Немного об оборотнях (18+)

1.

Священную рощу когда-то посадили здесь наши предки — когда пришли служить тогдашней Империи, по доброй воле и всеобщему согласию. В те времена роща была далеко-далеко за окраинами столицы. Под неё специально выбрали глухое, неудобное, малопосещаемое место, где из-за бедной песчано-каменистой почвы нельзя было сеять. 

Предки привезли сюда саженцы горного смрка, который растёт даже на скалах. Для него тут оказалось лакомое место: ни холода, ни ветров, и для корней простор. За сотни лет смрки выросли прямыми, стройными, огромными колоннами, на вершинах которых, покрытых золотистой молодой корой, широко простирались могучие ветви с длинной голубовато-зеленой хвоей.

Роща невелика: эллипс размером в милю на две трети мили. С любой точки видишь её всю — смрки не любят тесноты, их так и сажали, шагах в пятнадцати друг от друга. Ты будто в храме, где могучие, в два обхвата у земли, покрытые внизу тёмной, трещиноватой корой, столпы возносятся к небу, накрывая рощу прозрачной сетью крон.

Когда смрк растёт, он роняет отслужившие ветви. В Священной роще не принято убирать то, что нападало; ходить внизу надо осторожно, переступая через хрупкие старые сучья и проваливаясь по щиколотку в мягкую хвою.

Сейчас роща находится внутри города. Четвёртое кольцо проходит уже за ней, так что рощу окружают дома и офисы, построенные даже не в последние два десятилетия. Их верхние этажи видны между стволами смрков, они бросают солнечные зайчики от окон на и так освещённую солнцем неровную лесную подстилку.

Нам это не мешает.

Мы приходим сюда, когда чувствуем тоску или усталость, когда ноет душа от потери боевого товарища или близкого человека, когда нужно спросить Небо и себя, прав ли ты и в правильную ли сторону идёт твоя жизнь.

Мы приходим сюда, когда надо принять решение, от которого зависит твоя дальнейшая судьба.

И мы приходим сюда со своими избранниками или избранницами, чтобы в Священной роще дать им обет вечной верности.

Никому, кроме нас, оборотней, не позволено посещать Священную рощу. За нарушение — смерть. Роща сама заботится об этом. Зашёл на десять шагов — умер, и тело твоё втянется меж лежащих на земле веток в жёлтую хвою. Только одежда будет догнивать, сколько ей положено. По краям рощи за сотни лет под хвоей набралась целая полоса из пуговиц, застёжек, пряжек, монет, ржавого оружия… Кое-что можно увидеть меж ветвями — например, на северо-западе торчит воткнутая в землю древняя шпага из сплава стали с мифрилом, с эфесом, украшенным золотом, и огромным рубином-накопителем вместо навершия. Стоит она сейчас, я думаю, примерно как большая квартира в центре города. Мне как-то под ногу попался двуствольный пистолет трёхсотлетней давности, штучной работы под заказ для какого-то вельможи, тоже весь в золоте и драгоценностях.

Никто не смеет ничего подбирать в Священной роще. За это она тоже карает смертью.

И даже тот, кто случайно забредёт в рощу на шаг или два и сразу выскочит — поплатится сильным ментальным ударом и долго действующим проклятием, потому что роща — священна.

Она — наша. Она — для нас, оборотней. Она нас хранит, защищает и вразумляет. Она даёт нам силы и помогает в сложных жизненных ситуациях.

Таких рощ в Федерации пять, а по другим странам, где живут оборотни, разбросаны десятки. 

Все они магически связаны между собой, и все они соединены с Великой Священной рощей, произрастающей в тайном месте в наших родных горах, где живёт сейчас незначительная часть нашего народа — оберегая Великую рощу и сохраняя наши исконные обычаи. Ибо мы рассеяны волею судеб, но соединены и едины волею Священных рощ и наших предков.

И даже когда нам случается враждовать и сражаться друг с другом, по своей воле или выполняя взятые обязательства и обеты — мы едины через Священные рощи. Убивая друг друга, мы убиваем часть себя.

Наши наниматели знают об этом. Они знают, что мы выполним свой долг, даже если придётся при этом убивать своих — и они знают, что происходит с нами после этого.

И они знают, что только в Священной роще оборотень может получить разрешение убить другого оборотня или прощение, если убил, такого разрешения не имея. 

Или не получить прощение. И тогда нанимателю придётся смириться с тем, что нанятый больше не сможет выполнять свои обязанности, потому что умер.

2.

Нам, оборотням, живущим в Федерации, сложнее всего.

Все на свете знают из школьных учебников, что в Империю переселилось когда-то две трети нашего народа. И что после того, как Империя исчезла, две трети оборотней остались в Федерации. 

И все с детства знают: оборотни — что в Империи, что в Федерации — всегда были на службе государства. В войсках (разведка, спецназ), в личной Его Императорского Величества страже, а после — в Федеральной службе охраны.

Только в учебниках не написано, что с Империей мы были связаны намертво магической клятвой, которую дал наш народ Кервану Седьмому и всем императорам, кои после него законно на престол воссядут, а с Федерацией — каждый в отдельности личным контрактом, обусловленным сроком службы и выплатой жалованья.

