Игры в книгах

Стреляли на трёх расстояниях: на двадцати, пятидесяти и ста шагах. Одним из судей был сам Далай-Баян хан: он стоял у линии мячиков-суров — слово судьи у этой линии самое весомое. Ещё двое судей сидели верхом чуть позади суров, чтобы смотреть на них сверху. Только им было видно, выбит ли сур за линию двух шагов и какой именно. Если стрела попала в сур, но он не докатился до линии двух шагов, очков стрелку не положено. Ещё дальше линии двух шагов растянули на верёвках длинный кусок шёлка — ловушку для стрел. Стреляли на состязании, конечно, не боевыми. Иногда стрела даже после удара о сур улетает дальше, а если она боевая, то легко пробьёт ткань-ловушку и может кого-нибудь задеть.

<...>

Каждому стрелку полагалось по десяти стрел. Здесь условия были уже суровее: кто не набрал двадцати очков с десяти выстрелов, тот не проходит в третью часть состязания. За попадание в кисточку даётся три очка, за выбивание крашеного сура — два, а за обычный — всего одно. Алтан-Гэрэл прищурилась: красная кисточка ясно видна, но попасть в неё само по себе дело нехитрое, важнее выбить побольше очков. Например, свалить кисточку и при этом выбить за линию двух шагов крашеный сур — это сразу пять очков… Здесь нужна уже не просто меткость — требуется искусство лучника, знание своего оружия и умение учитывать все помехи.

<...>

Самым трудным было учесть ветер, который дул там, у черты, где лежали суры. Определить, когда он налетает, можно было только по движению травинок — тут орлиная зоркость нужна! Но как только утихал ветер, дева спускала стрелу. Она не считала очки — не до того было; просто ждала, когда слуги поставят суры на место и отойдут, и делала новый выстрел. Потянулась за очередной стрелой — и поняла, что садак пуст, все дозволенные выстрелы она сделала.

Аламжа вышел ей навстречу, хлопнул по плечу:

— Хороши стрелки у вас в краю сорока четырёх онгонов! Тринадцать очков, обошёл меня, младший!