Круговорот

Снова про попаданцев в СССР. Но на этот раз немного под другим углом. )

***

Гудок возвестил конец смены с полчаса назад, а Иван Пирогов, токарь 4-го разряда завода "Ленинский подшипник", уже подходил к дому, благо жил он неподалёку. Но стоило ему пройти подворотню, как за спиной возникли из тени несколько фигур. На плечи Ивана легли две тяжёлые руки, а сзади послышался голос: "Погодите, товарищ!". 

Иван вздрогнул, и быстро оглянулся влево и вправо - по бокам стояли два автоматчика в синих фуражках с красными околышами, которые уже успели крепко схватить его под локти. Сердце Пирогова ухнуло вниз, а ноги предательски задрожали. "НКВД! Но меня-то за что?" - только и успел подумать он, как в следующую секунду перед ним возник третий. Кажется, старший лейтенант, если судить по петлицам. Или у них там другие звания? Эту мысль Иван додумать не успел. 

- Пирогов Иван Никифорович, 1913 года рождения? - тем временем спросил их главный с каким-то невыразительным и абсолютно непроницаемым лицом. 

- Да... - только и смог выдохнуть Иван. А потом зачем-то добавил. - Так точно. 

- У нас к вам дело государственной важности. Вам придётся проехать с нами. 

- Меня в чём-то обвиняют? - задал Иван главный мучивший его вопрос. 

- Пока что нет, - ответил ровным голосом главный, но это "пока что" Ивану совсем не понравилось. - Мы надеемся на добровольное сотрудничество. 

- Да, конечно... - промямлил Пирогов, и его, слегка обмякшего и на нетвёрдых ногах, молча повели к стоявшему за углом "воронку". 

Пока Ивана везли в "Большой дом", он мучительно размышлял. Не рассказывал ли он давеча в пивной политически незрелых анекдотов? Да вроде нет, в основном только похабные. Не говорил ли чего лишнего? Тоже нет, политикой он интересовался слабо, а ничего секретного в его работе не было. Может быть, кто-то из его окружения оказался иностранным шпионом? Чёрт его знает, но вроде бы тоже не похоже. Хотя... Да, что толку об этом думать, шпион - на то и шпион, чтобы не вызывать подозрений... 

Но когда машина уже выруливала на Литейный, Пирогов вдруг вспомнил, что в самом начале его назвали "товарищем". А "товарищ" - это вам не "гражданин". На сердце у Ивана потеплело. Значит, дело ему не шьют. Пока что. Скорее всего, хотят сделать сексотом. Ну да ладно, с этим ещё можно жить... 

*** 

- Филипп Филиппович, у вас всё готово? - спросил лейтенант госбезопасности немолодого профессора в лабораторном халате. - Подопытного привезут с минуты на минуту.

- Разумеется, Александр Степаныч, разумеется, - пробормотал, не отрывая взгляда от стенда с приборами, профессор со старорежимными усами и бородкой. - У меня завсегда... 

- Прекрасно. А у вас, Тонгуй Оршоевич? 

- Моя готов. Моя всегда готов! - с детской улыбкой ответил азиат в шаманском наряде, товарищ Бердыев. 

Лейтенант Петров кивнул, про себя выругавшись. С этим шаманом никогда нельзя было понять наверняка - шутит тот или откровенно издевается? Впрочем, Контора взяла его на работу отнюдь не за политическую благонадёжность, а за таланты совсем другого рода... 

Что касалось его вычурного наряда и постоянно таскаемого с собой бубна, то резало это глаз далеко не только Петрову. Бердыева неоднократно просили одеться во что-то более привычное ленинградскому обывателю и соответствующее статусу учреждения. Но тот упорно отказывался, пускаясь в пространные объяснения про тонкие материи на своём ломаном русском. Суть заключалась примерно в том, что для проведения обряда ему необходимы все шаманские атрибуты. Поэтому начальство вскоре махнуло рукой на причуды "специалиста по метафизическим феноменам", как его обозначали в ведомственных документах. 

Вообще, если бы не вовремя добытая советской разведкой информация о секретных проектах "Аненербе", то вряд ли Бердыев когда-либо оказался в Ленинграде. Камлал бы себе потихоньку, да доживал свои седые года в Забайкалье, среди малочисленного народа, название которого Петров постоянно забывал. Но к информации, полученной из Германии, отнеслись со всей серьёзностью, причём на самом верху. Не последнюю роль сыграло и то, что она отлично стыковалась с кое-какими феноменами, которые начались незадолго до того. Управления НКВД со всего Союза рапортовали о десятках странных случаев изменения личности у граждан, в один голос утверждавших, что они являются пришельцами из будущего. Вскоре феномен получил неофициальное название "попаданчество", а самих этих граждан, соответственно, стали называть попаданцами. 

