Очень нужен китаист! В благодарность клип на китайском 陳奕迅 Eason Chan "Одинокий воин"

Отзовитесь китаисты! 

Большая просьба прочесть главу из будущего романа "Прощайте, скалистые горы!". Нет ли ошибок в написании имен, прозвищ и географических названий. Читать под музыку ))

Всегда, когда Ло Жуньчжи поднимался к вершине, в его голове звучало на языке предков:

Горы!

Их вершины вонзились в небесные синие взоры.

Небо падало вниз,

Но его – вершин поддержали опоры.[1]

Слова были как мантра. Они концентрировали энергию. Ритм позволял сосредоточиться. Три стихотворения по шестнадцать слов хватало, чтобы голова настроилась на нужный лад. Это было сродни активной медитации. В такие минуты к Жуньчжи приходили самые смелые и оригинальные мысли, а тело становилось чрезвычайно сильным и гибким. 

Но сегодня определенно что-то шло не так. Доктор Ло постоянно сбивался с ритма. Зря он вышел на маршрут в таком настроении, лучше бы отлежаться дома или заглянуть к Чао-Син. Впрочем, отношения с подругой давно зашли в тупик. Пора было что-то решать – съезжаться и создавать семью или расставаться и продолжить путь одинокого воина. Время шло, а Жуньчжи никак не мог решиться. Проще говоря, пятый год морочил девушке голову. 

Покатый зацеп слева совсем не внушал оптимизма, но выбирать не приходилось. Надо двигаться. Долго висеть на мизере на высоте семьдесят метров – такое себе. Жуньчжи опять пожалел, что поленился переклеить подошву старых скальников накануне вылазки. Левый носок стоял хорошо, а вот правый с отслаивающейся подошвой, внушал опасения. Соло-климбинг на отрицательном склоне – вещь, не допускающая просчетов.

Горы!

Я в седле, плеть в руке, скакуна ноги скоры.

Вверх взгляни – 

Достанешь рукой голубые просторы.

Этот склон доктор Ло присмотрел давно. Восьмисотметровая вершина, нависающая над озером Желтого дракона, называлась НьюТяньдуфэн (Парящая скала). Такое имя она получила почти сто лет назад от первых поселенцев Хеленос, которые давали имена горам и озерам, опираясь на то, что ещё оставалось в памяти от прежней родины. Значительная часть хеленосцев была потомками китайской миссии. Дичайший, но по-своему прекрасный микс из древнегреческих, китайских и англоязычных географических названий стал визитной карточкой планеты. 

Бабушка и дед Жуньчжи познакомились ещё на земле, в лагере подготовки к релокации в Сичане. А вот родители уже считались коренными жителями Хеленос. Впрочем, это не давало никаких преимуществ. Отец с юных лет работал на платино-рутениевом руднике. Мать была специалистом по выращиванию бобовых. Колонистам приходилось много трудиться. Второму поколению переселенцев по-прежнему не хватало самого необходимого, прежде всего продуктов питания. 

Присмотром за ребенком, в основном, занимался дед. Ло Джиан часто рассказывал внуку о человеке, чье имя носил Жуньчжи. В самые трудные моменты жизни дед говорил:

- Не реви, ксао хузи, ты знаешь, какие трудности пришлось преодолеть Дзедуну на пути к успеху? Он никогда не плакал и всегда шёл только вверх!

Мальчик старался не плакать и не строить иллюзий. Он понимал, что добиться известности будет нелегко, тем более, что судьба забросила его ещё дальше от центров силы, чем даже Великого кормчего.

После окончания школы у Жуньчжи был небольшой выбор. Принять жизнь, как она есть и овладеть рабочей профессией, востребованной на Хеленос. Либо выбрать одно из трех доступных прикладных высших образований – агронома, врача или учителя. Собственных инженеров, артистов, физиков и химиков на планете не было. Считалось, что двигать науку и искусство в колониях необязательно. Для руководства инженерными проектами присылали специалистов с Земли. Линейный персонал набирали из местных. Звезды гастролировали виртуальными аватарами, а на городских праздниках народ танцевал под самодеятельные оркестры.

