Будущая книга

Кусочек из книги, которой еще нет. 

Критика как всегда приветствуется, хотя это не означает, что я не буду отбиваться 

- Полундра пацаны! – доносится пронзительный крик через рацию, мгновенно выводя меня из легкой полудремы, – Они Химасы подтянули! По вам ракеты вышли!

И все на мгновения замолкли и замерли. И тут же пришли в движение, словно мыши в чулане, когда включили свет.

- По машинам!

- Ходу! Ходу, ходу!

Я нырнул в люк, тут же его за собой закрывая и прилипая лицом к триплексу. Командир танка, общавшийся на тему тактики с другими еще мгновение назад, в три прыжка достиг родной машины и рыбкой запрыгнул в открытый люк, развернувшись где-то в полете. 

- Ходу! – орет он, в то время как машина уже срывается с места, под вой турбины двигателя.

И маленькая бетонная площадь у густо заросших акацией руин, мгновенно опустела. Солдаты пехоты, не укрывшие в броневиках, как кажется, провалились сквозь землю где стояли, просто врастя на два метра вниз. Или же познали мудрость бытия, и слились с камнями руины, которые подпирали. Ну а техника – ринулась бежать. 

В рассыпную! Словно тараканы с кухни! Мгновенье, и вот уже под сенью кроны нету никого. Вот только куда бежать? Тут нет укрытий! До пресловутого распадка, по которому можно было бы обогнуть городок, по меньшей мере два км чистого поля! А уж если враг взялся за нас, завернув сюда установки… город! Только город! До него всего-то метров триста! Там есть здания, и крупные! За ними можно спрятаться! Путь и для броневиков это рискованно – падения куска стены с пятого этажа им не пережить. 

Но в любом случае – только движение, залог жизни и выживаемости! Нужно убраться от сюда до того, как на землю упадет первый снаряд. Но он уже тут, и он падает на землю. Свист, и вот рядом с танком гремит первый взрыв. И еще один с грохотом падает где-то совсем недалеко, земляным фонтаном поднимая в воздух килограммы грунта.

– Жми Дым, жми! – орет командир со своего места, и я жму, жму, выжимая всю мощь из турбины, давя вперед, маневрируя меж крупных обломков давно разрушенных строений, и давя то, что можно раздавить или протаранить без потери в скорости.

Откуда стреляют? – мелькает мысль, когда где-то рядом рвется новый снаряд установки залпового огня, а танк врывается в городок. Новый взрыв совсем рядом, и новая мысль – вся улица под обстрелом? Значит всё же к зданию! Только так! Прижаться, спрятаться, и…

И танк товарищей, сделав так, подорвался на мине. Произошел подрыв боеукладки, башня взмыла вверх метра на три, и пробив кирпичную кладку стены под окном, влетела внутрь здания. Проломила своим весом часть перекрытия падая обратно.

Чворт! В мусоре мины! Дома заминированы! У стен домов куча мусора и в них мины! Соваться туда нельзя! Значит только улица! Только голый асфальт, и надежда на то, что в нем не успели вырезать лунки под взрывчатку хитрые турки! 

- У них где-то тут должен быть наводчик! – говорит в этот миг командир, а я понимаю, что моё дело маленькая, в мой ущербный триплекс не ведать ни хрена, кроме дыма, и летающих башен. Мне сказали жать – надо жать! Они не могут реально обстреливать всю улицу разом – это расточительно! У них не так много химасов и боеприпасов к ним!

Машину встряхивает – где-то рядом рвется фугас. Новый удар, прошедшийся по корпусу, и откуда-то сзади слышится звон отстрела бобышки гильзы боеприпаса танка – как там Васян вообще куда-то попадает на такой скорости и при такой тряске? Или не попадает? Просто стреляет «куда-то туда»?

