Небылицы о былом (проект)

Птаха едва дышала. Мальчишка достал мех и, налив в ладонь воды, предложил ей напиться. Измученная долгим полётом птица слабо ткнула в ладошку клювом. Надо было срочно её накормить, но чем?

Когда он увидел лежащего на тропинке белого голубя, его внимание привлёк цилиндрик папируса, привязанный к лапе. Мин бросил взгляд на едва виднеющуюся вдали крышу, украшенную множеством каменных рогов, и бережно взял утомлённую птицу.

Сверкая босыми пятками, он резво понёсся по направлению к холму Кефал, на котором возвышался огромный многоэтажный дворец. В лучах солнца его стены, частью выложенные из квадров кристаллического гипса, отливали серебром. Над главным входом стену украшала надпись, выполненная линейным письмом А: «Ласточкино гнездо: Форпост-13». Пониже шла, загибаясь аркой, ещё одна: «Добро пожаловать в чертоги Повелительницы зверей».

Перед входом в западное крыло, дежурила четвёрка воинов в медных шлемах, стилизованных под рогатые бычьи головы и полностью скрывающих лица.

— Куда? — Низким басом рыкнул один из стражей.

— Я встретил Вестника.

Мальчишка показал свёрнутую в трубочку записку. Другой воин взглянул на овальный оттиск печати, чуть повернулся и стукнул в полуоткрытую дверь. Она, как и всё двери в этом странном асимметричном здании была весьма необычной. Над нижним входом для людей, отделённый массивной деревянной перекладиной, находился ещё один, поменьше размером, почти квадратной формы.

Вскоре одна створка нижней секции многопроёмной двери чуть приоткрылась. В проёме появилась молодая женщина, единственным предметом одежды которой служила выкрашенная пурпуром юбка, сшитая из вывернутой наружу мехом звериной шкуры. Проворчав «Чёртовы двери», она принялась открывать одни секции и закрывать другие.

Двери здесь составлялись из секций, которые возможно было отворять в различных вариантах. Так отчасти регулировалось освещение, одновременно обеспечивалась и без того отличная вентиляция внутренних помещений. Жрицам, в обязанности которых входило следить за дверьми, приходилось открывать и закрывать частенько клинящие секции многопроёмных полиронов по нескольку раз в день. В утренние часы двери отворяли, в жару затворяли, затем вновь раскрывали и на ночь закрывали. График менялся сезонно, неизбежно корректировался погодой, дождём, направлением и силой ветра. Женщины в сердцах прозвали их «Чёртовыми дверьми». Верхние дверцы верящие в волшебство жители дворца называли «Фениксовыми вратами». Сейчас говорят, что назначением верхних отверстий полиронов была вентиляция и освещение помещений, но похожие строенные двойные входные проёмы красуются на фасаде скальных гробниц Ликии, а в них вентиляция точно не нужна. По размерам они более всего походили на совмещенные в одной конструкции входы в камеры пирамиды Хеопсы, камеру царя и камеру царицы, верхнюю и нижнюю.

Закончив возиться с полиронами, женщина вопросительно уставилась на стражу.

— Диктинна, есть почта для избранницы Птицеликой госпожи, — прорычал второй воин.

Диктинна взглянула на мальца, держащего в ладонях белого голубя, приветливо кивнула ему и негромко позвала:

— Заходи, Мин.

Мин и жрица прошли в западное крыло странных чертогов, где отсутствовали обычные окна и почти не было бытовой мебели.

Кое-где стояли тяжёлые мраморные кресты. Оштукатуренные стены были украшены яркими росписями. На одних красовались быки, белокожие красавицы, загоревшие докрасна мужчины с длинными чёрными волосами, быки, красные цветы крокусов, растущие на горных вершинах. Другие украшали разноцветные круги, кресты, спирали, символы солярной свастики, изображения лабрисов и гордо восседающие на торчащих из колонн золотых двойных секирах невзрачные жёлтые с чёрными пятнами птицы, величиной с орла.

