Те, кто творит плохо, творите дальше

На меня регулярно опускается большая туча. Нет, даже Туча. Когда сидишь в Туче, кажется, что всё, написанное и нарисованное не по работе, а для себя — первостатейная хрень. Картины безыскусны, рассказы вторичны, а романы, ввиду своего объема, содержат столько промахов, что озвучить стыдно. Туча шепчет, что ничего из мной созданного не достойно широкого внимания, и мне стоит больших усилий, чтобы не стереть безвозвратно всё опубликованное, не снести все аккаунты, не подпалить картины, а по жёстким дискам не пройтись молотком.

Туча заставляет меня устыдиться не столько факта создания мусора, а того, что я осмелился выставить этот мусор туда, где на него наткнётся почтенная публика. «Ты думаешь, что чего-то стоишь?» — бормочет Туча. — «Перечитай законы Янте и напиши их большими буквами на стене спальни, чтоб уж точно не забыть».

После хотя бы минуты наедине с тучей я начинаю люто, бешено жалеть, что пару лет назад вынул писево из ящика стола, где ему было самое место, хотя ещё лучше — в шрёдере. Я не понимаю, что за блажь на меня нашла, раз я вдруг это всё вытащил и показал сотне людей; и обелить мою честь способно разве что сэппуку.

Я пишу этот текст не для того, чтобы снискать утешения и комплимента, картинно прикладывая руку ко лбу, мол, «Ах, я так плох!» — «Нет, что вы! Вы восхитительны! Просто чудо какой творец!». Чёрное облако иррационально. Никакой довод не помогает его рассеять или хотя бы заткнуть.

(Десятки «добрых» комментариев проходят мимо ушей Тучи — а заодно, и моих — зато один «злой» мгновенно придаёт Туче вес.)

Но есть кое-что, регулярно спасающее меня от удушения Тучей. Это вид по-настоящему бесталанного, бестолкового творчества. Я смотрю на аритмические стихи (написанные так не экспериментальной формы ради, а потому, что у автора отсутствует слух на ритм) с пошлым смыслом и ужасной рифмой. Я заглядываю в романы, созданные без идеи и фантазии, да к тому же записанные деревянным языком.

И я говорю Туче:

— Смотри! Эти люди открыто выкладывают своё ясделяль, и как-то после этого живут! Пока я ворочаюсь в кровати, ужасаясь своей бездарности, они спокойно видят третий сон. Быть может, они о своих промахах даже не подозревают; а может, мирятся и «ни на что не претендуют». Если моё творчество отвратительно по качеству, то как охарактеризовать их?

Поскольку мне не удаётся найти подходящее слово, чтобы как-то определить «то, что хуже худшего», я становлюсь на мгновение субъективистом. Этот субъективист считает, что оценочная шкала к искусству вообще не применима (на самом деле, так он спасается от вечной, безрезультативной попытки само-оценить своё творчество), и Туча-оценщица уже не имеет над ним силы.

Чем больше худшего я вижу, тем больше у меня таких мгновений.

Те, кто творит плохо, творите дальше! Вы делаете моё существование чуточку легче.