Рядом рвется крупнокалиберный снаряд, и я излишни сильно дергаю рычаг, от чего танк, как показалось, ложится на бок, но тут же возвращает прежнею позицию, вставая обратно на обе гусли. Слышится скрежет и вой турбины, руки сами собой переключают скорости трансмиссии и танк продолжает движение куда ехал, а моя морда еще сильнее вжимается в осточертевшею резинку окуляров оптики танка. 

Высунутся сейчас из люка равносильно самоубийству, потому щель пыльного триплекса - единственное окно в мир, через которое я могу ориентироваться и которое позволяет мне вести машину хоть куда-то, а не «куда-то туда».

- Стой! – орет командир и я тут же выжимаю обо рычага до упора, нажимая одновременно сцепление и отпуская газ.

Но вертолетная турбина, стоящая в качестве двигателя на т-восемьдесят, инертна, и её так просто не остановить, прекратив подачу топлива. Наоборот, её обороты только возрастут, если мгновенно убрать нагрузку, и как кажется, она сейчас просто улетит, громко воя… 

Свист, в пяти метрах впереди что-то рвется. Раз, два, три… множественные разрывы, и чей-то горящий силуэт впереди виден мной сквозь триплекс, сквозь столбы дыма, пыли и огня. Там, кажется была еще машина… головной танк группы…

Триплекс трескается от близкого взрыва, покрываясь паутиной мелких трещин и лишая меня хоть какого-то обзора. Васян делает новый залп, а Толкька, наш командир, тихо матерится себе под нос, крутясь волчком на своем командирском месте.

- Газу! – орет он, спустя мгновение, когда взрывы прекратились. – Заворачивай обратно!

- А, к лешему! – ворчу я, распахивая люк, и высовывая голову наружу.

Переключаю скорости, и машина срывается с места. Слышится щелчок отстрела ракеты противоракетной системы, взрыв её части совсем рядом, и град осколков по броне кормы. И новый взрыв, но уже над самим танком, и машину, знатно подкидывает жопой к верху.

Я, как показалось, вылетел из танка через люк, и тут же залетел обратно. Как показалось, у меня прямо над башкой, просвистела вырвавшаяся из корпуса турбина силовой, сделавшая мне славшую причёску под Котовского. И, башня танка, каким-то образом оказалась перед ним самим, а не на нем.

- Толичь! – выскочил я из люка, увидев прямо перед собой торчащего кверху жопой товарища, торчащего в такой позиции из перевернутой вверх тормашками башни.

И обнаружил у себя в правой руке оборванный рычаг управления танком – не показалось!

- Толичь, ты живой? – помог принять человеку, выбросив напрочь обломок системы управления.

- Какого хрена?! – услышал за спиной мат Васьки, что почему-то не улетел вместе с башней, а остался внутри бронемашины, и сейчас высунулся наружу из дыры.

Я оглянулся в его сторону, и в сторону танка, и понял, что дальше эта штука уже точно никуда не поедет – двигатель действительно выскочил из своего отделения, поддел собой повернутую назад башню за ствол, и умудрился сорвать её с прослабших погон.

К счастью, взрыва БК не было, хотя снарядов по округе раскидало столько, что они теперь буквально валяются вокруг повсюду. И это валяющееся, может в любой момент детонировать. К счастью, пролитое топливо горит пока лишь так, вяленько, и у нас есть время убраться прочь, до большого бадабума, укрывшись где-нибудь в подвале одного из кирпичных домов.

- Вася! Вали оттуда! – орет пришедший в себя командир.

И Вася коротко кивнул, выпрыгнул наружу с пулемётчиком на перевес… и его тело, оказалось прошито короткой очередью пулемета большого, и упало на землю подле танка уже мертвой сломанной куклой. 

- Чтоб вас! – ругаюсь, хватая тело командира словно ту же куклу, не чувствуя веса, и заскакиваю за борт танка, к телу мертвого друга, прячась от стрелков.

