Это моя армия

Кусок из текста книги. Ссылок не даю, по этому не самопиар. Тапками кидаться можно и даже нужно.

— Александра, ты... — прозвучал напугано-недовольно-раздраженный голос у меня в голове, вещаемый через рацию в животе — Ты что... где ты?

— Я там, где должна сейчас быть, — «пристегнул» я ленту пулеметную к самому пулемёту и передернул затвор

— Ты что, НА ПЕРЕДОВОЙ?! — воскликнул голос ошарашенно, а я лишь улыбнулся, глядя на спешно занимающих свои места на броне людей, — Мы за... ты не должна там быть!

— Я там, где моя армия! — с улыбкой проверил я, насколько удобно целиться из этого монстра калибра двенадцать и семь, сидя верхом на своем летающем байке, увешанном сумками с патронами.

Насколько подающий ленту механизм не мешает движению, не задевает ли ногу, и если задевает, то при каких углах. Куда можно стрелять без риска попасть в собственные же винты, и насколько сильное аэродинамическое сопротивление создавать эта дура в моих руках, когда я взлечу.

— Это не твоя армия! — прозвучал голос мин обороны, и я вновь лишь усмехнулся.

— Моя, моя. Пока я часть этой страны, я часть её армии. А значит — армия часть меня — моя армия! — выдал я философскую парадигму, и поставив ногу в крепления на педали байка, активировал машину.

— А раз ты часть армии, то я, как старший по званию... — но что там дальше, я уже не дослушивал, оборвав сигнал, неторопливо поднимаясь в небо.

Танки, танки, танки... сотни, тысячи, до горизонта. И люди... словно муравьи. Пять миллионов человек разом на одной линии. Колоссальная армада! Готовая ринутся в бой, только отдайте приказ.

Мне уже доложили о готовности, командующие фронтов. Мне уже отчитались о занятии позиции артиллерийские расчеты. Самолеты, уже готовятся к взлету, но пока еще старательно делают вид, что и не собираются этого делать. Наш враг тоже имеет разведку и конечно же она уже в курсе о том, что мы тут, и что мы собираемся предпринять.

Они знают! И они боятся! Но почему-то свято верят, что первыми мы, не нападём. Что мы, лишь пришли попугать. И встретить их, если они все же решатся наступать. Но они не решатся, они передумали. Они ждут, когда мы оттянем силы на восток, туда, где наступление республики уже началось, и где в неравных боях, уже гибнут наши пограничники.

Но мы не отступим! Мы пойдем вперед, сегодня! Сейчас...

— аХ... — скрежетаю я динамиком в гортани, изображая вдох, — хУ — и выдох.

— Внимание фронт! — вновь взглянул я на небо, и на горизонт, где даже с высоты птичьего полета, не видно ни конца не края нашей армады, — Начали!

И удачи, парни! — срываюсь я сам вперед, опережая всех. Слышу в рации команды отдельных командиров. Слышу звук оживания сотен железных сердец стальных носорогов, чей рокот, сливается в единый гул. Слышу хлопки запуска ракет залпового огня и пространство предо мной расчерчивает тысячи огоньков взмывающих в небо.

Красиво...

Вылетаю в облако дыма оставленное работой ракет установок. Вижу в дали несколько огоньков работы маршевых двигателей искандеров, стремительно удаляющиеся от меня, но прущих в общем потоке ракет залповых систем. Они, пойдут вперед под прикрытием. Их не собьют, не перехватят! Не ПРО на границе! И даже не ПВО второй линии, куда искандеры и прутся, беря в цели радары и штабы. Враги максимум посшибают ракеты установок, и то не все — слишком много, и то не факт — слишком неожиданно.

Да и к тому же — взглянул я на наручные часы у себя на руке, самые обычные, детские и купленные в детском мире. С будильником! С подсветкой! Что... оп! И погасла, вместе с самими часами, а в небе расцвели всполохи особых боеприпасов, выводящих из строя электронику.

Даже моему мотоциклу досталось — его экран с приборной панелью погас. Искусственный интеллект агрегата отправился в свой электронный рай, и теперь тут только суровая механика и управление исключительно силами пилота. Машина сразу стала ощутима неповоротливей при излишней резкости реакции на команды. Ну а свое тело я защитил встречным полем. Благо был готов к ЭМИ импульсу ЭМИ оружия.

Прорвемся!

