лучше всех, затягиваясь русской сигаретой королевских размеров, обвиняет своего избранного противника во всем - от фашизма до дилетантизма и приносит новую обиду на каждую встречу. Г-н Атчесон, зная, что генерал Макартур чувствовал себя в состоянии игнорировать выводы Совета, а также сами заседания с тех пор, как он выступил на первом из них прошлой весной, обычно отвечает, что мнения генерала окажутся очень полезными и что он очень благодарен за возможность услышать о них.
РУССКИЙ ГЕНЕРАЛ Кузьма Деревянко возглавляет огромную советскую миссию.
Если общественность США остается равнодушной к этому несколько приглушенному столкновению, то российская миссия, возглавляемая генералом Деревянко, похоже, этого не делает, и его деятельность ни в коем случае не ограничивается его двухнедельными беседами с мистером Атчесоном. Средний размер других ведущих миссий в SCAP составляет менее 100 человек, а их общий персонал, вместе взятый, не дотягивает до российского, который составляет около 300 человек. Одна из причин, по которой России нужно так много людей для ее миссии, может заключаться в том, что русским требуется двойной набор переводчиков. Другая причина может заключаться в том, что точно так же, как Япония географически более близка к России, ее традиционному врагу, чем к США, так и политически, социально и духовно японский народ, возможно, даже более склонен к коммунизму, чем к демократии.
Коммунизм идеально вписался бы в авторитарную семейную модель нации, и, если бы у японцев был шанс и стимул, они могли бы начать подражать русскому сталинизму с таким же энтузиазмом, с каким они сейчас копируют демократию в США. Новая конституция Японии не только отказывается от войны, но и содержания армии любого рода. Таким образом, ввиду усиления напряженности между США и Россией японцы уже начали задаваться вопросом, какой вывод следует сделать из этого набора обстоятельств. Одна школа японской мысли придерживается мнения, что США будут чувствовать себя обязанными оккупировать Японию более или менее постоянно, то есть до тех пор, пока Россия не исправит свои манеры. Другая школа предполагает, что США в настоящее время будут вынуждены не только позволить японцам перевооружиться, но и настаивать на этом. Конечно, очень немногие японцы верят, что США оставят остров, имеющий стратегическое значение по отношению к Азии по крайней мере, сравнимый с Англией по отношению к Европе, совершенно неспособным защитить себя от ближайшего соседа с явно ненасытным аппетитом к экспансии.
Российская пропаганда в Японии, несмотря на усилия генерала Деревянко, похоже, пока не очень быстро завоевывает популярность, отчасти из-за загадочности японской Квантунской армии, а отчасти из-за личного престижа самого Макартура. В то время как США в настоящее время репатриировали несколько миллионов японских заключенных из Китая, Кореи и Южной части Тихого океана, даже местонахождение около 1 000 000 человек, захваченных русскими в Маньчжурии, остаются неизвестными, и только русские знают, используются ли эти заключенные в качестве рабского труда на железных дорогах и шахтах в Сибири или их готовят для последующего использования в качестве пятой колонны. Что касается Макартура, то вскоре после начала оккупации у многих японцев сложилось впечатление, что он был коммунистом и хотел, чтобы Япония следовала коммунистической линии. Это, однако, было всего лишь характерной японской чрезмерной реакцией на его действия по освобождению политических заключенных-коммунистов из токийских тюрем. Более поздние события, включая ссоры в Совете союзников, убедили японскую общественность в том, что его золотая тесьма на самом деле не была украшена серпом и молотом.
ИМПЕРАТОР ХИРОХИТО с императрицей Нагако обнажают голову в ответ на одобрительные возгласы толпы, собравшейся за пределами дворца, чтобы отпраздновать новую демократическую конституцию Японии.
НА площади ИМПЕРАТОРСКОГО ДВОРЦА в Токио толпа из 75 000 восторженных японцев собралась, чтобы отметить официальное обнародование новой национальной конституции 3 ноября. Столбы ворот у входа на площадь сделаны из сращенных вечнозеленых ветвей. Мост на заднем плане ведет к разбомбленному дворцу императора. Военнослужащие помогали японской полиции контролировать толпу.
