В борьбе обретёшь ты право своё?

Из российских революционеров самыми беспощадными были эсеры, идейные наследники народников. Эта партия возникла в конце XIX века на базе некоторых народнических кружков, избежавших разгрома. В 1896 году у них появился программный документ, "Наши задачи. Основные положения программы социалистов-революционеров", который нелегально размножали на гектографах, а в 1900 году напечатали за границей.

Разрозненные эсеровские организации Российской империи объединились в единую партию в конце 1901 года, о чём центральный орган этой партии, газета "Революционная Россия", объявил в январе 1902 года. Почти сразу же после этого при Центральном комитете была создана "Боевая организация". Михаил Рафаилович Гоц и Григорий Андреевич Гершуни придумали такую схему работы этой засекреченной группировки, при которой ЦК лишь отдавал распоряжения. А как "Боевая организация" эти распоряжения исполняла — знали только её руководители. У "Боевой организации" имелись свои собственные источники финансирования, свои связные и конспиративные квартиры, так что она была подобна пуле, выпущенной из револьвера, остановить которую после выстрела было невозможно.

Михаил Рафаилович Гоц, создатель устава "Боевой организации" эсеров. Конец XIX века.

Промышленный подъём в экономике Российской империи в конце XIX века сменился экономическим кризисом. Это позволяло руководству социалистов-революционеров надеяться на то, что в условиях массового закрытия предприятий будет проще возбудить народное недовольство. Чтобы подстегнуть ситуацию, эсеры планировали начать террор против высших чиновников империи. Это должно было вызвать ответные репрессии царского правительства, которые, теоретически, могли усилить антиправительственные настроения в обществе. И тогда, по замыслу эсеровского руководства, умело разжигая негодование в обществе можно было начать революцию.

Владимир Ильич Ленин критиковал социалистов-революционеров за приверженность к террору. В статье "Новые события и старые вопросы", вышедшей в 29 номере газеты "Искра" 1 декабря 1902 года, он писал:

"Не создавать посредством выстрелов поводы для возбуждения, материал для агитации и для политического мышления, а научиться обрабатывать, использовать, брать в свои руки тот материал, которого слишком достаточно дает русская жизнь, — вот задача, единственно достойная революционера."

"...целой сотне цареубийств не произвести никогда такого возбуждающего и воспитывающего действия, как это одно участие десятков тысяч рабочего народа в собраниях, обсуждающих их насущные интересы и связь политики с этими интересами, — как это участие в борьбе, действительно поднимающей новые и новые «непочатые» слои пролетариата к более сознательной жизни, к более широкой революционной борьбе."

Владимир Ильич Ульянов в 1900 году.

В проекте резолюции о терроре, подготовленной Лениным ко II съезду РСДРП, были такие слова:

"Съезд решительно отвергает террор, т. е. систему единичных политических убийств, как способ политической борьбы, в высшей степени нецелесообразный в настоящее время, отвлекающий лучшие силы от насущной и настоятельно необходимой организационной и агитационной работы, разрушающий связь революционеров с массами революционных классов населения, поселяющий и среди самих революционеров и среди населения вообще самые превратные представления о задачах и способах борьбы с самодержавием."

Но эсеры считали иначе. Лидер "Боевой организации" Гершуни решил начать с синхронного убийства министра внутренних дел и обер-прокурора Святейшего Синода. Обоих этих высших чиновников эсеры считали ультраконсерваторами, ответственными за подавление гражданских прав и свобод в Российской империи, и надеялись, что их ликвидация посеет панику в высших эшелонах власти.

2 апреля 1902 года Степан Балмашёв, бывший студент Киевского университета, отчисленный за участие в студенческом движении, зашёл в Мариинский дворец Санкт-Петербурга, где в тот день проходило заседание кабинета министров. Балмашёв был одет в форму офицера-фельдъегеря, так что никаких подозрений у слуг не вызывал. Узнав, что министр внутренних дел Дмитрий Сергеевич Сипягин ещё не прибыл, боевик на несколько минут вышел из здания, но увидев, что карета министра подъезжает, вернулся назад. 