Так что, случись что (вы понимаете, о чём я), при Империи защищала нас клятва. А сейчас — только своя совесть и благосклонность Священной рощи.

Раньше мы отвечали перед рощами как народ — а ныне каждый за себя.

Но мы по-прежнему служим. Традиция. В других странах за то нас пренебрежительно называют «оборотни в погонах». Но побаиваются, полагая, что, как и раньше, Священные рощи — за нами.

А это уже не так.

И стали появляться в нашем народе особи тухлые, порченые, способные на всё за деньги. Потому что можно, в принципе, вовсе в Священных рощах не появляться. Хотя, конечно, это рано или поздно доводит до болезней и психических расстройств. Но, как мне кажется, если для тебя деньги важнее чести, то это уже психическое расстройство.

Вот одного такого мне и пришлось третьего дня убить.

Чистая случайность. Я был не на службе, но, разумеется, при личном оружии. Так что, когда в отделение банка, где я у окошка операциониста оформлял перевод родственникам, ворвались трое, из которых один был в волчьей ипостаси, с криком: «Это ограбление! Все на пол, и никто не пострадает!» — я даже не стал обращаться, просто выдернул из спецкобуры «Хайк-400» и сделал три выстрела.

Двадцать три года тренировок. Контроль не понадобился.

Меня потом следователь спрашивал, мог ли я стрелять по конечностям, чтобы оставить их в живых. Я объяснил, что в федеральной службе охраны мы работаем так, чтобы полностью исключить угрозу охраняемым персонам. Поэтому стрелял я на рефлексах, в головы.

Гражданские, собственно, отлипли сразу, как только увидели мою ауру. Даже удостоверение не потребовали, я сам предъявил. И показания давал добровольно. В принципе, мог сразу вызвать своих, мы не под юрисдикцией цивильных властей. Но мне было до того хреново, когда я увидел нашего, которого убил… После смерти мы всегда возвращаемся в человеческую форму (ну, если от тела что-то осталось). Парень был совсем молодой, ему бы жить да жить. Ну вот зачем он в криминал полез? До призывного возраста ему год от силы оставался. Пошел бы в армию, из него бы там нормального, правильного оборотня сделали. В погонах, да! И гордился бы этим!

Всё это потому, что в Федерации теперь главное в жизни — деньги, а не честь, не достоинство и не способности. Друг друга оценивают и меряют по тому, кто сколько может купить разных модных штучек. 

Но я убил своего. 

И вот я здесь, в Священной роще оборотней. Пусть она меня рассудит и простит, если я прав.

Или не простит. Я готов ко всему.

Я снял и аккуратно сложил одежду. Я в штатском: мундир с его разрезами и стяжками удобен и привычен, но снимать-надевать его та ещё морока.  А обращаться в нём и собирать потом лоскуты, стягивая их шнурами канта — ну, в боевой ситуации можно, но тут-то не боевая…

Общаться со Священной рощей оборотни должны в звериной ипостаси. Обращение — процесс не из приятных, в боевых условиях оно происходит на инстинктах, а болезненные ощущения при этом сдвигаются на задний план. В роще это не так, и получаешь по полной программе. 

Но зато потом…

Нет человеческих слов, которыми можно описать слияние с рощей, с другими рощами, с сознаниями других оборотней… Своё обращение к ним, и их многогранный, многоголосый, многочувственный — гармоничный ответ: ты был прав, ты должен жить дальше, ты…

Не буду продолжать, остальное для нас, оборотней.

Да и нескромно.

3.

Получив ответ Священной рощи, я ещё долго лежал в волчьей своей ипостаси, неудобно перегнувшись через старый сук. Иглы на нём уже давно пожелтели, но ещё не ссыпались вниз, в мягкую подушку, где им догнивать потом под слоем других, более свежих, теряя золото цвета, и, почернев, превратиться в перегной, питающий могучие смрки.

Я уже собрался было обратиться, когда мои волчьи ноздри, куда более чувствительные, чем человечьи, почувствовали запах другого оборотня, вошедшего в рощу.

Нас в столице довольно много, но обычно мы стараемся не заходить в Священную рощу, когда там есть кто-то из наших. Каждый из нас хорошо понимает, что чувствуем мы в этом месте — и при каких обстоятельствах сюда заходим. Поэтому даже не нужно объяснять, насколько важно уединение. И все, как правило, соблюдают его.

Бывают исключения. Например, если у оборотня возникла срочная нужда в единении с рощей, а там кто-то уже есть. Тогда мы просто стараемся не замечать друг друга, устраиваясь на как можно большем расстоянии.

Или, например, перед жёстким делом⁠ командир приводит сюда свой отряд. Я делал это не однажды. Ничто так не сплачивает команду, как одновременное общение с рощей.

Или, как я уже говорил, сюда приходит пара, желающая дать обет вечной верности. Тогда из Священной рощи, если там и был кто, все как можно быстрее уходят.

Я по-быстрому обернулся и натянул на себя человеческую одежду, чтобы не задерживать пришедшую — а запах не обманывал, это была женщина, судя по аромату — рысь, причём в течке.