В этом месте всё являлось не тем, чем казалось. Сюжеты настенных росписей зачастую содержали двусмысленные художественные метафоры. Фрески чертогов часто имели скрытый смысл, сразу два значения одновременно. Что же касается жёлто-чёрных птиц, в те древние времена практически у каждого народа Средиземноморья была легенда о птице Феникс. Но если поискать происхождение мифа, её истоки и заглянуть в поиске приключений в первый город Европы…

В общем, была и у них своя.

Жар-птица изображалась у каждого племени Средиземноморского рандома по-разному, зачастую слишком канонично и живописцами, никогда сию огненную птицу не видевшими лично. Те мастера, что писали росписи в этом дивном дворце, видели.

На стенах чертогов Повелительницы Зверей висели бычьи черепа с позолоченными рогами. Вместо отсутствующих глаз глазницы сверкали огромными рубинами. Кое-где виднелись и скульптуры бычьих голов, вырезанные из чёрного камня.

Быстро совершив ритуальное омовение, Мин прошёл в мегарон сопровождаемый сверкающей своими прелестями Диктинны, несущей бронзовое блюдо с неподвижно лежащим голубем. На подносе рядом с ним стояла миска с водой и кучка зёрнышек пшеницы- полбы.

Земная ипостась богини плодородия скромно сидела на низкой гипсовой скамеечке рядом с белым каменным престолом. На красной стене позади алебастрового трона с высокой волнистой спинкой в форме горы, на фоне растительного пейзажа, были намалёваны фигуры фантастических зверей, бескрылых грифонов со змеиными хвостами.

Самая красивая женщина острова Крит была одета в пёстрое колоколовидное платье с оборками, чем-то похожее на те, что позднее были в моде при дворцах французских королей. От нарядов средневековых аристократок оно отличалось тем, что лиф в виде бычьих рогов оставлял открытыми руки и увесистые, без единого изъяна груди. На лицо был нанесён яркий макияж, завитые змеями длинные чёрные локоны спускались до талии. Брюнетка задумчиво смотрела на дельфинов, резвящихся на фреске. Синие рыбины были запечатлены в динамике, столь пластично, что казалось, прямо сейчас выпрыгнут из стены прямиком в примыкающий к залу, заглублённый на несколько ступеней бассейн.

На скамье напротив сидела девочка в строгом светло-синем платье. Она сжимала в руках фаянсовую статуэтку, которую повсюду таскала с собой по дворцу, фигурку державшей в руках двух змей богини с заострёнными, птичьими чертами лица, на голове которой сидела то ли птица, то ли кошка. Метафоричными в чертогах были не только фрески. На шее девочки болталось ожерелье из плодов. В чаше священного очага тлела кучка углей.

Мин почтительно поклонился и поприветствовал земную ипостась богини:

— Здравствуй, Омега Рея.

Хозяйка скучающе кивнула в ответ.

— Мин нашёл утомлённого Вестника неподалёку от сада обезьян. Депеша из Та-Камет. Печать Бригадира, — сообщила госпоже верховная жрица.

Омега Рея поднялась и взглянула на светило, лучи которого проникали через два больших световых окна в потолке мегарона.

Окна находились на дне световых шахт, пронизывающих многоэтажное здание насквозь. Одно было открыто всем стихиям, другое закрывала рама со вставленным листом пропускавшего солнечный свет тонкого цветного папируса. Такие проёмы в крыше суеверные жители Ласточкиного гнезда называли «Гарудовыми окнами». Первое находилось над очагом, второе над сужающейся кверху невысокой колонной, установленной на двухступенчатом каменном основании.

Потрепав мальчугана по вихрастой голове, предводительница Крита осторожно взяла поднос с измученной длительным перелётом птицей и возложила его на красный квадрат, начерченный в центре залы на каменном полу. Диктинна протянула руки ладонями вверх, обращаясь с молитвой к небесным богам.

Омега Рея медленно протянула правую длань над птицей. Из подрагивающей ладони ударил луч света. По меховой юбке жрицы пробежали багровые сполохи. Голубь вдруг резко открыл глаза и принялся жадно склёвывать зёрнышки полбы.