Оккупация преследует грандиозные цели
При рассмотрении деятельности Макартура в качестве верховного главнокомандующего союзных держав и рассмотрении политики его администрации в противовес ее практическим аспектам следует помнить об одной важной вещи - основной цели оккупации. Полностью определенную Потсдамской декларацией, её можно кратко сформулировать как делающую Японию 1) неспособной и 2) нежелающей вести войну. Чтобы превратить то, что раньше было самой милитаристской нацией на земле, в страну, которая будет постоянно мирной, требуется гораздо больше, чем положение новой Конституции Японии, запрещающее оружие как инструмент политики. Это означает отобрать власть у тех людей, которые вели последнюю войну в Японии, и держать ее подальше от тех, кто, возможно, захочет начать следующую. Это означает дать японцам такое образование, чтобы они знали достаточно о себе и мире, чтобы не захотеть во второй раз подставить голову под циркулярную пилу, как прирожденные немцы. Наконец, это означает создание в стране экономики, достаточной для поддержания этой программы. Аппарат Макартура для достижения этих целей является сравнительно новым, а также небольшой организацией. Еще осенью 1944 года оккупация Японии не была чем-то большим, чем морщинка на лбу специального комитета, называемого SWNCC и состоящего из представителей государственного, военного и военно-морского ведомств, которые пытались выработать какую-то формулу для проекта. Даже когда капитуляция наконец произошла, многим младшим и старшим офицерам пришлось проводить допоздна ночи в Маниле, разрабатывая предварительные планы урегулирования ситуации. После этого первыми проблемами оккупации были, конечно, чисто военный вариант высадки войск, их распределения по стране с необходимыми припасами и начала разоружения японской армии. Только в то время, когда это продолжалось, и когда генерал Макартур издавал первые директивы по политике оккупации, правительство SCAP, отдел гражданской информации и образования, а также экономический и научный отделы начали функционировать. Импровизированный вокруг них, SCAP с тех пор превратился в уникальное учреждение, которое, действуя либо по предложению, либо по указу, напрямую или через Центральное бюро связи японского правительства, в настоящее время позволяет Макартуру управлять Японией так же полно, и во многих отношениях более эффективно, чем правительство в Вашингтоне управляет США. Политика в отношении оккупации официально установлена FEC в Вашингтоне, но характер работы таков, что в значительной степени исполнительная функция включает в себя выработку политики. И точно так же, как FЕС предоставляет Макартуру довольно полную свободу действий в этом направлении, он сам делегирует ответственность начальникам секций SCAP. Следовательно, из своих убогих маленьких комнатушек в здании Дай Ичи, Радио Токио или в одном или двух других частях реквизированных городских офисных помещений они и главы их отделов могут контролировать и контролируют огромные куски японской политической, культурной или экономической жизни с меньшими затратами, чем можно было бы потратить на управление киоском с сигарами в США.
Среди мероприятий SCAP на сегодняшний день, безусловно, наиболее известными были действия его правительственной секции, возглавляемой бригадным генералом Кортни Уитни, с помощью которой Макартур провел общенациональные выборы, на которых впервые проголосовали 14 000 000 японских женщин, недавно получивших избирательное право; лишил императора права заявлять, что он имеет божественное происхождение, и дал нации новую "конституцию". Эти пункты сами по себе были бы весьма похвальной работой за год, но они представляют собой лишь часть деятельности Правительственного отдела. Еще более значимыми для будущего могут быть менее сенсационные, но более фундаментальные достижения, подобные, например, отделу правительства префектуры, которым руководит майор Сесил Дж. Тилтон с помощью двух помощников осуществил полную реорганизацию местного самоуправления по всей Японии.
Реформы распространяются на деревни
ГУБЕРНАТОРЫ 46 префектур Японии раньше назначались национальным правительством в Токио. Отныне губернаторы, а также мэры городов и сел, которые раньше утверждались губернаторами и избирались местными советами, будут избираться прямым всенародным голосованием. Муниципальные собрания и собрания префектур будут реформированы, а методы избрания их членов улучшены. Конечным результатом всего этого будет изъятие всего провинциального правительства из рук национального правительства, которое раньше могло контролировать его, щелкнув главным выключателем в Токио, и передать его в руки народа. Японские политические лидеры в будущем должны выходить из рядов местной политики, а не из элиты токийской правящей бюрократии.
ПРИЗАМИ школьного забега в честь Дня Конституции являются три рыбы, ассорти из фруктов и овощей. Японцы ценят еду больше за ее внешний вид, чем за вкус.