Всевозможные проверки, тесты, и опыты, проводимые с ними, говорили о том, что, с  очень большой долей вероятности, те говорили правду. Ну, или же слишком хорошо были уверены в этом сами. И уж точно они не являлись психами. Разумеется, также одной из первых отрабатывалась и версия о масштабной провокации иностранных разведок. Но вскоре она была отметена - никаких следов чужого вмешательства так и не нашлось. А, учитывая такой размах, их просто невозможно было бы скрыть полностью. 

Таким образом, попаданчество стало рабочей гипотезой. Ну а свежие сводки от германских резидентов заставили подойти к вопросу уже с всей серьёзностью. Однако же, сведений, полезных с точки зрения политического курса, попаданцы давали не сказать что много. По крайней мере, ничего такого, о чём не догадывались бы в Кремле. 

Кроме, конечно же, того шокирующего факта, что в 91-м в СССР победит контрреволюция и произойдёт реставрация буржуазного строя. О чём в один голос говорили поголовно все попаданцы. Но как это можно предотвратить - пока что было решительно непонятно. Во-многом потому, что все эти граждане изрядно "плавали" в истории и экономике, их знания о предшествовавших развалу событиях были отрывочны, а суждения оттого - довольно противоречивы. 

Зато все они наперебой предлагали разные технические новшества и улучшения. В основном в плане вооружения. Правда, когда дело доходило до конкретики, они могли дать только самое общее описание, и лишь единицы были способны набросать примерные чертежи, которые, положа руку на сердце, и эскизами-то сложно было назвать. Потому как ни одного нормального инженера или хотя бы даже слесаря среди них не нашлось. У всех были какие-то малопонятные профессии из этого тёмного буржуазного будущего - "менеджер", "маркетолог", "дизайнер", и так далее. 

Именно поэтому возник секретный проект под кодовым названием "Я вас не звал". В Кремле всерьёз озаботились докладами из НКВД, и решили, как минимум, изучить вопрос. В Москве и Ленинграде, под прикрытием разных гражданских НИИ и КБ, были организованы несколько секретных отделов, приступивших к изучению возможности "переселения душ". Ближе всего к получению рабочей технологии подошла группа профессора Филиппа Филипповича Вздрыженского из Ленинграда. Но и их успехи носили довольно случайный характер, не подчиняясь какой-либо внятной системе. 

Всё разъяснилось как раз благодаря информации из "Аненербе". Оказалось, что исключительно техническими методами вопрос решался плохо и неуправляемо. Для надёжности и повторяемости результата требовалось обязательное присутствие некого "проводника в мир мёртвых". И по ряду причин лучше всего для этого годились жрецы языческих культов Южной Сибири и Монголии. Таким образом, в результате нескольких месяцев отборов и проверок, товарищ Бердыев и оказался в Ленинграде. 

*** 

Процессия со "старлеем" во главе прошла через главный вход Большого дома и встала у КПП. 

- Младший лейтенант Ефремов, с объектом 138, - доложился Ефремов дежурному, коротко откозырнув тому на его приветствие. - Куда его? 

Дежурный начал листать какие-то бумаги, и через полминуты произнёс: 

- Вам на минус тринадцатый, пятый лифт, - и что-то неразборчиво произнёс в трубку местного коммутатора.

- Ясно, - Ефремов кивнул автоматчикам, и процессия снова двинулась вперёд. А Пирогов наконец вспомнил, что звания гэбистов отличаются от армейских на две ступени. 

***

- А хотите пари, Александр Петрович?, - сказал Вздрыженский, зажигая примус под стареньким медным чайником. 

- Пари? - не понял Петров, не обучавшийся в консерваториях. 

- Ну, то бишь спор, - продолжил Филипп Филиппович, который тем временем полез в тумбу за стаканами и заваркой. - Можно на деньги, а можно и так, на интерес. Я не настаиваю. 

- Ну что же, спор это интересно, - ухмыльнулся лейтенант. -  Хоть и не очень по-коммунистически, конечно. Но ладно, мы же никому не скажем. Правда, Тонгуй Оршоевич? 

- Правда, правда, моя - могила, - закивал старец с непроницаемым выражением лица. 

- Ладно. Так о чём спорим? - продолжил Петров. 

- О попаданце, конечно, о чём же ещё, - ответил Вздрыженский, уже рассыпая заварку по стаканам. - Вот вы как думаете, кто оттуда вылезет в этот раз? 