Мин жадно глазел на бесплатное чудо. Из маленькой крипты, устроенной под мегароном, послышалось  тихое недовольное шипение. Там, в подземелье, жили змеи. Видимо, у них имелись свои виды на птицу. Местные жители давно научились определять по поведению змей приближение землетрясения. Правда, ядовитых пресмыкающихся держали ещё и по другой причине. Островитяне называли их змеями Горгоны.

Закончив с исцелением, женщина взяла письмо, проверила оттиск печати Огня и аккуратно размотала рулончик. Омега внимательно изучила сообщение, начертанное символами Линеара А. Присутствующие присели на низкие скамьи и почтительно молчали, выжидательно глядя на неё.

— Мин, тебе зачёт, — она весело подмигнула мальчугану и прочла вслух, — В Египет прибыл бог Солллнца.

— Твоё видение сбылось, — произнесла жрица.

— Видения в последнее время бывают весьма туманны, — тихо промолвила Омега Рея.

— Богини слишком долго не посещали нас, — посочувствовала ей Диктинна.

— Скоро, уже скоро я воссоединюсь с Птицеликой госпожой.

Верховная жрица богини плодородия одарила её долгим пристальным взглядом.

Матриарх взглянула на свой божественный атрибут — двойную секиру, золотой лабрис, закреплённый на ступенчатой подставке, и опустилась на скамью рядом с каменным троном. Прикрыв глаза, Омега Рея прислушалась к чему-то внутри себя.

«Пять женщин встают напротив каменных рогов, держа в вытянутых руках священные топоры. Они поют песнь солнцу и свету. Амазонки опускают святыни рукоятями в отверстия меж рогов. Вскоре в небе появляются пять ярко светящихся точек. Людям кажется, что они явились прямо из Солнца. Это к ним летят богини на своих ездовых птицах. Фениксы размеренно размахивают огненными крыльями.

Покружив несколько минут над дворцом, жар-птицы спускаются с небес прямиком на навершия сияющих лабрисов. Народ, собравшийся на центральной площади, ликует. Лишь семь прекрасных юношей и семь девушек застыли неподвижно, бдительно охраняемые могучими воинами-быками. Это сыны и дочери Афин. Их руки связаны. Их лица бледны».

Омега покрутила головой, отгоняя видение.

«Мои видения слишком туманны… В любом случае нужно подготовиться и к другому варианту», — промелькнула мысль и она обратилась к жрице: — Оргия сегодня отменяется. Позови Миноса.

Почтительно склонив голову, Диктинна встала со скамьи и тихо вышла из мегарона. Избранная взяла лабрис с подставки и подошла к невысокой конусовидной колонне.

Примерив, легко ли входит рукоятка секиры в отверстие на её верхнем торце, Омега Рея взглянула на солнце, видимо, что-то прикидывая. Избранная внимательно посмотрела на чашу очага и на колонну, перевела взгляд выше, на затянутое прозрачным папирусом Гарудово окно в потолке, окинула взором прикрытые створками Фениксовы врата, отделённые массивной деревянной балкой от использовавшимися людьми нижних проёмов полиронов. В этом странном помещении почти не было стен и потолка. Зато в изобилии наличествовали Фениксовы врата, Гарудовы окна и Чёртовы двери. Освещался мегарон через световую шахту, пронизывающее многоэтажное здание насквозь, а также с центрального двора, через двухпроёмный выход на террасу. Комнаты на верхних этажах освещались так же. Солнечный свет, как и свежий морской ветер, проникал внутрь помещений сразу с двух или более направлений.

Омега Рея меж тем продолжила:

— Скоро, очень скоро, к нам спустится наше солллнце, наше светлое солллнце. Через три дня небожительницы почтят нас своим присутствием. Это случится в полдень, — она сняла увесистую золотую секиру с колонны и довольно взглянула на Мина:

— Малыш, ты порадовал меня. Скажи, какую награду ты желаешь.