Выбрав удобный момент, Балмашёв приблизился ко входящему сановнику и сказал, что у него важное письмо от генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича. Когда министр повернулся к боевику, тот произвёл в него несколько выстрелов из револьвера. Пули смертельно ранили Сипягина, через час он скончался в Максимилиановской больнице.

Achille Beltrame. Убийство Сипягина. Рисунок из еженедельника "La Domenica del Corriere".

Балмашёва тут же схватили. 26 апреля 1902 года Петербургский военно-окружной суд рассмотрел дело террориста и приговорил его к смертной казни через повешение. Мать Балмашёва, Мария Николаевна, через адвоката подала прошение о помиловании сына самому императору. Николай II, ознакомившись с бумагой, сказал заместителю министра внутренних дел Петру Николаевичу Дурново, что помилует террориста, если получит прошение от него самого. Дурново тут же отправился в камеру смертников и долго убеждал боевика подать прошение, но Балмашёв наотрез отказался. 3 мая ранним утром его повесили в Шлиссельбургской крепости.

Обер-прокурора Святейшего Синода Константина Петровича Победоносцева Гершуни планировал ликвидировать в тот же самый день 2 апреля 1902 года в том же самом Мариинском дворце. Но из-за ошибки телеграфиста, перепутавшего две буквы в фамилии получателя, телеграмма Гершуни вовремя не дошла до получателя, и предполагаемые убийцы прибыли в Санкт-Петербург только 3 апреля. После этого боевики решили, что артилерийский поручик Евгений Константинович Григорьев и его подруга Юлия Феликсовна Юрковская будут стрелять в Победоносцева и в Санкт-Петербургского градоначальника Николая Васильевича Клейгельса на похоронах Сипягина. Но важным имперским сановникам повезло: Григорьев и Юрковская не решились на убийство, а пришедшему к ним через несколько дней Гершуни сказали, что не смогли пробраться к своим жертвам через охрану.

Плакат партии социалистов-революционеров.

Гершуни понял, что дело плохо, и сразу же уехал из Санкт-Петербурга в Киев. Там он не собирался сидеть сложа руки, а начал готовить новое покушение. На этот раз жертвой должен был стать губернатор Харьковской губернии князь Иван Михайлович Оболенский. Его убийцей лидер "Боевой организации" назначил бывшего столяра из Екатеринослава Фому Качуру. Вечером 29 июля 1902 года Оболенский вместе с харьковскими чиновниками прогуливался по саду "Тиволи", выйдя из летнего театра после окончания спектакля. Первый выстрел Качуры слегка задел только шею губернатора — пуля прошла по касательной. Столяр тут же собирался выстрелить снова, но на этот раз завидное хладнокровие проявила супруга председателя губернской земской управы Ольга Гордиенко. Она схватила террориста за руку, благодаря чему вторая пуля пролетела мимо. Как впоследствии признался на допросах Качура, он не хотел причинить вреда женщине, поэтому больше не мог стрелять прицельно. После этого на боевика сзади набросился околоточный надзиратель Шпигов и схватил за горло, а спереди с ним сцепился полицмейстер Безсонов. Когда к полицейским подоспела помощь и террориста повалили на землю, он успел произвести ещё два выстрела и попасть в ногу Безсонова. Но благодаря отважной Ольге Гордиенко губернатор остался жив, отделавшись лёгким ранением. 

Фому Качуру первоначально приговорили к смертной казни, но князь Оболенский отправил императору прошение о смягчении приговора. Николай II согласился помиловать террориста: тому назначили бессрочную ссылку на каторжные работы. А когда Качура пошёл на сотрудничество с полицией и рассказал всё, что знал о "Боевой организации", его наказание смягчили, ограничив сначала десятилетним сроком, потом — четырёхлетним.

Плакат партии социалистов-революционеров.