Жуньчжи стал врачом-инфекционистом с расширенными компетенциями в области гигиены и эпидемиологии. Но болели колонисты редко и доктору Ло было скучно. Не спасало даже увлечение альпинизмом. Чемпионом Хеленос по спортивному скалолазанью он стал в семнадцать лет. Дальше только соревнование с самим собой. Постепенно из маленькой цепкой обезьянки, как называл его дед, Жуньчжи превратился в адреналинового наркомана солоклимбера. На планете почти не осталось заслуживающих внимания гор, не покоренных доктором Ло. 

Вместе с горными пиками Хеленос, Жуньчжи все выше поднимался на вершины профессиональных знаний. Однако, добывать их приходилось исключительно в виртуальном формате. Интерактивные сервисы повышения квалификации и межпланетные облачные библиотеки регулярно фиксировали имя доктора Ло из Хеленополиса в списке самых активных пользователей. К тридцати пяти годам Жуньчжи стал одним из самых известных авторов, публикующихся в межпланетном «Медицинском журнале Новой Англии». А серия очерков «Заметки провинциального врача» была отмечена престижной премией дайджеста «Lancet».

Но все это никак не приближало доктора к желаемой цели – возвращению на Землю. Никаких предложений не поступало. И Жуньчжи накрыл кризис среднего возраста. Он разочаровался во всем, потерял стержень, как говорил дед. Нужны были новые идеи. 

Горы!

Как волненья морского крутые валы и повторы,

Словно конницы вздыбленной,

В яростной битве стесненной, заторы.

Расщелина, можно передохнуть. Половина маршрута позади. Жуньчжи привалился к скале мягкой заспинной сумкой с аэрокрылом. Согнутыми в коленях ногами уперся в противоположную стену. Отцепил от пояса пластиковую грушу с водой и жадно напился. Спуск он не планировал, решил немного полетать над озером. С высоты триста пятьдесят метров долина Желтого дракона была прекрасна! Кеплер уже довольно высоко стоял над горизонтом и мягким желтым светом ласкал кроны деревьев. Но водная гладь озера ещё скрывалась за фиолетовой дымкой, похожей на плотно взбитые сливки, подкрашенные соком армелы. Скоро жара слизнет остатки лакомства и примется выжаривать склоны гор. Надо поторапливаться.

Жуньчжи смазал пальцы магнезией и продолжил подъем. Доктор дружил с логикой. Он понимал, что статейками о провинциальной жизни привлечь к своей персоне внимание серьезной науки не удастся. Надо сделать что-то яркое, устроить такой фейерверк, чтобы умники с Земли, наконец, зашевелились. Хорошо бы это была какая-то местная эпидемия, о которой в центре никто не имел никакого понятия. Жуньчжи представлял, как колонию охватывает страшная болезнь, а он – скромный санитарный врач – вовремя распознает возбудителя и делает все, чтобы спасти людей. 

Но что это могло бы быть. Все потенциально опасные микробы на планете были зачищены в процессе терраформирования. План санитарно-эпидемиологических мероприятий выполнялся строго и не менее тщательно контролировался из центра. Отчетам доктор посвящал более пятидесяти процентов рабочего времени. А что если… Да, это можно попробовать! Три дня назад доктору доставили на эспертизу безвременно ушедшего из жизни куносвина с фермы, обеспечивающей город мясом и яйцами.

Животное – специально созданный генными инженерами гибрид местного кунорада с обычной земной свиньей. Неприхотливое яйцекладущее, относительно легко пережившее процесс терраформирования, довольно быстро адаптировалось к новым условиям и стало донором для создания специально выведенной для Хеленос породы, обеспечивающей колонистов мясом и яйцами. 

Как определил доктор Ло, животное погибло от какой-то разновидности легочной инфекции. Некое подобие микоплазмы удалось выделить теми средствами, которые были под рукой. Вспышки не последовало, случай оказался единичным, но доктор все равно закрыл ферму и решил подождать как будут развиваться события. «Что это было? – Размышлял доктор Ло, – местный патоген, который приспособился к новому носителю? Или одна из известных бактерий, просочившаяся через санитарные кордоны с Земли и мутировавшая в наших условиях? Возможно её можно перенастроить для других целей?»