— Омега, я хотел бы спросить у тебя одну вещь... — начал было Мин.

— Я отвечу на два твоих вопроса. Два любых вопроса, — порадовала его земная ипостась богини Реи.

— На любые?

— Да, на два любых вопроса.

— Тогда скажи мне, почему на стене рядом с троном нарисованы грифоны?

— Так наша мать повелела изобразить нас, людей. Наши фрески — это наши святые иконы, Мин.

— Но мы непохожи на орлов! Непохожи на львов! И на орло-львов непохожи…

— Скажи спасибо, что здесь не сфинксы, грифоны гораздо благороднее. Если здесь были бы нарисованы сфинксы, то ты бы сейчас строил пирамиды, Мин, таскал тяжёлые глыбы где-нибудь в знойной пустыне. А если пятиногие звери Мушрушу, тогда бы насыпал зиккураты.

— Выходит, грифоны лучше сфинксов или пятиногих?

— Да, грифоны — это хорошо, это аристократия. Мы повелители Виноцветного моря! У наших покровительниц множество дел в заморских странах и наши моряки помогают им. Нам очень повезло! Видишь пурпурные хохолки над орлиными головами? Это, парень, знак нашего божественного происхождения. И поэтому наш остров наречён островом Грифонов.

— А почему любой здоровый человек, с детства до зрелых лет видит сны, в которых он, будто птица, быстро летает или парит над землёй?

— Какой ты смышлёный, — Омега Рея пристально посмотрела ему в глаза, задумчиво взглянула на «барби» девочки в синем платье, молча сидевшей на гипсовой скамье, и повторила:

— Следующий вопрос.

Мин растерянно задумался.

«Вот тебе и ответы на любые вопросы», — подумал он и спросил: — Как мы произошли?

— Мы были созданы богами для того, чтобы служить им. Строить храмы и ухаживать за Землёй. Нас создали искусственно. Также, как деревья. Они нас создали, Мин… Они создали нас в выходной. Именно такими, какие мы есть. Чтобы люди могли проходить вот через эти чёртовы двери, — она указала на нижние двери мегарона Владычицы зверей. Не выше и не ниже. Не шире и не уже.

— Ааа…

— Можешь спросить ещё, — неожиданно смилостивилась Омега Рея.

Мин спросил первое, что пришло ему на ум:

— Когда человек приручил огонь?

— Скорее вопрос надо поставить так: когда огонь, огонь, когда живой огонь приручил нас, — улыбнулась ему она. — Это случилось давно, ещё на заре истории человечества.

— Но как?

— Ты уже знаешь, что на остров Грифонов наши предки прибыли, выполняя волю богов. Кораблей тогда ещё не было, они приплыли на дельфинах, — смотря на Мина честным взглядом, просвещала мальчугана Омега. — Прошли века и потомки прибывших позабыли, как и зачем очутились здесь. Тысячелетия спустя одной из нас посчастливилось встретить Птицеликую госпожу. В то время ночное небо озаряла хвостатая комета.

Я покажу тебе, как это случилось. Посмотри вверх! Через Гарудово окно можно увидеть многое, — Омега Рея подняла руку и повторила фокус со светом.

Мин послушно поднял голову и уставился в световую шахту в потолке. Через несколько секунд свет сгустился и появилась  картинка… мираж.

***

«Охотящаяся в горах дева в поисках укрытия от надвигающегося дождя подошла к широкому зеву пещеры, из её утробы исходило слабое сияние.

Оставив на камнях копьё и зайдя на минуту внутрь, охотница выскочила как ошпаренная обратно, спустилась к роднику и тщательно вымылась несколько раз подряд. Тому чистому созданию, что поселилось внутри горы, не нравилась грязь, скверна, не нравились бактерии. К зловредным же вирусам оно относилось совершенно безразлично. Совершив омовение, дева вновь скрылась в пещере, уже надолго. Лишь спустя несколько суток она вернулась к своим первобытным родичам.