Гершуни, заметая следы, уехал из Киева в Москву. Через некоторое время его посетил Евно Фишелевич Азеф, который предложил организовать покушение на губернатора Уфимской губернии Николая Модестовича Богдановича. Азеф связался с эсерами в 1899 году, сразу по возвращению из Германии. Он не входил в состав ЦК партии и не являлся членом "Боевой организации", но хорошо знал Гершуни, который ему доверял. Никто среди социалистов-революционеров даже и не подозревал, что Азеф ещё в 1892 году стал тайным осведомителем российской полиции. В Москве Азефа курировал сам начальник Московского охранного отделения Сергей Васильевич Зубатов. Вскоре этот агент-провокатор сумел так построить свою деятельность, что получал от полиции очень хорошие деньги.

Гершуни согласился, что устранение Богдановича, виновного в расстреле демонстрации рабочих в Златоусте, это очень интересная идея. Он предложил провести эту акцию слесарю железнодорожных мастерских члену "Боевой организации" Егору Олимпиевичу Дулебову. Дулебов согласился.

Губернатор любил гулять в Ушаковском парке Уфы, где находился первый в этом городе фонтан. Именно туда направился Дулебов 6 мая 1903 года во второй половине дня и приблизительно в 16 часов встретил Богдановича на одной из боковых аллей. Стрелял террорист в упор, с самого близкого расстояния, так что у губернатора не было никаких шансов остаться в живых. Получив две пули в сердце, четыре — в лёгкие и две — в печень, Богданович скончался на месте.

А Дулебов, оставив рядом с телом губернатора листок со смертным приговором "Боевой организации", смог благополучно скрыться. Он уехал из Уфы вместе с Гершуни, а позднее его переправили за границу.

Министр внутренних дел Вячеслав Константинович Плеве был в бешенстве. Он заявил Зубатову, что фотокарточка Гершуни будет стоять у него на столе, пока Гершуни не арестуют. Так что Зубатову пришлось задействовать свою самую ценную агентуру в эсеровской среде. Азеф выдал адрес конспиративной квартиры в Уфе. А когда никого там задержать не удалось, Азеф сообщил, где искать Гершуни в Киеве.

Лидера "Боевой организации" арестовали в Киеве 13 мая 1903 года. Военно-окружной суд в Петербурге в феврале 1904 года приговорил Гершуни к смертной казни. Но его родственники подали прошение о помиловании на имя императора, и Николай II согласился заменить повешение на пожизненное лишение свободы. Когда же в Шлиссельбургской тюрьме начался ремонт, Гершуни отправили в Акатуйскую каторжную тюрьму в Сибири. Оттуда он и сбежал в 1906 году, спрятавшись в бочке с капустой, которую выносили за пределы крепостных стен. Эсеры нелегально переправили заслуженного боевика за границу, где вскоре избрали в ЦК партии II съезде социалистов-революционеров. Но Гершуни тяжело заболел и умер в Цюрихе 29 марта 1908 года.

После ареста Гершуни руководство "Боевой организацией" перешло к Евно Азефу. Казалось бы, если агент полиции руководит боевиками, то у полиции появляется реальный шанс этих боевиков уничтожить. Но на самом деле вышло обратное: в организации ввели строгую дисциплину и усилили конспирацию. От стрельбы по жертве из револьвера отказались, сделав ставку на взрывные устройства. Своим заместителем Азеф назначил чрезвычайно деятельного и хладнокровного Бориса Викторовича Савинкова. Этот руководящий тандем подготовил два, пожалуй, самых громких политических убийства того времени, которые позднее затмило только убийство Петра Аркадьевича Столыпина в 1911 году.

Евно Азеф.

Азеф решил ликвидировать нового министра внутренних дел, Вячеслава Константиновича фон Плеве. По сути — своего главного начальника. Более того, когда Азеф узнал, что другая группа эсров так же планирует убийство Плеве, он сначала попытался отговорить руководителя этих боевиков от данной акции, а когда потерпел в этом неудачу, сдал эту группу полиции целиком. 