Майор Тилтон руководит только одним из подразделений Правительственной секции. Другие, контролирующие правительственные полномочия, государственную администрацию, чистки и общественное мнение, были и остаются заняты рядом изменений, которые, учитывая энтузиазм японцев по поводу изменений, должны привести к реформации, значительно более радикальной, чем реставрация Мэйдзи в 1867 году, которая позволила Японии стать мировой державой в первую очередь. Но реформирование японского правительства - это только начало программы SCAP. Стабилизация реформ предполагает обучение японцев, особенно молодых японцев, тому, чтобы они настолько хорошо оценили свои новые преимущества, чтобы они никогда больше не реагировали на военную пропаганду. Следовательно, еще более фундаментальной и далеко идущей, чем работа правительственного отдела, может быть работа, возложенная на Отдел гражданской информации и образования SCAP, который сейчас возглавляет молодой подполковник морской пехоты по имени Дональд Ньюджент. Деятельность CI&E затрагивает чувствительный нервный центр национальной культуры, и в них план Макартура по сохранению структуры японского правительства служит двойной цели. Это обеспечивает не только экономию средств, которая определяет все остальные его операции, но и освобождает SCAP от попыток выполнить работу, которую, по определению, могут выполнять только сами японцы. В Японии насчитывается 18 000 000 учащихся, 500 000 учителей и 50 000 школ. Реформа CI&E в этой огромной организации проводится Ньюджентом при содействии примерно 30 американских преподавателей (большинство из них высококонкурентные, но совершенно неизвестные), или примерно половина персонала, который потребовался бы для простого школьного опроса в одном штате США. Но вся сфера образования составляет менее половины общей ответственности CI&E.
ХОЛИ) ПРИВЕТСТВИЕ, которое японские школьники каждый день давали своим учителям, было глубоким поклоном, как показано выше. О новом методе смотрите ниже.
В дополнение к надзору за трансформацией японского преподавания и его методов, CI &E функционирует как своего рода офис по связям с общественностью для внешнего мира. Поскольку японцы мало слышали об этом мире в течение последних двух десятилетий, и это немногое было ложью, они, естественно, нуждаются в помощи в интерпретации этого для себя с помощью прессы, кино и радио.
НОВОЕ ПРИВЕТСТВИЕ - это вежливое "доброе утро", произнесенное без поклона. В новых учебниках, подготовленных японскими авторами, отсутствует учение синтоизма и фальшивая история.
Японцы получают песни и мыльную оперу
ДАЖЕ с большим энтузиазмом, чем сотрудничество газет— владельцы и репортеры которых приветствуют возможность говорить правду — это сотрудничество радио и кино. Японское радио раньше было монополией, поддерживаемой не рекламой, а гонорарами примерно 5 000 000 владельцев радиоприемников. Программы на 60% состояли из речей, произносимых монотонно политиками или дикторами, у которых было мало стимулов быть интересными. Теперь директора программ приходят в отдел радиовещания CI & E за советом о том, как использовать среду в соответствии с американскими стандартами. Форумы общественного мнения в прямом эфире, специальные программы для рабочей аудитории, прямые развлечения и все другие новинки были восприняты японскими артистами и аудиторией с почти пугающим рвением. Шестьдесят процентов японских программ теперь состоят не из речей, а из популярной музыки, как японской, так и американской. Еще более тревожными являются последние тенденции в японских микрофонных манерах. Это наводит на мысль, что, наряду с благами демократии, японцы собираются проглотить медоточивого диктора радио даже без тех ощущений рвоты, которые так неизменно сопровождают тихий вечер у циферблата в американской мыльной опере, которая уже началась и вскоре может превзойти американскую модель по идиотизму.
Правительство SCAP и отделы CI&E окажут заметное влияние на жизнь японского народа; но какова на самом деле жизнь самого народа и какой она будет, независимо от того, верит кто-то в экономическую интерпретацию истории или нет, остается в значительной степени экономической проблемой. У 73 000 000 жителей Японии есть только 15 000 000 акров пахотной земли, на которых они могут прокормить себя и свое растущее потомство. Это настолько трудный подвиг, что на самом деле неудивительно, что некоторые из них хотели захватить территорию в другом месте. Задача экономического и научного отдела SCAP - следить за тем, чтобы будущая экономика Японии основывалась не на мечтах о расширении, а на внутренней самодостаточности, поддерживаемой тихоокеанской торговлей; и чтобы контроль над этой экономикой был децентрализован и передан в руки тех, для кого внутреннее благосостояние обеспечивает адекватную стимул, т.е. рабочие, мелкие бизнесмены и фермеры.