«Где добыча? Где ты шлялась, Пенелопа?» — сразу наехали на неё встревоженные длительной отлучкой девы хмурые близкие.

Радостная охотница поведала им, что она познакомилась с Птицеликой госпожой. Пенелопа пообещала, что теперь жизнь племени изменится к лучшему.

«Мы больше не одни, с нами — Великая богиня Рея, теперь заживём!» — обрадовала сородичей первая солнцепоклонница острова Грифонов.

«Что за богиня? Зачем богиня? Какая она? Кто?» — наперебой принялись расспрашивать её уже малость успокоившиеся, но ничего не понимающие окружающие.

«Трижды Светоносная богиня Рея прилетела к нам на огненной птице. Она как солнце, она как свет. Владычица Звёздных Зверей мне явилась. Птицеликая госпожа в Солнечной пещере поселилась… Место это отныне святое. Она назвала меня своей дочерью. Теперь я знаю, кто моя мать. Да, она моя мать. Великая Ма… Я поведу вас», — бормотала уставшая охотница, жадно поглощая предложенный кусок свежего сырого мяса.

Вопросы от соплеменников посыпались один за другим:

«Почему она Великая?»

«Великие чудеса творит», — отвечала Пенелопа своим первобытным друзьям, которые в свою очередь поинтересовались внешним видом богини.

«Рея сокрыта в птице огненной, а птица та в пещере на цветном сталагмите сидит».

«Птица? Что за птица?» — удивился вождь племени, заядлый охотник на пернатых.

«Это бессмертная птица Феникс. Птица эта священна», — просветила авторитета она.

После посещения пещеры Пенелопа очень изменилась. Дева предпочитала теперь говорить стихами, наполненными всякими двусмысленными, двоякими метафорами. Скучающие соплеменники от нечего делать иногда её слушали, хотя стихи первобытной охотницы могли бы показаться бредом любому. Вскоре люди подумали, что, быть может, она говорит истину и отчего-то поверили ей.

Пенелопа была не одна такая оригинальная, в Элладе религию тоже продвигали бродячие поэты и певцы. Создавшие науку философы не смогли конкурировать с ними, хотя очень пытались. Наслушавшись муз с горы Парнас, поэты легко победили первых учёных в состязании за умы масс. Для этого хитрецы использовали специальные мнемотехнические приёмы. Они вещали слушателям свои возвышенные темы гекзаметром — сакральным стихом, который легко и надолго запоминался. Бродяги победили философов и благодарные люди вместо университетов построили белоснежные храмы.

Когда сородичи спросили охотницу: «Что нам делать», она ответила: «Приготовьтесь совершить паломничество в Солнечную пещеру. Я поведу вас. Больные исцелятся. Слепые прозреют».

Дорога к свету была для них коротка. Когда чисто умытые паломники подошли ко входу в пещеру, представителей сильного пола поджидал роковой сюрприз. Рея разрешила зайти к ней в гости лишь женщинам.

Познакомившиеся с богиней, островитянки стали умолять небожительницу спуститься к ним на своей огненной птице. Ма отказалась наотрез:

«Никогда. Моя ездовая птица гнездится в горах, мой Феникс — это горная птица», — отвечала им Птицеликая госпожа.

Хитрые поклонницы богини не сдались. Вскоре они вновь принялись упрашивать её спуститься с горы и быть вместе с ними всегда.

«Здесь вольный ветер, ярче светит солнце. Здесь чистая роса. В горах мне больше нравится. Отсель ночами тёмными, смотрю на звёзды я», — Рея указала лучом света на разноцветный сталагмит, растущий под естественным отверстием в потолке пещеры. — Лучше вы сами переселяйтесь поближе».

Когда женщины вышли из Солнечной пещеры, Пенелопа сжимала в руке горящую ветвь:

«Она поделилась с нами частью себя. Отныне мы должны хранить этот огонь вечно!»

«Но это опасно, можно обжечься. А вдруг пожар?» — испугались соплеменники.

«Я научу вас обращаться с пламенем, — смело заявила Пенелопа. — пожара не будет!»