Запланированные покушения на министра внутренних дел не удалось совершить ни 18 марта, ни 25 марта, ни 1 апреля. В связи с этим разозлённый Евно Азеф собрал всех, кто отвечал за ликвидацию, в Швейцарии, изгнал из организации тех, кого посчитал трусами, вынес выговор Савинкову и потребовал от ЦК социалистов-революционеров дополнительного финансирования. После этого новое покушение назначили на 15 июля 1904 года. Карету, в которой Плеве должен был проследовать к Варшавскому вокзалу, встречали сразу четыре бомбиста. Ближе всех к экипажу министра оказался бывший студент Егор Сергеевич Созонов. Сойдя с тротуара, он сумел забросить свою бомбу в окно кареты.

Убийство В. К. Плеве глазами иностранных журналистов того времени.

Взрыв был очень сильным! От кареты уцелело только шасси. Министр внутренних дел и его кучер скончались от полученных увечий на месте. Был ранен охранник, сопровождавший карету на велосипеде. Обломки экипажа разметало по мостовой на десятки метров. На фасаде Варшавского вокзала взрывной волной разбило стёкла.

Фасад Варшавского вокзала после убийства В. К. Плеве 15 июля 1904 года.

Остатки кареты В. К. Плеве 15 июля 1904 года.

Место взрыва кареты на Измайловском проспекте в Санкт-Петербурге.

Сам бомбист Созонов был тяжело ранен взрывом, затем зверски избит полицейскими при задержании, а позже доставлен в Александровскую больницу для чернорабочих и прооперирован. Приговором судебной палаты 30 ноября 1904 года Созонова приговорили к пожизненным каторжным работам. Но по амнистии 1905 года это наказание было сокращено до 14 лет.

Когда в Зерентуйской каторжной тюрьме ввели телесные наказния для политзаключённых, Созонов сознательно принял смертельный яд, чтобы привлечь внимание общественности к судьбам узников. Он умер 27 ноября 1910 года. Его самоубийство произвело сильное впечатление на русское общество и явилось одним из поводов студенческих волнений 1910 — 1911 годов.

Убийство Плеве сильно подняло авторитет социалистов-революционеров. Пожертвования в партийную кассу от сочувствующих потекли рекой, а в партию записалась большая группа новых членов. Чтобы не останавливаться на достигнутом, "Боевая организация" запланировала новые террористические акты в крупнейших городах империи. В Москве решили убить великого князя Сергея Александровича, дядю императора Николая II. Этой акцией руководил Борис Савинков. Ликвидатором назначили бывшего студента Петра Александровича Куликовского. Ему в помощь определили бывшего студента Ивана Платоновича Каляева.

Замаскировавшись под извозчиков, боевики вели наблюдение за великим князем и установили его распорядок дня по часам. Динамит для акции из соображений конспирации хранился в Нижнем Новгороде. Когда назначили дату терракта, взрывчатку перевезли в Москву.

2 февраля 1905 года Каляев и Куликовский поджидали Сергея Александровича в двух разных местах, чтобы перекрыть оба возможных пути из Кремля в Большой театр. Каляев, завидев карету, подбежал к ней и даже занёс руку, чтобы метнуть бомбу. Но, увидев в карете кроме князя ещё и его супругу с детьми, боевик тут же убрал "адскую машинку". Убийство всей великокняжеской семьи было бы не понято тогдашней российской общественностью и нанесло бы вред партии эсеров. Савинков, который находился неподалёку, полностью одобрил это решение. Так что щепитильность боевика подарила Сергей Александровичу ещё два дня жизни.

Тем временем Куликовский заявил, что переоценил свои силы и не может более участвовать в терроре. Савинков было запаниковал, но Каляев сказал, что справится и в одиночку. 4 февраля 1905 года Иван Каляев направился в Кремль, прошёл через Никольские ворота к зданию суда и дождался, когда из него выйдет великий князь. После того, как карета с Сергеем Александровичем направилась к Никольским воротам, Каляев бросил свою бомбу. На часах было 14-45.