Секцию ГРАЖДАНСКОЙ ИНФОРМАЦИИ и образования SCAP возглавляет лейтенант.
Полковник Ньюджент (с трубкой), который здесь встречается с сотрудниками в здании Радио Токио.
Это великолепное изменение подразумевает существование какой-то работоспособной экономики. Следовательно, вся остальная часть программы SCAP и даже способность японского народа вообще функционировать зависят от отдела ESS SCAP, 20 с лишним подразделений которого имеют маленькую шаткую пристройку к зданию Dai Ichi в полном распоряжении.
ТРУДОВОЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ SCAP возглавляет бывший учитель истории по имени Теодор Коэн. Начальники подразделений в основном гражданские лица, получают до 10 000 долларов в год.
Трасты Дзайбацу ликвидированы
ESS находится под командованием бригадного генерала Уильяма Марквата, бывшего офицера противовоздушной обороны, чьи обязанности в основном административные. Лучшим примером власти, имеющейся у его подчиненных, и того, как они ею пользуются, возможно, является уничтожение 15 с лишним крупных дзайбацу Японии, или семейных корпораций, которые раньше владели или контролировали две трети национальной торговли, промышленности и банковского дела. Хотя, абстрактно, США не заботит, есть ли в Японии кумовские тресты или монополии, цель оккупации в уничтожении дзайбацу достаточно очевидна. Такие объединения слишком велики для своих домашних штанов и оказываются слишком легко способными к сотрудничеству, чтобы служить экспансионистскому правительству или даже управлять им. Более диффузная промышленная модель, при которой множество небольших организаций будут конкурировать друг с другом за доли внутреннего рынка, теоретически найдет свой стимул в мире, а не в войне, и в то же время будет недосягаема для настроенной на войну правительственной клики, если таковая когда-либо возникнет.
В борьбе с Дзайбацу подразделение ESS по борьбе с трастами и картелями использует американскую технику подрыва доверия. Холдинговые компании Дзайбацу, дочерние компании и взаимосвязанные семейные дирекции распускаются. Рассматриваемые компании разделены на независимые концерны, большинство из которых управляются существующим руководством, в которых заработная плата, за некоторыми исключениями, ограничена 3000 иен (§200) в месяц, а максимальная - 65 000 иен в год. Пакеты акций конвертируются в государственные облигации, а затем замораживаются на 10 лет, чтобы дать новым менеджерам время закрепиться на своих позициях и противостоять любым последующим попыткам их бывших главарей Дзайбацу выкупить их обратно. Однако самое удивительное в достижениях антимонопольного отдела заключается не в том, что его методы или его способность совершать такие подвиги уникальны. Напротив, именно то, что ни методы, ни власть вообще не уникальны — это одна из причин, по которой способность секций SCAP переделывать Японию в такой значительной степени зависит от их взаимодействия друг с другом.
До войны почти все из 7 000 000 рабочих в Японии принадлежали к своего рода национализированному корпоративному союзу, созданному по образцу нацистского трудового фронта. Это было распущено после капитуляции. С тех пор около 3 000 000 рабочих вступили в настоящие профсоюзы, которые, хотя и с помощью средств, которые могли бы показаться странными в США, теперь готовы бороться со своими боссами, которые, в свою очередь, являются не монополистами старого образца, а реконструированными предпринимателями. Японское рабочее движение, свидетельствующее о том, что стремление японцев к подражанию настолько глубоко укоренилось, что стало подсознательным, разделено на Японскую федерацию труда, насчитывающую 1 000 000 членов, и Конгресс промышленных союзов, насчитывающий 1 600 000 человек, каждый из которых действует по принципу, более или менее аналогичному его американскому аналогу.
• Однако странность японского рабочего движения заключается в том, что его настоящим боссом является не глава ни одной из организаций, а скорее молодой человек по имени Теодор Коэн, который занимает пост начальника отдела труда ESS. Японские профсоюзные лидеры и японское правительство могут предложить, но мистер Коэн, который раньше преподавал историю в Городском колледже, где он получил степень бакалавра в 1938 году, возражает. Сочетая в себе способности Льюиса Швеллен-баха, Уильяма Грина и NLRB, он работает с одним помощником в комнате, достаточно большой, чтобы вместить его маленького человека и потрепанный стул для гостей, который часто занимают воротилы японской промышленности, выражая чувства уважительного согласия.