- Да чёрт его знает... - Петров и в самом деле растерялся, перебирая в уме все эксперименты, при которых присутствовал. - А вы? 

- Экий вы хитрец! - улыбнулся Филипп Филиппович. - Мне отчего-то думается, что нынче появится какой-нибудь очередной осназовец, или что-то вроде того. 

- Спецназовец, - на автомате поправил профессора Петров, всё ещё обдумывая варианты. - Там они называются спецназовцами. 

- Ну, не суть, вы меня поняли. Так на что поставили бы вы? 

- Хм, - Петров взял ещё секунду на размышление. - Думаю, в этот раз будет что-нибудь эдакое, неожиданное. Хотя вряд ли конструктор, с этим братом нам почти не везёт. Но и не спецназовец. В общем, человек интересный, но не слишком полезный. Годится такая формулировка? 

- Что ж, вполне, - заключил Вздрыженский. - Ставки? 

- Ну, давайте рублей по десять, может? И не совсем на интерес, и по карману не ударит, - предложил лейтенант. 

- Да, согласен, - согласился профессор. 

- Моя тоже хотеть спорить, - вдруг прорезался голос Бердыева, курившего свою извечную трубку на стуле возле окошка вентиляционного короба. Вздрыженский запаха табака не жаловал, но, тем не менее, к слабостям своих коллег относился с удивительным пиететом. 

- И каково ваше слово, Тонгуй Оршоевич? - уточнил профессор. 

- Он из Туркестана будет. Ясно ещё не вижу кто, но точно из Туркестана. 

И тут раздался зуммер внутреннего телефона.

*** 

Пирогов с сопровождающими доехал до нужного этажа. Отделка там была попроще, чем в холле - никаких ковровых дорожек и деревянных панелей, обычные коридоры с крашенной в человеческий рост штукатуркой, как близнецы похожие на родные заводские. 

Возле лифта их встретила похожая троица - пара подручных, уже без автоматов, и, видимо, их главный, с прямоугольниками на петлицах. Идти пришлось недолго. Но когда Пирогова завели в одну из дверей этого бесконечного коридора, то он был изрядно удивлён открывшимся зрелищем. Перед ним высилась какая-то здоровенная установка из хаотичного нагромождения разнообразных агрегатов, машин, проводов, и приборов. Из одного угла комнаты на него, гаденько улыбаясь, пристально смотрел какой-то дедок, напоминающий старорежимного профессора. А из другого... Это что за чудо вообще? Развалившись на стуле и попыхивая костяной трубкой, на него из-за полуприкрытых век уставился какой-то седой морщинистый азиат - то ли якут, то ли монгол, кто их разберёт. Одет он был в несусветного вида кожаные штаны и рубаху, украшенные бахромой и пёстрыми лентами. Картину довершал здоровенный бубен, стоявший возле его ног. Пирогов окончательно перестал что-либо понимать. 

- Присаживайтесь, Иван Никифорович. У нас с вами будет долгий и обстоятельный разговор, - проговорил сопровождавший его лейтенант. - Не буду тянуть. Дело в том, что по всем параметрам вы отлично подходите для эксперимента государственной важности... 

Иван и сам не понял как это всё произошло. Что ни говори, но гэбисты умеют заговаривать зубы. Через каких-то пятнадцать минут он уже лежал на медицинском столе. И дал зафиксировать свои руки и ноги в специальных манжетах. Сам, добровольно. Уж очень были убедительны слова лейтенанта про коммунистические свершения, долг перед Родиной, и передний край науки, перемежаемые пояснениями седого "профессора". К тому же, по ним выходило, что эксперимент вполне рядовой, и лично Пирогову ничего не угрожает. 

И вот, со словами "пей, однако", дедок влил в него кружку какого-то дурнопахнущего травяного настоя, а "профессор" дёрнул здоровенный рубильник. Но только в тот момент, когда Иван вдруг увидел собственное тело как будто со стороны, в его душу закрались некоторые нехорошие подозрения. Правда, было немного поздно. 

***

Афанасий Семёнов прожил бурную жизнь и умер не менее бурной смертью. Но, вопреки ожиданиям, оказался не в райском саду среди гурий, а прикованным к лабораторному столу. И вместо гурий взирали на него какие-то странные мужики. Часть из них, к тому же, была в форме.

- Где я? - спросил Афанасий. 

- В Советском Союзе, сейчас 1938 год, - ответил офицер в форме НКВД. - Как вы себя чувствуете? 

- Вполне неплохо. За исключением лёгкого шока от происходящего, - честно ответил Афанасий. 