Рисунки из печатных изданий того времени.

Карету разнесло на куски. Кучер и великий князь погибли на месте. Взрывной волной выбило стёкла в зданиях суда и арсенала.

Остатки кареты, в которой ехал великий князь Сергей Александрович.

Сам Каляев планировал погибнуть вместе со своей жертвой, но оказался лишь оглушён и легко ранен. Его арестовали на месте преступления и отвезли в арестный дом Якиманской полицейской части. 5 апреля 1905 года состоялся суд в особом присутствии Сената, на котором террориста приговорили к смертной казни. Каляев подал кассационную жалобу, чтобы лишний раз продекларировать позицию партии социалистов-революционеров. Сенат отклонил эту жалобу, но Николай II дал понять, что если боевик напишет прошение о помиловании на высочайшее имя, то казнь заменят пожизненным заключением. Но Каляев отказался просить императора о милости, хотя его уговаривали и приятель по университету, и вдова погибшего великого князя.

23 мая 1905 года Ивана Каляева повесили в Шлиссельбургской крепости.

Куликовский успешно скрывался от полиции до лета, но 11 июня 1905 года был арестован в Москве. Он сумел бежать из Пречистенской полицейской части, 28 июня 1905 года открыто явился на приём к московскому градоначальнику, графу Павлу Павловичу Шувалову, и выпустил в него несколько пуль из револьвера в упор. Шувалов умер на месте.

Куликовского схватили и 23 июля 1905 года Московский военно-окружной суд приговорил его к повешению. Но после подачи прошения на высочайшее имя смертную казнь заменили пожизненной каторгой. Куликовский дожил до Февральской революции, принял активное участие в событиях 1917 года, но большевистскую политику воспринимал без особого энтузиазма. В конце концов, бывший террорист примкнул к белому движению в Якутии и почти год был председателем Временного Якутского областного народного управления. Умер Куликовский 2 марта 1923 года при непонятных обстоятельствах. По одной версии, он покончил с собой, чтобы не попасть в руки красногвардейцам. По другой — был убит на допросе.

Евно Азефа разоблачили как провокатора в 1908 году, однако этот опытный конспиратор смог избежать смерти от рук эсеровских боевиков и довольно безбедно жил в Берлине на "честно" заработанные деньги. Надёжные документы для этого ему предоставило министерство иностранных дел России. А когда началась Первая мировая война, Азефа арестовала немецкая полиция. В тюрьме он заболел и умер от почечной недостаточности через нескольк месяцев после освобождения, 24 апреля 1918 года.

Борис Савинков, возглавивший после Азефа "Боевую организацию", по горячим следам написал "Воспоминания террориста", которые впервые были полностью изданы в 1917 — 1918 годах. Из этих мемуаров можно многое узнать о деятельности эсеровских боевиков. 

Разоблачение Азефа сильно сказалось на всей партии социалистов-революционеров. Приток добровольцев в "Боевую организацию" резко снизился. ЦК эсеров сократил финансирование своих боевиков, да и вообще в партии начали преобладать антитеррористические настроения. Так что в начале 1911 года "Боевую организацию" распустили.

По оценкам израильского историка Анны Аркадьевны Гейфман, общее количество жертв революционного террора в Российской империи в 1901 — 1911 годах превышает 17 000 человек. "Боевая организация" за это время совершила более 2000 террористических акций и погубила 42 представителей высшей правящей элиты, по больше части министров и губернаторов, и почти 150 средних и низших государственных служащих. В этой статье приводится неполный перечень жертв террористов.

В российском обществе, со времён Веры Засулич относившемся к революционерам-террористам с сочувствием, явным или скрытым, настроения изменились. После убийства великого князя Сергея Александровича одобрять подобные акции стало даже неприличным. Либералы хотели реформ, а не кровавого хаоса. Интеллигенция почти перестала жертвовать деньги эсерам, которые отныне ассоциировались с бомбами и динамитом. Террористические идеи потеряли былую привлекательность.