Даже с учетом того, что 1 700 000 японских бюрократов выполняют их приказы, 200 000 оккупационных сил следят за тем, чтобы это действительно было сделано, и всей доброй воли в мире с обеих сторон, было бы слишком ожидать, что оккупационные власти сочтут, что все пройдет гладко. И если сам SCAP иногда немного путается в том, что он пытается сделать, было бы неестественно, чтобы японцы тоже не путались.
На самом деле, это происходит часто. Присутствие 39 женщин в новом послевоенном парламенте Японии в значительной степени объясняется иллюзией женщин-избирателей о том, что им разрешалось голосовать только за других женщин. Забастовщики железной дороги добились повышения заработной платы, обеспечив лучшее обслуживание поездов, чем руководство, и один введенный в заблуждение начальник фабрики отказался участвовать в арбитраже, чтобы не ущемить право своих рабочих на забастовку.
В Токио дорожные полицейские на поворотах обнаруживают, что пешеходы часто игнорируют их сигналы — если только военный полицейский случайно не разделяет ритм — как часть их новообретенной индивидуальной свободы. Японская уличная проститутка шокировала полицейского, который пытался арестовать ее, объяснив, что, как гражданин со свободным голосованием, она имеет право выбирать свою карьеру самостоятельно, без чьих-либо советов. "Демократия усложнила нам жизнь”, - сказал полицейский и отпустил даму.
Однако подобные события - сущие пустяки, и самые серьезные нынешние трудности Японии вызваны не демократизацией, а просто поражением. Вместе с промышленными предприятиями стоимостью в миллиарды долларов Япония потеряла империю, которая ранее поставляла ей сырье, и военную промышленность, которая была основой ее национальной экономики. Сочетание этих недостатков с поспешной демобилизацией приводит к безработице, которая в настоящее время оценивается в 5,000,000.
Закрытие заводов, предназначенных для возмещения ущерба, и замедление работы других, расположение которых неясно, может увеличить это общее число до 12 000 000, или одной шестой части населения страны. В условиях, когда реконверсия в самом разгаре, но мало что можно изменить, нет сомнений в том, что рабочие классы Японии находятся в плачевном состоянии, и у них мало перспектив на улучшение.
БАРТЕРНЫЕ РАСЦЕНКИ: один японский мяч для гольфа равен четырем американским сигаретам
СЕРЕБРЯНЫЙ СЕРВИЗ стоимостью 1200 долларов в США покупается за 62,5 блоков сигарет.
ОЖЕРЕЛЬЕ из хорошего культивированного жемчуга стоимостью 600 долларов обошлось бы в 25 блоков.
ПРЕКРАСНОЕ КИМОНО обошлось бы в 12,5 блоков сигарет, или 5000 иен.
При ценах, в 40 раз превышающих довоенный стандарт, преступность в стране, где когда-то даже мелкое воровство было почти неизвестно, теперь процветает, сопровождаясь оживленным ростом черного рынка, рэкета и нелицензированной проституции. Младшие дзайбацу в таких областях деятельности теперь наслаждаются полевым днем.
Среди примет времени для японцев, резко отличающихся от оккупационных сил, тысячи полуголых, паразитирующих людей всех возрастов, которые толпами спят на каменных полах неотапливаемых железнодорожных вокзалов Токио; тротуары вдоль Гиндзы, где пара обуви стоит 60 долларов, и продавщица газет, накрывшая своим товаром маленького спящего сына, чтобы ему было тепло на тротуаре осенней ночью. Внимательные японские любители насекомых давно усвоили, что их сверчки гораздо более элоцентричны, чем западные кузнечики. Октябрьскими вечерами они поют,"Катасасе, сусосасе самицага курузо” означает "Пришейте рукава,сшейте юбки, потому что приближается зима”. Этой осенью песня Крика Этса кажется особенно уместной.