Стоя на вершине, Жуньчжи оглядел расстилающийся внизу простор, поймал направление ветра и глубоко наполнил легкие свежим воздухом. Затем достал из рюкзака аэрокрыло, замкнул крепление на груди, сделал несколько широких шагов и оттолкнулся от края утеса. Адреналиновый выброс вспенил кровь. Ради таких мгновений стоило, сбивая пальцы, карабкаться наверх! С легким шелестом над головой Жуньчжи расправилось графеновое аэрокрыло. Ло почувствовал рывок крепления, и свободное падение превратилось в восхитительный полет.

*** 

Наутро Жуньчжи проснулся с головной болью. Он счёл, что слегка переутомился накануне и стал как ни в чём ни бывало собираться на работу. Однако привычное начало дня было прервано звонком Чао-Син. Девушка встревоженно сообщила, что надеется на его помощь в щепетильном деле. Один из её братьев, непутевый Пинг, опять перебрал с психостимуляторами. Чао-Син просила срочно приехать и помочь вывести брата из состояния опьянения, иначе он лишится работы и снова сядет на шею родителям.

Жуньчжи старался избегать общения с семьей Чао-Син. Из четырех братьев только один получил сносную рабочую профессию. Остальные после окончания школы пошли работать на рудник. А свободное время посвящали бесцельному шатанию по городу и, кажется даже состояли в какой-то банде. Младший Пинг и вовсе пристрастился к наркотикам. Доктор Ло уже пару раз выводил его из делирия. Но отказать девушке он не мог и с досадой стал собирать тревожный чемоданчик.

Подъехав к многоквартирному дому на окраине, где жила семья Чао-Син, Жуньчжи припарковался, и под взглядами любопытных соседок поднялся на третий этаж. Заплаканная Чао-Син открыла дверь и провела доктора в комнату, где на кровати с полузакрытыми глазами и идиотской улыбкой лежал ее брат. Жуньчжи достал антидот и уколол Пинга в истерзанную вену. 

Наркоманы на Хеленос принимали крэс. Это была жуткая смесь мефедрона с какой-то местной дурью. Намешивали её в подвалах рабочего посёлка. Полиция постоянно хватала доморощенных химиков, но окончательно побороть зло не удавалось. Антидот, введенный доктором, должен был в течение десяти минут вызвать рвоту, а через полчаса вернуть человеку сознание. Жуньчжи начал складывать чемодан, Чао-Син остановила его вопросом:

– Ты злишься на меня?

– Нет, дорогая. Ты здесь ни при чем и поступаешь правильно.

– Прости меня, – сказала Чао-Син и заплакала.

Жуньчжи обнял её, губами осушил слезинки на щеках девушки и взглянул на лежащего Пинга. С удивлением отметив, что состояние его не изменилось, доктор Ло подошёл к наркоману и сделал то, что должен был сделать с самого начала – пальцами раздвинул веки. Зрачок Пинга был сужен до размера иголочного ушка. Это означало, что он накачался не кресом. 

– Что он принимал? – встревоженно спросил Жуньчжи у девушки.

– Я нашла у него вот это, – Чао-Син достала из кармана свернутую бумажку, – там какой-то серый порошок.

– Отлично! А ты не могла сообщить об этом раньше?

Доктор Ло в красках представил, что будет, если Пинг сейчас умрёт и вскрытие покажет наличие антидота в его крови. Это был бы конец карьере, суд и работа на руднике до конца жизни. Законы на Хеленос отличались жесткостью. 

Доктор снова раскрыл чемоданчик, достал из него флакон физраствора, катетер и капельницу. Перевернутый флакон он прикрепил к полке над кроватью, а катетер ввел в вену Пинга. После этого набрал на коммуникаторе сообщение: «Кажется немного простыл во время вчерашней вылазки. Хочу взять один день в счёт отпуска», и отправил его своей помощнице. Потом повернулся к Чао-Син, забрал бумажку с порошком и сунул её в карман. 

[1] Стихотворения по 16 слов. Мао Дзедун. Пер. с кит. — Н. Асеев