Флэшмоб: Художественная литература в книгах

Ингвар вошёл в четвёртую дверь, к Четвёртой Лоа, Навван.

Ключом оказалась мелодия, найденная в жёлтой книге с ветхими краями и написанным по трафарету названием: «Весело погудим! Книга песен для глухонемых детей». Тонкий томик прятался в огромном книжном шкафу, вжавшись в стенку за чёрными фолиантами. Книга состояла из зубцов волновой записи, указывающих ниже или выше надлежало идти утробному звуку, издаваемому при грокканье — горловом гудении или грудном гуле, в котором почти что не учувствовали голосовые связки, а грудная клетка превращалась в живой оргоновый резонатор.

Это было похоже на пение заунывной баллады, где все слова состояли из одной только буквы «г». Нигде не было прямых указаний, какую букву использовать для весёлого гудения, и только когда Ингвар многочасовыми грокканьями нащупал правильный вариант — нечто средние между «нг-г-г» и «г-г-гн» — он понял, что с помощью четвёртой буквы алфавита сможет попасть к Четвёртой Лоа.

Первая часть книги была чем-то вроде учебника, этаким букварём, учащим не буквам — они в песнях не нужны, а образам — они в песнях необходимы. Вторая часть оказалась своеобразной нотной тетрадью с готовыми «песенками». Буквы присутствовали только на обложке, зато каждое слово показывало, как гроккать.

«Весело погудим! Книга песен для глухонемых детей».

Весело.

Гроккать нужно весело!

Весело — это не мысль и не ощущение.

Весело — это не эмоция и не проявление радости.

Весело — это не пританцовывание, не смех и не хихиканье.

Весело — это намерение — путь для энергии — направление грокка.

Погудим.

Предельная скупость выразительного средства — гула — вынуждала в большей степени полагаться на мыслеобразы, которые каким-то чудом подцеплялись к звукам, направляли грокк.

Книга.

Вроде бы и так ясно, что замусоленная неумело сшитая тетрадка на рыбьем клею — книга. Но иногда слово «Книга» необходимо в названии самой книги. Для того чтобы сформировать правильное отношение и как можно нагляднее продемонстрировать: содержание довлеет над формой!

А переданное буквами или голосом чтеца послание — доброшенный сквозь многие века трёхочковый — способно пережить пожелтевшую старческую плоть разваливающихся страниц.

Песен.

Песня — это концентрированная энергия, чистейшая форма с лёгким налётом содержания, эхом образов и тенью смыслов. Если книга — символ главенства содержания над формой, то песня — символ главенства формы над содержанием.

И кровосмесительное соседство двух этих слов на обложке: «Книга песен...» привело Ингвара в то неописуемое состояние, что как нельзя лучше подходило для грокканья.

Глухонемые.

Ингвар, хоть и был изрядным сердоболом, не дрогнул от образа несчастных деток, из первых рук зная, какое серьёзное им оказывается вспоможение от храмов Четвёртой Лоа. Навван покровительствовала и детям, и немым, и глухим так что глухонемые дети становились её первейшими любимчиками.

Потому Ингвар сразу уловил смысл этого слова, здесь на обложке. Это слово непререкаемо велело ему оставить попытку выражать мысли старыми способами. Хочешь взаимодействовать с миром, хочешь быть услышанным — учись гроккать.

Дети.

Дети мыслят образами, а не конкретными словами, благодаря чему и демонстрируют невероятную мудрость на фоне невероятной же наивности. Но общая черта детского восприятия и общения — это неумение и нежелание цепляться к конкретике, это способность ловить смысл целиком, заглядывая за скупые обрывки смыслов, кое-как и с большими потерями утрамбованные взрослыми в значения слов.

«Весело погудим! Книга песен для глухонемых детей».

Ингвар весело погудел четыре минуты и дверь отворилась.