Снижаюсь, и на высоте пяти метров над землей, пропускаю под собой быстро уносящиеся в даль укрепления противника. Колючая проволока, скопление техники, горящей и целой, исправной, и пораженной ЭМИ, и мельтешения разбуженных людей. Батарея ПВО первой линии, только сейчас переходящая в боевой режим из дежурного, и наконец — пустые поля.

И вновь техника, разбросанная тут и там, вновь люди, еще даже не проснувшиеся, и вновь пустота и незаселенная местность. Я не стрелял, я просто пролетел это все за пару минут, углубись в тыл врага. Моя цель — штаб! Главный штаб вражеского округа! А этими всеми займутся танки, что уже совсем скоро будут здесь и с особой пристрастью поработают по любителям дониматься до летунов. А любителей танков обработает авиация, что тоже, уже поднялась в небо, и совсем скоро будет угощать врага чемоданами с небес, пока не ожидавшие такого люди, мечутся в панике.

И не стоит забывать об артиллерии! — я усмехнулся, а где-то далеко позади прогремела канонада взрыв — свинца у нас в достатке, и ракетных установок тоже.

Они как раз, перезарядили стволы и проработают поляну для подоспевающих танков. И для них, работа при наличии корректировщика огня — одно удовольствие. Моя рация по-прежнему исправно функционирует и я охотно передаю координаты о недобитках и упущенных целях.

А вот и штаб! — сбрасываю я тягу, ставя летающий байк на дыбы и из моей левой ладони выпрыгивают две лимонки, что столь резкой остановки не знали, и продолжили двигаться по инерции, прямо в окно, сквозь стекло, в гости к только разбуженным людям.

Гремит взрыв, человечки покидают своё ставшее вдруг небезопасным убежище, получают свинец от моего пулемета, пока я потихоньку набираю высоту, постреливаю во всё что движется, практически застыв на месте.

Вспышка слева! — и уходя от ракеты джавелина, байк резко заваливается на правый бок. Взвывают двигатели, машина начинает двигаться боком и смерть проходить гулять куда-то лесом, а я, развернувшись вокруг своей оси, угощаю свинцом стрелка. Делаю разворот вокруг своей оси и добиваю суетящихся внизу людей огнем крупнокалиберного монстра в своих с виду хрупких руках.

Двенадцать и семь, прибивает стены зданий, машин, нашпиговывает легкобронированную технику свинцом, и ствол орудия уже красный. С земли доносятся хлопки выстрелов стрелкового оружия и летят пули в невпопад, больше во все стороны, чем вверх, ко мне, невидимом в ночи. Люди не могут понять, откуда по ним стреляют: темно, и в тоже время светло от взрывов, вставших вторым горизонтом на востоке. Глаза слепнут, а шум винтов байка и хлопки выстрелов моего пулемета сливается в единую какофонию смерти со взрывами ракет первой линии и грохотом работы артиллерии вдали, с воем двигателей далекой авиации эхом проносящимся над полем. 

Лента кончилась, перезаряжаю и продолжаю мясорубку, не жалея ни людей не техники. Отстреливая всех тех, кто хоть как-то шевелится, и даже тех, в кого просто до этого не стрелял. Но вот, внизу уж все затихает, и всякое движение в ослепляющих человеческие глаза вспышках прекращается.

Осматриваюсь — чисто! Сообщаю о успешной ликвидации штаба, слышу отчеты от других бессмертных и от иных командиров, набираю высоту тысяча, любуясь нашими самолетами, проносящимися высоко в небе на форсаже, а прифронтовое ПВО врага уже попрощалось со своим существованием.

Резко падаю вниз, врубив у двигателей реверс, пропуская над собой ракет от своих же. Машу им в след кулаком, но понимаю, что мой передатчик свой-чужой, сгорел вместе с большинством электроники. Они меня тупо не видят, ну а ракеты... просто летели мимо.

Снова снижаюсь, лечу вдоль поверхности к следующей цели — нефтебазе вдалеке. Там, благодаря летунам, уже расцветают свежие тюльпаны, видно зарево и чадящий дым, но моя цель не бочки с горючкой, их взрывают только чтобы напугать. Моя цель — отстреливать польских кроликов, выгнанных из норок! Где-то тут должен быть их штаб связи и мне бы стоило его найти.

Не щадить никого! — такой приказ я отдал армии, и уж сам то я по любому буду его соблюдать, пока не кончатся патроны.