Выглядываю из-за гусеницы, старательно пригнувшись – всё ясно! Арт подготовка закончена, и османы пошли в наступление. Все как по нотам, а мы попались в их ловушку как дети малые. Еще пыль не улеглась, а они уже в пути, стреляя во все что шевелится, добивая дезориентированного врага. Не дают нам даже мгновения, чтобы среагировать, перегруппироваться, и подготовится к обороне.

Вон и техника уж едет, и пехота топает, добивают выживших, ну и занимают стратегическое направление, что бы этот город, стал славной костью в нашем горле. Хитро, и в то же время банально. И в тоже время — это не баян, а классика! Так как работает, если все правильно разыграть, не дав врагу окопаться, подгадав момент. Отступили, заманили, расстреляли, вернулись обратно… 

- Чтоб их, – проговорил я тихонько сквозь зубы, и оглянулся на звук, – Чтоб их, – повторил вновь, увидев, как из подвалов ближайших полуразрушенных зданий, один за другим выползают новые турки, тихо переговариваясь меж собой, выискивая тех, кого надо добивать.

Они что, прямо по своим стреляли? По своим позициям? Это что… и был их план с самого начала? Да они же… чворт! – ругаюсь сквозь зубы тихонько, и закидываю тушку командира в танк через дыру от башни, сам запрыгивая туда следом, под аккомпанемент свистящих над головой пуль.

Одна из пуль простреливает мне левую руку, из которой теперь потоком льется алая кровь, добавляя алого к масленым разводам залитого соляркой дну танка. Стискиваю зубы, выхватываю из поясного кармана жгут, тут же накладывая его на руку, перетягивая до посинения в глазах и скрежета зубов, удерживающих второй конец резинки.

Чувствую гарь, вижу, как огонь неторопливо распространяется по масленому пятну, плавающему поверх всего на полу уничтоженной машины. И скоро это пламя доберется до валяющегося на полу заряда боеприпаса. 

Выхватываю тубус прямо из огня, выкидываю на улицу, где его тут же расстреливают маджахеды, заодно чуть не отстреливая мне пальцы. Орошая меня и танк крупицами пороха, что тут же вспыхивает от огня только разгорающегося пожара.

- Командир, мы в жопе, – обращаюсь к командиру, с нервной улыбкой на лице, и пониманием того, что зря я выкинул боеприпас – в плен попадать как-то совсем не хочется.

И тут понимаю, что командир смотрит куда-то сквозь меня. Оглядываюсь – лишь искорёженный метал системы машины. Оборачиваюсь обратно, смотрю на друга вновь… понимаю, что его взгляд уже остекленел, он не жив, а мертв. Его форма окровавлена до безобразия, и он, как видно, истек кровью еще до того, как попал сюда, обратно внутрь танка.

- Командир… - повторяю вновь, тут же закашлявшись от заполоняющего танк дыма гари.

Масло, смешанное с порохом, гарью, соляркой и водой… горит очень мерзко, с очень едким дымом, что как кажется, выедает легкие и глаза изнутри стоит только с ним этим соприкоснутся. Стоит только оказаться в дыму и сделать вдох… да и жарковато тут уже становится, однако – языки пламени пусть и небольшие, но уж очень охотно лижут мои ноги в сапогах.

Ну чтож, мудачье! У меня тут еще остались боеприпасы! И осколки брони за молотки сгодятся! И огня тут предостаточно – подходите! Подходите уроды! Я вас всех с собой в ад заберу! – Высунулся я вновь из башни, пользуясь тем, что почерневшего от гари меня в черном дыму и не видно – подходите.

Сюда! Да!!! – заулыбался дебильной улыбкой, подкатывая к себе поближе один из снарядов, в то время как языки пламени уже лижут ноги и штанины уже горят. А османы, уже окружают, а вернее обходят танк, делая контрольные выстрелы в тела ребят, что ехали в других машинах, попавших под обстрел. 

