Шестисловие металла. Триада первая. Слово второе

Прелюдия

Музейные залы гулки, проникнуты древней печалью

И холодом давней смерти, и отзвуком давней славы.

Мечи со щитами и брони – здесь сталь спит рядом со сталью,

И сны ее – цвета пожара, в них грохоты конной лавы.

Музейные залы гулки, проникнуты древней печалью.

Сталь грезит, верит и шепчет, венчая себя печалью

И памятью древней крови о том, что было вначале.

В скрещении грозных судеб родившийся в век ужасный,

До дна выпивавший души, рожденные в век жестокий,

Спит трудный покой нашедший в виденьях от крови красных,

Таящийся и бездвижный, но даже во сне опасный,

Спит алчущий пробужденья волнистый клинок одинокий.

Музейные залы гулки, проникнуты древней печалью. 

Песня меча

Смелые молча восстали,

Слабые только шептали,

Подлые клеветали…

Жёлчно клинки скрежетали –

Молвь старой холодной стали.

Пророчества прекратились,

И языки замолчали.

В полнеба дымы сгустились.

На время легли печали.

Истерзано стонет лира.

Койне усталого мира –

Молвь старой холодной стали.

Я в толпах, страхом объятых,

Ищу всех сталью заклятых.

Я грозно пою о них –

О тех, что сорваны с места,

О тех, кому сталь невеста,

О тех, кому сталь жених.

Для тех, что страдать устали,

Молвь старой холодной стали.

Смелые молча восстали,

Слабые только шептали,

Подлые клеветали…

Жёлчно клинки скрежетали –

Молвь старой холодной стали.

Пусть будет сталь вместо хлеба,

А раны вместо надежды.

Железо встанет, где прежде

Светилось хрустальное небо.

Звучит, где сердца лепетали,

 Беспечно сады расцветали

И пташки в лад щебетали,

Молвь старой холодной стали.

Средь полдней, огнем объятых,

Веду я сталью заклятых.

Мое сиянье для них,

Для тех, кто в жизни без места,

Для тех, кому сталь невеста,

Для тех, кому сталь жених.

Для тех, что страдать устали,

Молвь старой холодной стали.

Смелые молча восстали,

Слабые только шептали,

Подлые клеветали…

Жёлчно клинки скрежетали –

Молвь старой холодной стали.

Видение  

Рассветы красною пылью 

Спадают в ночную дрему.

В кровь коршуны красят крылья,

Кровавя край окоема.

 За каждою хищной птицей,

За каждою серой тучей

Следят пустые глазницы

Из мороков неминучих.

Смеются мертвые лица.

В небесной крови шагает

Железная голубица –

Крылатая дева нагая.

И твердь от стоп ее стонет,

И рукоять фламберга

Сжимают ее ладони.

Оружье работы цвергов, 

Волос безумное пламя,

Вслед вороны бьют крылами…

Голос памяти

Знамена, знамена, знамена…

Копейный лес с небосклона

Срывает тучи.

Влюбленно

По стали солнечный лучик

Скользит. Умиленно

Ветер ласкает знамена.

Знамена, знамена, знамена…

Рука с рукоятью дружит.

По выжившим жгуче тужит

Стервятник седой.

Надежды голос не нужен,

Забыт, даже странен вчуже.

Над шлемами веет, кружит

Дыханье посмертной стужи,

Промозглой мертвенной стужи 

Над черной водой.

А вера одна непреклонна –

В знамена.

Знамена, знамена, знамена…

Романс

Ты смотришь на клинок, что в сердце смотрит.

Ты смотришь на клинок, что в сердце целит.

Ты смотришь на клинок…

Ты у стекла присела. Пламя стали

Всласть славит силу лезвием волнистым.

Меч одинок.

Твоя душа живет сейчас в металле,

И голосом холодным, звонким, чистым

Душа меча поет в тебе.

И шепчет истинное имя – Годфрид.

Меч любит мир в борьбе.

Меч помнит песню, что знамена пели.

Ты смотришь на клинок, что в сердце целит.

Ты смотришь на клинок…

Меч верит в вечность и не верит в старость.

Он хочет пробудить святую ярость

В слепой судьбе.

Сталь мельницы времен вовек не смелют.

Ушли все те, кто знали и посмели,

А место их мечам, пребывшим в деле, –

У вечности у ног.

Ты смотришь на клинок, что в сердце целит.

Ты смотришь на клинок…

На окнах памяти закрыты ставни.

Меч тщится пробудить твой голод давний.

Звучит манок.

Меч знает то, как слезы душу грели.

Ты смотришь на клинок, что в сердце целит.

Ты смотришь на клинок…

За всех, чьи жизни в стали отгорели,

Ты чествуешь клинок.