Четверговое интервью. Сергей Линник

Снова наступил четверг, значит, сегодня  новое интервью с интересным собеседником.

Усаживайтесь поудобнее, читайте - на семь вопросов отвечает Сергей Линник.  

— Сергей, признайтесь, вы в школе любили биологию и химию?

— Химию - да. То есть в рамках школьного курса мне это очень нравилось. Знаете, забавно было потырить в лаборатории химического кабинета немного бихромата аммония и продемонстрировать красивый вулкан. Или металлического натрия - бросаешь кусочек в лужу, а он так смешно прыгает. Тогда не было ютьюба, где можно было бы посмотреть на процесс, поэтому всё приходилось постигать исключительно через личный опыт. Потом, в институте, когда я был вынужден погрузиться в дебри физколлоидной химии и постигать всякие малоинтересные штучки типа энантиомеров (только не спрашивайте, что это) - интерес ожидаемо угас.
С биологией было труднее. Пресловутые тычинки с пестиками не вдохновляли никак. Я до сих пор слабо представляю разницу между однодольными и двудольными растениями. А в институте я эту самую биологию просто лютой ненавистью ненавидел. Потому что там надо было завести альбом и рисовать цветными карандашами всякую фигню. А рисовать я не любил никогда - у меня плохо получалось, а совершенствоваться в этой области желания не было никакого. Хотя учебник паразитологии Павловского мне нравился.

— «Агностик из семьи пятидесятников».  Как агностик агностика спрашиваю: «Почему?»

— Тут, признаться, трудно объяснить. Возможно, эти самые пятидесятники помогли. Они же подвергают критике всё, что творится в православной церкви (коронный вопрос “где в Евангелии написано, что надо молиться иконам и Богоматери?” я до сих пор иногда использую, он вводит в когнитивный диссонанс многих православных). Я просто сделал следующий шаг и подверг сомнению больший круг вопросов. Вместе с этим я с глубоким уважением отношусь к людям, исповедующим любую религию. С функционерами сложнее, их я иногда терплю мало.

— Расскажите, пожалуйста,  реальный случай из своей профессиональной (медицинской) практики, в который невозможно поверить.

— Ха, самый сложный вопрос. Это как в шутке про телеканалы - чем больше выбор, тем быстрее понимаешь, что смотреть нечего. В моей практике случалось много всяких чудесных случаев - вот должен был человек умереть, а остался жив. Некоторые такие эпизоды я потом бессовестно перетащил в свои книги, особенно в “15 ножевых”, у нас же там про скорую, так что вспомнил многое. То есть случай, когда возле разбитой в хлам машины стоит совершенно целый водила и голосует, потому что надо срочно ехать - реальный.
Давайте я лучше про самый трогательный случай расскажу. Мы выехали на вызов к пожилой женщине. Тяжелый инфаркт, кардиогенный шок, всё такое. Отвезли в больницу. Вечером вызов на тот же адрес. Послали нас, считается повтором, обслуживает, кто был до этого. Оказалось, женщина в больнице погибла через несколько часов. Вот у мужа ее тоже инфаркт, тоже в больницу. И он там тоже погиб. Вот так, прямо такой финал как в рассказах Грина: они жили долго и умерли в один день.

— Вы когда-нибудь сочиняли стихи?

— Да, было дело. Я в старших классах школы вполне успешно версифицировал. Потом открыл для себя верлибр, Уитмена, Рембо, все дела. Такое озарение: “А что, так можно было?”. Пытался что-то писать, но как показало время, критики вся эта фигня не выдерживает никакой. Тетрадка потерялась во время очередного ремонта. Может, где-то лежит, но искать ее нет никакого желания.

— Не нашла среди ваших произведений ни одной сказки? Могли бы вы её написать? Если да, то о чём?

— Самый проблемный по написанию жанр. То есть надо не только коротко, но и с волшебством, да еще и правдоподобным. Если с рассказами у меня кое-как получается, то на это пока не замахнулся))) Наверное, не хватает фантазии.

— Хотели бы вы на самом деле заглянуть в будущее? Скажем, на 100 лет вперед? А на 1000 лет назад в прошлое? И почему?

 — Вследствие фантастичности предположения - не знаю. Любопытство, конечно, есть, с одной стороны, а с другой - страх, что это не совпадет с твоими представлениями. И ведь наверняка точек соприкосновения будет крайне мало. Вспомним, к примеру, Жюля Верна. Ведь у него была репутация суперпровидца, человека, заглянувшего в будущее. Я как-то пытался перечитать его. Не получилось - всё это выглядит наивно и искусственно. Кстати, отечественный Беляев был гораздо точнее в прогнозах, но вот такой репутации ему не организовали.
Всё же ответ, как ни странно - нет. Ведь мы можем представить любой вариант развития будущего, и то, что случится на самом деле, ничуть не лучше придуманного. Возможно, даже менее интересное. Потому что дело не в гаджетах и технологиях, а в людях. Ну, и при заглядывании в будущее очень не хочется нарваться на вариант “Океания всегда воевала с Остазией”.

— Назовите самую положительную и самую отрицательную черту вашего характера.

— Самая отрицательная - лень. Я могу вслед за Львом Толстым сказать: “Каким славным человеком я бы стал, если б не проклятая лень!”. То есть я много чего в жизни делать просто не захотел. Хотя кто знает, может, те варианты развития были бы хуже? Насчет положительной - сложнее. Знаете, тут трудно оценивать из системы отсчета. То есть мне хотелось бы сказать “доброта”. Я и в самом деле не могу на кого-то долго злиться. Я не беру глобальные вопросы, где участники постоянно дают повод к отрицательным эмоциям, а обыденные какие-то вещи. Но я ведь с кем-то ссорюсь, значит, доброта - не самая совершенная моя черта. А хотелось бы. Не чтобы посторонние считали меня таким, а я сам.
Так что, пожалуй, я вот этот вопрос оставлю без ответа.

Говорят, я практически не изменился  

Это я взираю снизу на авторитеты.

ЗЫ
Предыдущие интервью можно найти по тегу четверговое интервью.