Люди, поголовно повёрнутые на сексе, то и дело интересуются — как им кажется, деликатно — как это всё происходит у нас. Вокруг сексуальной жизни и брачных обычаев оборотней у них существует куча легенд, некоторые из них мы же и поддерживаем, чисто поржать.

На самом деле физиология оборотней довольно сложна. Мы спариваемся, когда женщина к этому готова — а наши женщины готовы к этому раз в год. И при этом гарантировано рождение ребенка или двух, больше не случалось никогда в истории.

Мы чувствуем готовность нашей женщины к спариванию, когда она в звериной ипостаси. Но само действо происходит в человеческой форме. У обоих, если кто не понял. И все эти картинки, которые рисуют больные на голову хуманы, где волк совокупляется с рысью, или человеческая женщина с тигром — на совести тех, кто их рисует. На самом деле у нас такие извращения вызывают тошноту. 

А как вы себе это представляете технически? А с точки зрения зачатия?

Оборотни, если вам это интересно, моногамны, причём не по религиозным соображениям и не в силу обычаев — нет, это заложено в нашей природе. Мы выбираем себе жён раз и навсегда. И женщины выбирают себе пару — тоже раз и навсегда. 

Измены, интрижки, флирт — это у людей. Беспорядочный секс с кем попало когда попало и куда попало — у эльфов. Многожёнство — это к оркам и гоблинам.

А у нас всё, как я уж говорил, раз и навсегда. Оборотень может быть в связи не однажды — если предыдущие его женщины умерли. Чаще, понятно, бывает наоборот: у женщины третий муж, потому что дважды овдовела.

Детей мы признаём, от какого бы брака они ни были.

Нет, ну, разумеется, мы можем совершить сексуальный акт с лицом другой расы, если оно того хочет. В человеческой ипостаси. Но, честно говоря, от этого мало удовольствия. 

Ещё нас люди иногда спрашивают, как мы решаем, какой будет звериная ипостась ребёнка. Глупый вопрос. Да никак. Это решает Священная роща, когда пара приносит рождённое ими дитя для Первого поклонения. Никто не знает заранее, кем будет оборачиваться сын или дочь.

Я ещё не видел эту рысь, но её запах уже пронял меня до нутра. У меня до сих пор не было женщины, с которой я хотел бы иметь общих детей. Эта — могла бы стать такой.

Было бы неприлично разглядывать её в звериной ипостаси — да и бессмысленно. Так что я пошёл к границе Священной рощи, держась строго затылком к даме.

Зачем смотреть, если я запомнил её запах?

И ещё вопрос — мне-то она подходит, но подойду ли я ей?

4.

Я не успел дойти до края рощи (правда, я и не спешил — скорее, тащился нога за ногу, надеясь непонятно на что), когда лёгкая рука легла мне на плечо:

- Молодой человек, вы не проводите меня до метро?

Не уверен, что в боевой обстановке я развернулся бы быстрее:

- Конечно же провожу! — Маленькая нежная ладонь была уже у меня в руке. — И до дома, если вы позволите.

Внутри меня пели свои невыносимо гармоничные песни морские сирены, которых не существует на самом деле, и дикие ангелы, которых кто-то видел в дальних горах.

Она догнала меня и обратилась с просьбой. Это значит, что я ей так же небезразличен, как она мне.

Хуманы сказали бы, что мы тупые, потому что нас не интересует ничего, кроме физиологии. Ну да, это так. Физическая совместимость для нас на первом месте. Потому что без толку завязывать отношения, если от них не получится детей. А детей не получится, если… ну как вам объяснить… она пахнет так, что у меня идёт голова кругом, а я для неё пахну — так же, иначе она не подошла бы, когда в течке.

Мы дальше даже не разговаривали. Никакого метро, сразу в такси, и к ней. Я предложил было свою квартиру, но она только мотнула головой. 

Дальнейшее описывать нет необходимости. Хорошо, что у меня было оформлено увольнение на два дня. Ей, в течке, выписали на месяц, как положено. Мне пришлось явиться на службу, но заявление уже было написано. 

Никто из оборотней не стал бы задерживать товарища, который решил жениться, разве что в разгар боя.

Никто и не стал, и уже через сутки мы с Ирраной юридически стали мужем и женой.

Положенные три недели отпуска мы провели, почти не вылезая из постели, уж извините.

Но мы в постели не только занимались сексом. Мы говорили, говорили, говорили…

Какое же это было счастье — не спеша изучать друг друга! И понимать, и чувствовать, что ты изучаешь — собственную половину, то, чего тебе не хватало в жизни!

Я привел в порядок её квартиру. (Что там в это время творилось в моей, мне было не интересно.) Она кормила меня блюдами, которых я никогда и не знал. Вкусными до невозможности. Кстати, из кухни меня выгнали в первый же день, хотя я собирался продемонстрировать свои способности в готовке — а они у меня есть.

На третий день мы снова пришли в Священную рощу. Угадайте, зачем.

Да, мы принесли друг другу обет вечной верности, и Священная роща его приняла.