Разноцветные прямоугольные крылья

– Это даже неуверенностью нельзя назвать, – задумчиво говорит он. – Это какая-то следующая её ступень, где нет никаких критериев успеха. То есть вообще ни на что нельзя положиться, понимаешь?

Киваю на ходу, не поворачивая головы, реагируя скорее не на смысл, а на вопросительную интонацию. Социальный договор обязывает делать вид, будто чужие проблемы мне интересны, так что приходится его выполнять. 

Повсюду метут, красят и сажают цветочки – скоро Навруз. По поводу праздника фонарные столбы украшены флагами, по две штуки на каждом. Они воткнуты рядышком, и оттого разноцветные прямоугольные лоскуты похожи на нелепые крылья. Мрачная, на самом деле, картинка – серые бетонные дылды с уныло повисшими головами и куцыми крылышками, которые никого не поднимут в воздух. Само собой, столбы в этом плане похожи на нас. Само собой, меня это мало трогает – видал я метафоры и пожёстче.

– Читательское признание отпадает первым, – продолжает мой спутник, которому до столбов нет никакого дела. – Они такие рассказки хвалят, что дыбосы волом. А хорошие вещи ругают за сложность. В конкурсах то же самое. Победил – повезло, вот и всё. Сам побеждал, а тексты в разы сильнее моего даже до финала не добирались.

– А публикации? – лениво спрашиваю я, не особо скрывая равнодушие.

– Тоже ничего не доказывают. Даже если взять то, что отдельными книжками выходит. Есть хорошие авторы, а есть такое, что читать невозможно. Я, конечно, рано или поздно тоже выпущу книжку. Но уверенности, что хорошо пишу, от этого не прибавится.

 Неуклюжие саженцы с обрубленными ветками, воткнутые в землю вдоль улицы Мукими, пока и не думают оживать. «Лола дарахти» – сообщали таблички, занимавшие место саженцев прошлой осенью. Тюльпанное дерево. До тюльпанов, впрочем, ещё далеко, на ветках – ни единой почки. Но кора свежая, чуть зеленоватая. Примутся, никуда не денутся. Отвертеться от жизни не так просто, как кажется. 

Замечаю, что мой спутник уже некоторое время идёт молча. Видимо, тяжесть неуверенности придавила его окончательно – так, что даже голоса не подать. 

– Единственный выход – спросить мнение любимого писателя, – говорю я. 

Он удивлённо поднимает глаза. Сам бы не додумался, однозначно.

– Найти того, чей авторитет ты признаёшь, дать ему что-нибудь почитать, – поясняю на всякий случай. – Выслушать его и успокоиться.

– А это идея! – он останавливается, энергично кивает, смотрит на меня с такой гремучей смесью восхищения и признательности, что немедленно начинает свербеть в ухе. Надо полагать, на восхищение и признательность у меня аллергия.

– Хотя он может похвалить твои тексты просто по доброте душевной, – добавляю я. Так уж я устроен – ложка дёгтя выдаётся на бонус всем и всегда.

– Не может, – беспечно отмахивается мой спутник. – Я же не кого попало выберу в любимые писатели. Честность вообще важнее всего.

Максималист.

– Слушай, – вдруг говорит он, – какая классная метафора эти смешные флаги на столбах. Будто крылышки, да?

С недоумением приподнимаю бровь. Прежде за нами таких совпадений мироощущения не наблюдалось.

– То есть понятно, что эти фонари никуда не взлетят, – продолжает он, – но зато они могут помнить о самой возможности полёта. И к нему стремиться – в следующей жизни, например. Ну и потом, бывают же в мире чудеса. Наверняка фонарь с крыльями чувствует себя более счастливым, чем без. И даже светит ярче. Здорово, правда? 

Ветер треплет куцые разноцветные прямоугольники.