- Ваши чувства вполне понятны, - произнёс седобородый мужичок в белом халате. - Вы оказались в другом времени, и, возможно, в другой реальности. Кстати, из какого вы года? 

- Из 2022-го, республика Казахстан. 

- Хм, значит оттуда... - загадочно протянул седобородый. А азиат, сидевший в углу, при этом почему-то хитро улыбнулся. - А кто вы по профессии? 

- Инженер-конструктор, - ответил Афанасий мгновенно прокачав ситуацию и решив действовать на упреждение. Для начала нужно было войти в доверие и освободиться от оков. - По вычислительным системам высшего порядка. 

- Ага, - кивнул мужичок. - Если не затруднит, то назовите число Пи до восьмого знака после запятой. 

Афанасия это, конечно же, не затруднило. 

- Три запятая один четыре один пять девять два шесть пять. 

- Хорошо. Формула полной электрической мощности? 

- Корень из суммы квадратов активной, реактивной, и мощности искажения. 

- Очень хорошо. Второй закон термодинамики? 

- Энтропия изолированной системы не может уменьшаться. 

- Прекрасно, - заключил седобородый. - Александр Степаныч, похоже что это тот, кто нам нужен. Можно отвязывать. 

Петров кивнул своим подручным, и те принялись расстёгивать фиксирующие ремни.  

Но как только последний ремень был расстёгнут, Семёнов начал действовать. Как всегда безжалостно и молниеносно. Тому, что стоял слева, он прописал чёткую двоечку в голову. Того, что справа, без изысков ударил пяткой в ухо. Мгновенно вскочив на ноги, Афанасий уже собирался прыгнуть на лейтенанта, но... 

Но Петров оказался на секунду быстрее. Он выхватил из заранее расстёгнутой кобуры табельный ТТ, и двумя выстрелами в корпус обездвижил дерзкого попаданца. 

- Ты кто такой вообще? - спросил ошеломлённый таким поворотом дел Петров, грозно нависнув над истекающим кровью Семёновым. 

- Мен боксшымын, - прошептал тот. - Жасасын Казакстан! ["Я боксёр. Да здравствует Казахстан!"]

- Ясно, понятно - проговорил Петров, и отправил контрольный выстрел в голову попаданцу. - Кто бы знал как меня утомили эти казахские боксёры... Филипп Филиппович, поставьте чайник, если не затруднит. 

- Моя согласна на пять рублей, - подал из своего угла голос невозмутимый Тонгуй Оршоевич. - Моя быть прав, твоя быть прав. Профессор быть не прав... 

*** 

- Тонгуй Оршоевич, а мы ведь с вами не закончили наш прошлый разговор, - вдруг вспомнил Филипп Филиппович, в который раз за этот вечер наливая кипяток по стаканам. - Так куда, по-вашему, всё-таки попадает душа, изгнанная из тела этим нашим методом? 

- Э-э-э, - протянул Бердыев, затягиваясь трубкой. - Моя не знать точно. Моя только думать. Душа попадать в любое место, в любое время. Так говорить мои предки. 

- Так что же, нет никакого способа понять, куда она может отправиться? 

- Душа лететь куда хотеть. Там есть все дороги. Что было внутри - туда и двигаться.

***

... Но было немного поздно. Ивана уже несло по тёмному тоннелю, а впереди брезжил сумеречный свет. 

Всё это время он громко ругался матом, так до конца не осознав, что уже фактически умер, и думал что-то вроде "у-у-у, суки, ну устрою я вам!". И за этими мыслями и сам не заметил, как из тоннеля его вынесло в бескрайнее чёрное пространство, которое освещали только мириады звёзд. 

И вдруг Иван осознал, что каждая из звёзд - его возможная следующая жизнь, и каждая из них манит его с непреодолимой силой. Но он всё же собрал волю в кулак, огляделся, и полетел именно к той, что светила для него ярче всех. 

*** 

- Мальчик у вас! - с порога, улыбаясь, сказала бабка-повитуха. - Заходи, муженёк, можешь сам посмотреть. 

Сергей Никанорович Хрущёв, по-мальчишески лыбясь, зашёл к в комнату. Его жена, Ксения, уже забылась сном, отдыхая после тяжёлых родов. Поэтому он не стал её тревожить, и направился прямиком к люльке с новорождённым отпрыском. А тот, вяло кочевряжась на пелёнке, посасывал большой палец и изредка гугукал. 

- Ай, красавец какой! Мужик! Ну, стало быть, раз мальчик, то как условились - Никиткой назовём.