Кое кто из них живой, но никто не уходит просто так! Никто не сдаётся в плен! Все знают, что их там ждет! Все уходят с музыкой. Или по крайней мере пытаются её исполнить! И я, не буду исключением!

- Эй! – кричу в сторону уродов.

- Пригнись, – звучит голос в наушники шлемофона, что по-прежнему на голове, но что уже давно ни к чему не подключен.

Голос человека, которого знают все бойцы русской армии. Голос той, приказы которой все исполняют неукоснительно. Командующая, приказы которой надо исполнять если хочешь выжить! Даже если они звучат словно бы из пустоты… и я пригибаюсь, прячась за броней танка, с головой окунаясь в дым и огонь.

Над головой просвистывают пули, а в следующий миг, в небе над дорогой, слышится хлопок. Свист, и множественные разрывы на земле. Крики, стоны, и нерусский мат, являющийся музыкой для моих измученных ушей.

- Беги, – издают неподключенные ни к чему динамики, и я бегу.

Сквозь поле трупов, меж выживших врагов, крутящих туда-сюда головами. До ближайшего дома. До ближайшего подвала. Туда, откуда совсем недавно выползли османы, в надежде там укрыться самому. И в надежде на то, что они оттуда ушли все до последнего.

Сзади слышится взрыв – кажется БК в объятом огнем танке все же детонировала. Вдали слышится целая канонада взрывов – кажется наша артиллерия накрыла их колонну точно так же как они нашу. Турки вокруг падают наземь, а я всё бегу, пробегая средь них, заскакивая на первый этаж здания через пролом в окне, и падаю ничком за стеной, накрывая голову руками.

Новые взрывы! И всю улицу накрывает огнем термобарических. Меня, как кажется, подняло над полом, поставило стоймя, и вновь обратно уронило. Здание дрожит и трясется, все вокруг пылает, а я лежу «морда-пол», и глупо улыбаюсь, как кажется, забыв, как дышать.

Все затихает, поднимаюсь на ноги, выглядываю окно. Уныло провожаю взглядом падающею с верхнего этажа прямо перед окном кусок кирпичной кладки размером с автомобиль, и возношу взгляд к небесам. Без труда нахожу одинокую маленькую черную точку посреди идеального голубого неба.

- Командующая… ангел погибели, богиня стратегии…

Просыпаюсь. Соскакиваю с кровати, тяжело дыша и с трудом разлепляя глаза. С еще большим трудом осмысливаю видимое совсем недавно, сопоставляя с видимым вокруг. Вспоминаю то, кто я, и где. Вспоминаю все, что было после того дня до сего дня…

- И приснится же такое, – подношу руку к лицу, прижимая её к шлему, в котором, как видно и спал.

Снимаю каску, и протираю глаза, силясь привести дыхание в норму. Не получается. Событие пятилетней давности встают пред глазами словно бы это было вчера. Словно бы это было вот только что! 

Словно бы вот только что, я горел в том танке в безнадеге, и был на волосок от смерти. Вот секунду назад, мне прострелили руку, и у меня обгорела плоть… и даже раны, не мучавшие меня никогда после того как над ними провели лазерную корректировку тканей, словно бы вновь открылись, начав зудеть, словно бы он и правда есть, и правда свежие.

- Командующая… - проговорил, глядя в пол.

Человек, позволивший выиграть войну на три фронта за полгода. Человек, благодаря которому моя Россия стала той, какую я знаю, столь могущественной и великой… командующая, что была в состоянии командовать, армией, дивизиями, и каждым отдельным человеком одновременно. Существо, прозванное солдатами «Богиней», и обозванное всем остальными как «полтора метра ярости».

- Почему она приснилась мне сейчас? Здесь и сейчас, в этом мире? Спустя столько лет… после того как ушла… тогда… эх! – оглядываю комнату, где спал, и понимаю, что надо вставать и заниматься делами насущными.