Куда мы идем и выходи
Автор: Александр ГлушковНа мангале жарится мясо свинорыла,
В нижних пещерах капает вниз вода,
Мальчик, с раскрытым ртом, рассказывает, как это было,
Вчера.
Когда думаешь, что ты мягкий и плюшевый как игрушка,
Закапывая в мокрый песок последний кусок стекла,
Чувствуешь, как внутри пропадают безмозглые чувства,
И рассыпается домик, сделанный из песка.
Редкий зверь, что преследует твою тень по следу,
Солнце, что нависло, как камень над головой,
Но только, если зверь нападает на живущего в тебе человека,
Останется кто-то один. Мёртвый или почти живой.
***
В моих венах свистит полнолунье
И течет, набухая, рассвет,
Проявляется свет и фактура
И стекает в оставленный след.
Как сирень, что в декабрьских почках,
Как хребты из деревьев и рыб,
Как фонарь, что опух от рассвета –
В это утро из неба и солнца,
В это синее небо из слив.
Что ты слышишь, когда повторяешь
Этот путь по извивам судьбы?
Что ты вспомнишь, когда потеряешь?
Что ты сможешь спасти и найти?
Как ворона-хохлатка на ветке,
Смотришь – видишь: река и туман,
Их венозная кровь, серый камень,
А под ним – натекло
Синей туши в узор и стекло,
Это утро в дырявую память.
***
— Куда мы идем?
— Туда.
— И что там?
— Хо! Ты оказывается... совсем... неумный... Придем туда и узнаем!
— Ну, хорошо... А почему мы туда идем?
— по земле... гляди под ноги... видишь?
— Вижу. Земля.
— Вот! Идем.
У любой дороги есть одно важное свойство. Она, дорога, не кончается. Просто заканчивается одна и начинается другая. И вся жизнь.
— Спой! Чтоб дорога стала короче.
— Что спеть? «Ты морячка — я моряк», пойдет?
— Дзэ! Спой про купание в реке. Хорошая песня.
— Десять китайчат (молодые сборщики риса из уезда Инь-Гу) пошли купаться в реку (Хуайхэ, не желтая). Десять китайчат резвились на просторе. Один из них(молодой сборщик риса) утоп(его забрал Дух Реки), ему купили гроб...
— У!!!У-хаха! У.Купили. Е. Вся деревня плакала. Оу. Оу. Деньги собирала. И плакала. Оу.
Чуть согнув ноги в коленях, упершись в этот своеобразный стул руками, Учитель смеялся. От души, до слез на глазах. Ухал и охал. Стенал.
— Аха! омовение уже было. Уку. Очень хорошая песня. Такая! У! какая...Фу... пой двльше.
— И вот результат( итог жизни) — девять китайчат...
— Да! Так — правильно.
— Девять китайчат... пошли купаться в реку...
— Неблагодарные!!! Негодные сыновья! Бедные родители! Куда это годится? Почему не научили? Кто так делает?
-... резвились на просторе...
— Сильный Дух! Злой!
— ... один из них...
— Наказание за глупость!
— ...ему купили...
— Вау! Еще один! У родственников взаймы взяли, не иначе! Или у стариков забрали накопленное!
-... результат...
— И...
Все это время мы бодро шагали по дороге. Все это время эмоции сменяли друг друга. Гнев и радость. Печаль и веселье. И даже восторг. И тут кульминация.
— Но он не утонул(дух Реки отпустил), завел себе жену(из соседней деревни, хорошая женщина, работящая). И вот результат: десять китайчат.
— Нельзя играть с судьбой! Нельзя так было называть уезд! Как назвали, так и случилось. Запомни, ученик, хочешь прожить долго и выполнить свое предназначение в этом мире — не селись в уезде с таким названием. И еще, кувшина воды достаточно, чтобы быть чистым, если твои помыслы чисты. И всей реки не хватит, чтобы отмыть черную душу.
Мы прошли еще немного.
— Хорошая песня!
Выходи...
Ну?!
Вышел?
Вот.
И звучит музыка.
Из головы, из сердца, из...
Выпиливают что-то свое из цельного куска бревна скрипки.
Из головы...
Подхватывают фаготы и тянут.
Из проезжающей машины звучит...
Нет, оттуда скрипки не слышно. Из динамиков льется бухой трепет.
Бух. Бух.
Бух.
Почему-то из машины слышны бухи, а звуки не проходят. Совсем.
У каждого человека есть и правая нога, и левая. Они друг друга знают. Взаимодействуют. Тормоз-газ и сцепление.
Из машины.
Из машины высовываются над проезжей частью веселые и чипованные люди с темной кожей, выкаченными глазами, приплюснутым носом и раздавленными губами. Высовываются и улыбаются. Показывают на пальцах, что они сейчас будут делать, что они делали когда-то и о чем мечтают.
Ну? О чем мечтают?
О чем мечтают, то и показывают. На пальцах.
Пальцы красивые, толстые, ухоженные.
Люди — красивые, с пальцами.
А небо — синее.
По небу змеится татуировка Великого Змия. Сливается с татуировкой Желтого Дракона. С татуировкой Белой Обезьяны. И плывут облака. И тоже, сливаются.
И звучит музыка.
Из скрытых динамиков льется в уши зимний дождь с отчетливым акцентом. Как с минарета, но менее отчетливо. Эдакое протяжное, затянутое за горизонты звучание. Миссионерское.
Я разговариваю со словарем. Кратким и понятным до изумления разговорником. Моя твоя мой.
Послушай, мы все так разговариваем. Все так слушаем. Все так дышим. Все — молчим.
Из сердца.
Из сердца выплескивает и крутится в голове, рекламируя подтяжки и памперсы, кантата Баха. Ее играют известные своей музыкальностью и трудолюбием качки-актеры и красавицы-актрисы. Их дети. Их коты. Их собаки. Бах не возражает. Он давно уже — бух.
Это их жизнь.
Это наша.
Мы взаимодействуем друг с другом, как ноги. И перетираемся, как потертые джинсы, на ягодицах.
Как пальцы.
Как звуки.
Как бухи.
Кровь на кровь.
Скрипка на скрипку.
По скользкому телу змеи и воздуха.
То есть, скользим.
Из солнца лезут лучи и иголки, свисают нити и развеиваются на ветру. Свет играет тенью на лицах.
Лучше быть ежиком. чем свиньей. В свинье слишком много еще человеческого. И в барашках этого много. И в коровках. А в ежике — нет.
В нем — нет и заунывности. Ежик — хищник, но мелкий. И в этом он все-таки похож, но не на конкретное, а так, вообще.
От всего этого в голове болтается окрошка на квасе. На вид — вкусная, на вкус — кисловатая, с пузыриками, словно кто-то наделал мыльного раствора для детей и выдал каждому по соломинке. Чтобы дуть.
Все и дуют.
И поднимают ветер.
Но пока ветра нет, можно послушать музыку, посмотреть на прошлое, увидеть настоящее, задуматься над будущим.
И — не угадать. Ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Не в себе, в прошлом и будущем.
Тут и вступают звуковые тарелки, звенят серьги в ушах, звучат натянутой кожей бочки и горшки. И сердце, сердце, отзывается странной нежностью на тишину.
Лютую и долгую. Как во сне.