Мой герой

В детстве с восприятием литературных героев проще. 

Есть герои положительные, но на детский зубок пресноватые. Хиловатые. Поэтому как-то невольно отдаёшь сердце всяким тараканищам, чувствуя, в то же время, некоторый подвох: всем бы вот, например, хорош Бармалей, но что у него с самооценкой? С коммуникативными навыками? Да и вообще с гормональным фоном – чего он ревёт как потерпевший, когда проигрывает?

Глаз начинает искать чего-то более гармоничного. Вот, например, Ганнибал Лектер в исполнении Миккельсена. Уравновешен, профессионален, социально успешен, с хорошо подвинченным языком. Отлично готовит всякое дефлопе. Чем не герой? 

Но ведь совершенно, совершенно нереалистичен – даже по меркам условной реальности. Внутренний Станиславский твердит: «Не верю». А я, как читатель, продолжаю искать своего героя – того самого, который отвечает мировоззрению и системе ценностей, которым восхищаешься и которого невольно хочется воссоздать, добавив чего-нибудь своего.

И вот, на днях, я его обнаружила. Думаю: блин же, ведь всё было на поверхности, даже не прикрыто. А я не видела!

Вот же он, мой герой, весь в серебряном и золотом, в пьесе «Фауст» в переводе Б. Пастернака.

Он

богословьем овладел,

Над философией корпел,

Юриспруденцию долбил

И медицину изучил

И при том – сохранил адекватную самооценку, а самое главное

    Он рвется в бой, и любит брать преграды,

И видит цель, манящую вдали,

И требует у неба звезд в награду

И лучших наслаждений у земли…

Получил несколько академических степеней, основал вполне жизнеспособную научную школу, оседлал чёрта, замутил с Гретхен, проехался галопом по Европам, завоевал Прекрасную Елену, с которой построил дом, посадил дерево и вырастил сына, потом опять наколбасил по всем странам и временам, возглавляя сражения, строительство БАМа и ДнепроГЭС, утверждая самую высшую человеческую ценность – ценность созидательного труда. А на закате своей жизни сказал:

Мгновенье!

О как прекрасно ты, повремени!

Воплощены следы моих борений,

И не сотрутся никогда они.

И добился того, что даже у его останков завязался сыр-бор, и ангелы, наплевав,  на то, что душа Фауста наломала-таки при жизни изрядно дров, похитили её у Мефистофеля и доставили куда нужно, видимо, на новое перерожденье и новые подвиги.

Вот это я понимаю!