По мере того как память о войне уходит в прошлое, японцы могут забыть, что она в основном была ответственна за их беды, но пока нет никаких признаков того, что они это сделали. Напротив, точно так же, как они обвиняют своих собственных бывших лидеров в том, что они втянули их в военные действия, они отдают должное Макартуру за то, что он положил им конец. И они далеки от того, чтобы возлагать на него ответственность за свои нынешние трудности, они полагаются на то, что он спасет их; и их надежды не были обмануты.
Самым заметным разовым вкладом SCAP на сегодняшний день стало полмиллиона тонн муки. Привыкшие к белому полированному рису японцы находят свою новую диету гораздо менее вкусной, чем питательной, но, в отличие от югославов, они помнят, откуда она взялась.
Для борьбы с безработицей SCAP сотрудничает с японским правительством в разработке своего рода PWA, которая в настоящее время станет общенациональной программой общественных работ. Большая часть работ будет связана с рекультивацией земель и строительством дорог, которые не только обеспечат 1 500 000 рабочих мест сами по себе, но и новые рабочие места позже, на фермах и транспорте.
Японский энтузиазм по поводу оккупации и зависимость от нее, конечно, не являются единодушными. Японские фермеры, например, так мало пострадали от войны и так мало видели оккупацию, что они могут даже неправильно истолковать свою благодарность за ее аграрные реформы. Даже в городах небольшая доля реальной враждебности к оккупации все еще существует, особенно среди бывших солдат - не столько по идеологическим или практическим причинам, сколько по эмоциональным. Естественно, вожди дзайбацу, политики, подвергшиеся чистке, и им подобные предпочли бы старые времена. Тем не менее, энтузиазм настолько широко распространен и настолько силен, особенно среди информированных и влиятельных кругов, что он может даже содержать парадоксальный элемент опасности.
БЕЗДОМНЫЕ японские МАЛЬЧИШКИ спят на железнодорожных станциях Токио. Станции сырые, неотапливаемые и, в отличие от японских домов, чрезвычайно грязные.
Правительство Макартура автократично
ВОЕННОЕ правительство любого рода, даже если оно проводится так тактично, как правительство Макартура, по определению автократично. Тем, кто все еще чтит обесцененную валюту довоенных клише, это может даже показаться "фашистским”. Благотворительная программа SCAP в Японии может заключаться в децентрализации и демократизации правительства, экономики и культуры, но она пытается достичь этой великолепной цели средствами, которые являются ничем иным, как централизованными и авторитарными. Знакомые с демократией только в том виде, в каком она представлена мощным военным штабом в токийском здании Дай Ити, японцы, возможно, усвоили несколько ошибочное представление о ее методах, а также переоценили их. Поскольку SCAP является краеугольным камнем в арке японской демократии, было бы даже неудивительно, если бы японцы неохотно убрали его или если бы после того, как он был удален, они попытались заменить его своим собственным синтетическим краеугольным камнем. В этом случае все усилия SCAP были бы не просто потрачены впустую, но и нанесли бы огромный ущерб, поскольку они не только не смогли бы дать японцам демократию, но и заставили бы их поверить, что они получают это, в то время как давали им противоположное.
Поскольку SCAP, к счастью, осознает эту опасность, он предпринял шаги для защиты от нее. Они состоят в ослаблении его контроля на незаметные степени, так что, когда они в конечном итоге будут полностью удалены, изменение будет относительно безболезненным. Точно так же, как разоружение японцев было первым этапом оккупации, а установление демократических рамок - вторым, этот постепенный отказ от контроля станет третьим и заключительным этапом. Только начавшись сейчас, это, вероятно, продлится несколько лет. Лучшей гарантией его конечного успеха является то, что ответственность за него лежит на генерале Дугласе Макартуре, для способностей которого это станет заключительным и кульминационным испытанием.
Способность Макартура успешно завершить свою профессию, по крайней мере, подтверждается тем, как он ее начал, точно так же, как это, в свою очередь, было предсказуемо на основе его предыдущей карьеры. В своем внезапном глобальном превосходстве США часто смущают высокопоставленные лица, на которых можно бы было положиться, тем что они выставляют себя дураками, демонстрируя невежество по самым простым вопросам. Следовательно, вдвойне провиденциальным кажется тот факт, что, поскольку страна, в которой США имеют свою основную послевоенную долю, во многих отношениях является самой загадочной на земле, США следовало бы найти под рукой, как оккупационному лидеру, генерала, чья подготовка была настолько хорошо рассчитана, чтобы сделать его экспертом в этом сложном предмете. Поведение Макартура во время оккупации может быть спорным, но, по крайней мере, очевидно, что его квалификация для этой работы была настолько полной, что если бы США не воевали с Японией и не назначили его своим оккупационным лидером, его предыдущей карьере не хватило бы логического завершения.
