Цикл "Дурак космического масштаба": экспериментальные скидки

Момента, когда из сна исчезла Хеллека, и его затянуло в кошмар, Энрихе не уловил. Но бездна разверзлась и поглотила вдруг ставшую маленькой женскую фигурку, а пространство задышало серебром паутины.

Никогда ещё не видел Энрихе такого буйства линий. Паутина жила, дышала, двигалась.

Иннеркрайта швыряло бессмысленно и бессистемно от образа к образу.

Он пытался зацепиться за какие-то известные события, но линии вероятностей изменялись прямо на глазах.

Энрихе тонул в этом сумасшедшем водовороте, голова невыносимо, до тошноты болела и кружилась, но сам он уже не мог выйти из паутины: в какой-то миг ориентиры были утрачены, его затягивало в бездну, но...

Но закрутило вдруг и выбросило наружу...

Ярость и гнев!

Чужие ярость и гнев обожгли его изнутри.

Энрихе очнулся в поту, несколько секунд лежал, ощущая влажной спиной холодеющую липкость рубашки.

Сердце судорожно билось. Энрихе снова закрыл глаза, успокоил дыхание и восстановил пульс.

С волей такой магнитуды и окраски, которая испугала его во сне, иннеркрайту ещё не приходилось встречаться.

Человек с такой волей мог быть, разве что одним из дома Нарьяграат, дома кровавых эрцогов.

Потому что только в Альдивааре, в их родовом гнезде, Энрихе ощущал волю, уплощающую и редуцирующую душу.

Не ломающую и гнущую, а именно делающую душу плоской, свободной только в двух измерениях. Третью и остальные степени свободы забирала кровавая воля.

Эта воля делала обычных людей марионетками в считанные секунды. И лишь немногие могли выбраться потом из трясины духовного рабства.

Эрцоги дома Тёмного Королевского граната вели свой род от утраченного рода императоров, рода «выдыхающих пепел».

Будучи на официальном приёме, Энрихе ощущал их презрительное, коверкающее чувства, дыхание.

Блатхейн — кровавые господа, так их называли. А кто осмеливался — называли хейдблаттен, кровавые ублюдки.

И, тем не менее, Нарьяграат был одним из самых влиятельных домов, домом наследников крови Императора, единого когда-то и для Содружества, и для Империи.

А эрцог дома Нарья Энсель Эйвори носил титул принца и был официальным и неофициальным главой совета Домов камня.

Всего домов было когда-то девять. Два из них считались уже несуществующими — дом Инья (Обсидиана), остатки крови которого растворились на Гране, и дом Разбитого камня, проклятой Кешлы, тот, чьи лорды пошли когда-то против себе подобных.

Влиятельными домами оставались на сегодняшний день всего три — Аметист, Сапфир и Тёмный Королевский гранат...

Окончательно Энрихе разбудил истошный сигнал экстренной связи с «Леденящего», сменившийся не менее истошным визгом Пфайфера:

— Энрек, у нас ЧП! Этот сумасшедший капитан имперцев высадился на шлюпке с двумя раненными и захватил регента!

— Регента? — ещё плохо вычленяя реальность происходящего из полудрёмы, удивился Энрихе. — А что регент делал на «Леденящем»?

— Мы прилетели продолжить наш утренний разговор! Ждали тебя! Этот псих свалился нам прямо на голову! Даже безоружный, он сумел натворить такого!

— А охрана чем занималась? В хейк играла? — Иннеркрайт резко оборвал поток пфайферовсих излияний. — Помнится, совсем недавно, ты настойчиво интересовался, как Локье попал в плен к имперцам? Что, Судьба наконец улыбнулась и тебе своей ледяной улыбкой? Ладно, ладно, не нужно так орать. Я поговорю с имперцами, надо же как-то вытаскивать нашего дорогого Бгоро.

— Ты не боишься лететь к имперцам? — взвизгнул Пфайфер.

— А что, есть варианты? — фальшиво удивился Энрихе, вспоминая, где он, собственно, находится. — И держи язык за зубами. Иначе скоро среди глав Домов камня станет модным посещение «Каменного Ворона». Ностальгия заест. Не могу же я всех подряд вытаскивать? Конец связи.

Энрике привел в порядок лицо и волосы и вызвал по связи начальника охраны «Леденящего».

— Что у вас там творится, Гиис?

Он слушал сбивчивый доклад обычно выдержанного и даже несколько чопорного капитана и размышлял параллельно.

Размышлял о том, насколько тщательно прослушивают его разговор. О том, как вышло, что этот Пайел в одиночку смог устроить такое.

Кто он, в конце концов? Разве что кто-то из великих лордов мог, разозлившись, повести себя вот так, сминая психику слабых и разбрасывая вооруженных людей, словно кегли.

И, судя по рассказу начальника охраны, капитан Пайел не напуган и не удивлен произошедшим. Он уже знает «зверя» в себе.

Так не ведут себя неофиты, только вчера открывшие «дар».

Значит, капитан, несмотря на молодость, сильный и опытный противник.

Что ж, придётся принять холодный душ, чтобы проснуться окончательно. И пусть имперцы получат ещё двадцать минут форы.