Бои местного значения

Вдруг впереди раздалась стрельба. Я различил звонкие выстрелы «Печенега» и тарахтение чужих автоматов. Авангард напоролся на противника. Я кинулся на помощь разведчикам.

Головной дозор первый вступал в контакт с поисковыми группами. Как правило, плохо обученные солдаты из ополченцев оставались на земле, а их боеприпасы перекочевывали в рожки наших автоматов. Но не сейчас.

«Волкодавы» застали наших врасплох и теперь прижимали к земле плотным огнем.  Дорога была каждая секунда, и прямо через кустарник, через листву понеслись тяжелые пули моего массомета. Хлюпнули отвратительные звуки разрываемой плоти. Кто-то взвыл от боли, противники загалдели, куда-то в сторону полетела граната, через три секунды ударив по ушам хлопком близкого взрыва.

Катерина в запале продолжала стрельбу, пока не кончилась лента. Я пихнул ее, указав на Кастета.

Тот лежал на боку, прижимая руки к груди. Его колотило мелкой дрожью. На спине виднелись окровавленные дырки пулевых отверстий.

Стало понятно,  дело дрянь. Я опустился рядом, Катерина с другой стороны. Мы осторожно повернули и приподняли его. Лицо Кастета выглядело неестественно бледным. Кровь лилась изо рта, ее толчками выбрасывало из ран.

Шансов на спасение оставалось немного. Но я готов нести его на себе через лес. Потому, что это Васька Иванов, Кастет, бывший зэк, который учил меня приемам бакланской драки, прикрывал спину от врагов и своих в скоротечных, жестоких боях в лесу под Покровом.

Кастет очнулся. На мгновение приоткрыл глаза и попытался что-то сказать. Изо рта вырвался невнятный звук. Но тут сознание и жизнь оставили его. Голова упала на грудь, тело обмякло. Катерина завыла по-звериному, прижимая Ваську к себе, пачкаясь начавшей густеть кровью.

Я аккуратно снял ленту с плеча убитого, подхватил брошенный пулемет, зарядил оружие. Повыдергал из разгрузки рожки для автомата и уже собрался идти навстречу вражеской цепи, чтобы сквитаться за смерть друга.

Но тут меня пронзила простая мысль о том, что я в ответе еще за пятьдесят человек, которых нужно вытащить со смертоубийственной заставы. Гибель Кастета и Семена окажется напрасной, если не доведу до Владимира дочку князя.

Рогнеда стояла поодаль. Она была подавлена и расстроена. Мне захотелось вдруг срезать ее длинной очередью, располосовав от ног до головы. Испугавшись, что не выдержу искушения, отвел взгляд.

– Пойду в авангард, – сказал я, оглядывая амазонок. – Кто со мной?

– С тобой, – глухо ответила Катерина.

- Не ходи,  - распорядилась Клавдия. - Полина с ним пойдет, а ты приди в себя немного

– Клавка, у тебя вроде шарики оставались? - поинтересовался я.

– Да, – согласилась Клавдия.

– Тебе они ни к чему, а я пустой.

– Возьми, конечно, – девушка протянула мне увесистый мешочек. – Имей в виду, больше таких пуль нет.

– Будем живы, наковыряем. Главное – выйти.

Я присел рядом с мертвым другом, мысленно прося прощения, что не смогу позаботиться о его теле, потом резко поднялся и отправился вперед.

Не прошло и десяти минут, как сзади началась стрельба. Кто-то из суздальцев не стал нарываться на перестрелку с боевым охранением и дождался основной группы. Катерина, пробитая десятком пуль, отправилась догонять Кастета по дороге в страну мертвых.

На практике распоряжение князя выполнялось плохо. Автоматы врагов брызгали прицельным огнем – никто не хотел умирать, чтобы изловить живыми отстреливающихся диверсантов. Девушки гибли одна за другой.

Суздальские вояки заполнили лес. Наш отряд потеснили с направления на Семеново-Красное и гнали прямиком в Глумовские болота.  Ревели моторы броневиков, стучали крупнокалиберные пулеметы. Орали командиры и перекликались бойцы, подбадривая самих себя, показывая, что их много.

Рогнеда вошла в состав боевой тройки. Я двинулся сбоку, готовый пустить в ход ручницу и «Винторез».

Видимость от двадцати до семидесяти метров и возможность спрятаться позволяли вражеским стрелкам бить наверняка.

Я остро ненавидел этот лес, его кусты, деревья, листву, поражаясь: неужели нет способа узнать, где скрывается враг иначе, чем получив от него пулю?

Последней умерла Клавдия. Это случилось, когда стало казаться, что мы совсем оторвались от преследователей.

Вокруг рос светлый березняк с редко стоящими деревьями. Вдруг спереди, из редких кустов и зарослей иван-чая стали жарить автоматчики.

Били они метров с пятидесяти, через ветки и листву, длинными очередями, попусту разбрасывая пули. Скорей всего мы наскочили на засаду «шамотников». Будь они поопытней, подпустили совсем близко и скосили в упор.

Девушки привычно шарахнулись за деревья, открыв ответный огонь. Но Клавдии не повезло. Горячий металл прострочил ее всю. Она повисла на мне, словно цепляясь за жизнь.

Я подхватил ее и осторожно положил на траву. Дочка князя,  стала нас прикрывать своим кургузым «Кедром».

Амазонка хрипела и исходила кровью. Я попытался зажать ей раны, но тут пистолет-пулемет Рогнеды смолк, выпустив магазин.

Суздальцы кинулись в атаку. Я бросил Клавдию и принялся рубить очередями, дожигая последнюю ленту в пулемете. В огненном кругу трасс главное - отбиться от врагов.

Амазонка стонала и корчилась. Я чувствовал, как она бьется, теряя кровь и жизнь. Но не мог оторваться, пока не свалил всю группу противника. Тогда я снова смог заняться Клавдией.

Но было поздно. Она улыбнулась мне отстраненной, нездешней улыбкой, которая бывает, когда боль смертельных ран заглушена эндогенным эндорфином – последней милостью этого неласкового мира.

Девушка прошептала: «Не повезло». Увидев подбежавшую княжну, она нахмурилась и отвернулась. Через миг ее не стало.

С неожиданной злостью я вырвал из рук Рогнеды  «Кедр» и швырнул пукалку в кусты. Аккуратно взяв у мертвой амазонки бесшумный автомат, молча протянул Рогнеде. Та, видя мое состояние, взяла «машинку», не сказав ни слова.

Я дал Гане время попрощаться с подругой, а сам сбегал на позицию врагов. Пошарив в оружии убитых, я выбрал почти новый АЕК для княжны и собрал рожки с патронами.

Княжна за это время успела закрыть Клавдии глаза, протереть лицо от крови и сложить покойнице руки на груди.

Мы замерли, бросая последний взгляд на нее. Вспомнились слова из песни, что Клавдия пела на пару с Ганей:

 Я лежала на ковре из васильков,

 вспоминая свою первую любовь…

Княжна всхлипнула, я вздохнул, мысленно прося прощения у мертвой. А через секунду мы побежали прочь от этого места, зная, что на звуки стрельбы начнут подтягиваться враги.