Первое конкретное знакомство Макартура с японцами, правда, было отложено до 1905 года, когда он сопровождал своего отца, бывшего военного губернатора Филиппин, в качестве наблюдателя на русско-японской войне. Впоследствии, однако, это продолжалось с перерывами до тех пор, пока на специально созданном посту маршала Филиппинской армии провидение действительно не начало всерьез готовить его к занимаемой должности. Географически, экономически и расово Филиппины являются лучшей в мире рабочей моделью для Японии, и эта работа дала Макартуру уникальную возможность изучить филиппинскую оккупацию с обеих сторон.
Макартур может быть избран сегуном
Поведение Макартура в войне на Тихом океане сделало его к моменту ее окончания не только единственным американским генералом, которого японцы знали по имени, но и тем, кого они знали так хорошо, что были вполне готовы оказать ему значительную долю почтения, обычно приберегаемого для их собственного императора. Как бы американцы ни относились к этому вопросу, японцы единодушны в отношении Макартура. Генералу, возможно, было бы трудно быть избранным президентом США, даже если бы он хотел получить эту должность, но он мог бы стать сегуном завтра, если бы должность была выборной и он баллотировался на нее.
В довоенной Маниле Макартур жил в изысканном пентхаусе на крыше отеля "Манила". Как и его работа, его нынешний образ жизни в Токио является более или менее продолжением филиппинской модели. В Токио он и миссис Макартур занимают американское посольство, псевдоколониальное здание, которое, почти единственное в своем районе на окраине города, избежало бомб и пожаров. Одна из трудностей жизни постоянного персонала в оккупационной столице - это постоянные толпы VIP-персон, рассылаемых независимо от того, хотят ли они стать авторитетами на местной сцене через две недели или, что еще хуже, консультироваться с настоящими властями уже на месте. Макартур посвящает лишь необходимую долю своего времени развлечению таких посетителей на обедах и ужинах в посольстве, но когда вице-президенты действительно заняты важными исследованиями, генерал прилагает все усилия, чтобы предоставить им сжатую и реалистичную сводку условий. Насколько эффективным он может быть в этом направлении, показало в сентябре прошлого года заявление одного из членов Комитета Палаты представителей по военным вопросам, который после брифинга Макартура и некоторых членов его штаба в начале их визита в Токио посоветовал не давать России даже “индекс атомной бомбы".
Из высших генералов, которые были в штабе Макартура во время войны, несколько, включая Сазерленда, его начальника штаба, и Боннера Феллерса, генерального секретаря Совета союзников, недавно отправились домой в рамках общего сокращения личного состава по всему театру военных действий. Большинство из тех, кто остался, такие как генералы Маркват, Уитни и Чарльз Уиллоуби, его начальник разведки, являются пережитками прежних дней в Маниле. В штаб-квартире царит ровная безмятежность, которая возрастает по мере приближения к вершине организационной структуры и достигает своего максимума в большой, хорошо обставленной комнате с кондиционером на шестом этаже здания Дай Ичи, откуда за широким и тщательно прибранным столом Макартур управляет всем предприятием.
В Иокогаме генерал Роберт Л. Эйхельбергер совещается со своим начальником штаба. Генерал-майор Кловис Э. Байерс. Эйхельбергер командует оккупационной армией.
Похудевший сейчас, сильнее чем во времена кампании в Новой Гвинее, но все еще склонный к энергичным жестам и расхаживанию по комнате, Макартур любит время от времени принимать посетителей в своем кабинете и неофициально рассказывать им, что он думает об оккупации на данный момент и чего он от нее ожидает. Он чувствует, что японцы искренне стремятся заполнить вакуум, оставленный их предыдущим милитаризмом, здоровой и практически осуществимой формой демократии и что американцы способны дать им это. Он считает, что наиболее серьезной угрозой для программы является вызов коммунизму, как идеологический, так и стратегический. И он глубоко осознает неотложное значение своего нынешнего назначения, которое выходит далеко за рамки даже Потсдамской декларации и выходит далеко за рамки простой геополитики соперничества США с Россией.