О совриске и дискуссиях вокруг него

Наиль Якупов, комментируя дискуссию о современном изобразительном искусстве (которую я пропустил, так как ничего нового увидеть там невозможно), по закону Годвина свалился в Reductio ad Hitlerum, что зашквар.

Он привел фрагмент выступления Гитлера по поводу выставки художников-модернистов и вот как оценил его:

это не личные хотелки Гитлера, как может показаться на первый взгляд. Он лишь озвучивает сущность, природу своего фашизма. Так же как и эти маленькие фюреры своего. Ведь что такое Модильяни, Пикассо, Дерен, Ван Гог, Клее, Шагал и другие? Это модерн. Сама идея которого чужда фашизму и прочему традиционализму. Там идеал средневековье. Вот поэтому и столкновение.

Противопоставление модерна и фашизма, приравнивание фашизма к традиционализму и совершенно нелепое заявление, что идеал фашизма (видимо, эстетический) -- средневековье показывают, что уважаемый Наиль плохо владеет историей вопроса. Фашизм весьма далек от традиционализма -- он его переосмысливает на совершенно других основах (например, традиционный для Германии пиетет перед дворянством фашизм принципиально не принимал). Фашизм, что итальянский, что немецкий (который и не фашизм вовсе, а национал-социализм, меж ними куча принципиальных различий) -- это именно плод и результат модерна, это привнесение существенно нового (и без модерна эти течения не состоялись бы, недаром важным персонажем в становлении итальянского фашизма был писатель-модернист д'Аннунцио). И, наконец, эстетика фашизма и национал-социализма -- была эстетикой новой, но опирающейся на классицизм, а отнюдь не на средневековье. Немецкий, итальянский и советский неоампир -- очень далеки от романской и готической эстетики Средних Веков (и очень близки друг к другу).

Кстати, само перечисление имен (я выделил их полужирным в цитате) мне показалось странным. 

У Дерена, на самом деле, весьма посредственная живопись. Пикассо в определенный момент, как и Дали, ушел в коммерцию (Дали, кстати, на порядок талантливее). Как Ван Гог затесался в компанию остальных, совершенно непонятно, это другая эпоха вообще, хоть они какое-то время и были современниками. И другая эстетика.

А насчет того, что это модерн -- помилуйте, они все творили в лучшем случае в интербеллум, по отношению к нашему времени это старички-пескоструйщики, как художники бидермейера по отношению к ним самим.

Гитлер виноват перед изобразительным искусством не тем, что обругал выставку, а тем, что уничтожил безумно прекрасный германский экспрессионизм. В том числе физически, в лагерях. Почитайте про это у Ханса Грундига (между прочим, подавляющее большинство его работ погибло "благодаря" Гитлеру).

Хрущов тоже наделал глупостей (за которые потом перед художниками извинялся), но он, по крайней мере, никого из них не репрессировал. Да, многие лишились кормушки. Но большинство как-то выжило. Более того, некоторых стали покупать западные коллекционеры, в сущности, только благодаря шумихе, поднятой вокруг разгрома в Манеже.

Подобные обсуждения слабы тем, что в них всегда смешиваются в кучу совершенно разные явления: новаторский поиск свежих выразительных средств -- средств самовыражения, в первую очередь -- и цепкое умение приспособленцев продвигаться коммерчески за счет пиара. Кандинский, Миро, Шагал и даже Пикассо -- это первое. Малевич -- четко второе. По этому поводу Хармс написал прелестное:

Памяти разорвав струю,
Ты глядишь кругом, гордостью сокрушив лицо.
Имя тебе – Казимир.
Ты глядишь, как меркнет солнце спасения твоего.
От красоты якобы растерзаны горы земли твоей.
Нет площади поддержать фигуру твою.
Дай мне глаза твои! Растворю окно на своей башке!
Что ты, человек, гордостью сокрушил лицо?
Только мука – жизнь твоя, и желание твое – жирная снедь.
Не блестит солнце спасения твоего.
Гром положит к ногам шлем главы твоей.
Пе – чернильница слов твоих.
Трр – желание твое.
Агалтон – тощая память твоя.
Ей, Казимир! Где твой стол?
Якобы нет его, и желание твое – Трр.
Ей, Казимир! Где подруга твоя?
И той нет, и чернильница памяти твоей – Пе.
Восемь лет прощелкало в ушах у тебя,
Пятьдесят минут простучало в сердце твоем,
Десять раз протекла река пред тобой,
Прекратилась чернильница желания твоего Трр и Пе.
«Вот штука-то»,– говоришь ты, и память твоя – Агалтон.
Вот стоишь ты и якобы раздвигаешь руками дым.
Меркнет гордостью сокрушенное выражение лица твоего,
Исчезает память твоя и желание твое – Трр.

Вот на самом деле у таких "художников" желание одно: Трр, то есть шум вокруг них. И лицо их сокрушает гордость.