Флешмоб: Картины в книгах
Автор: Анна МакинаПоддержу замечательный флешмоб от Я.Эм. Картины в книгах.
В романе "Чудовища и красавица" один из героев художник, соответственно, картины упоминаются часто:
К шикарному изданию прилагалось еще кое-что: рисунок Горгия, её портрет в образе лесного эльфа. Ольга поняла, что сидя на скамейке в саду, Гор поглядывал и на неё. Он запечатлел её в средневековом мужском наряде, с заострёнными ушами, как полагалось эльфу, но в остальном это была она, сосредоточенно осматривающая ствол деревца. Ольга искренне обрадовалась, поблагодарила.
Но это оказался не первый сюрприз вечера. Горгий посерьёзнел, усадил её на диван, подошел к рабочему столу и убрал большой лист бумаги, закрывавший стоящие там, прислоненные к стене два небольших портрета. У неё перехватило дыхание. С портретов смотрели погибшие товарищи: Алёна Лебедь и Вано Аспид, какими они предстали на своей свадьбе в Большом зале. Счастливый, гордый Вано и светящаяся тихой радостью нежная зеленоглазая Алёна, как прекрасны они были тогда!
На глаза навернулись слезы, Ольга старалась их сдержать, но не смогла, закрыла лицо ладонями. В руки ей сунули чистый белый носовой платок из тонкой шелковистой ткани. Выплакавшись, она утёрла глаза, скомкала в руке платок. Слова оказались не нужны: и так всё понятно по ее реакции.
Ольга рассеянно обвела взглядом серо-голубые стены комнаты и картины на них. Все они были подписаны инициалами G.S. Горгий как-то сказал ей, что эти буквы означают Джордж Стоун, одно из вымышленных имён, которым он пользовался в Англии.
На первой картине изображён парк с буйно цветущими рододендронами. Их тёмно-розовые и пурпурные лепестки опять напомнили о крови, и Ольга отвела глаза. Вторая и третья, с скандинавским фьордом и видом на возвышающееся над морем аббатство Мон-Сен-Мишель, ласкали глаз спокойными синими, голубыми, серыми красками.
Четвёртая картина появилась здесь недавно. На ней из зелёной травы тянулись к солнцу в безоблачном небе жаркие солнышки — оранжево-жёлтые азиатские купальницы. За цветущей поляной виднелись синие горы. Когда Ольга смотрела на эту картину с жарками, её вдруг осенило — художник тоскует по солнцу и тоже нуждается в живом тепле.
... Проснувшись утром, Ольга не сразу поняла, где находится. Включила свет и вспомнила, полежала, оглядывая аскетичную спальню с светло-серыми стенами и чёрно-белой мебелью в стиле хай-тек. Здесь висела лишь одна картина, тоже написанная Горгием. На ней по желтовато-зелёной выгоревшей степи скакал табун лошадей, сотканных из языков пламени: буйные пылающие гривы, дикие чёрные глаза, разлетающийся пепел из-под копыт. Огненные кони воплощали степной пожар, стихию огня, или, быть может, само безжалостное время, которое нельзя остановить.
Споря с собственным сердцем, Ольга уверяла себя, что Гор заботится о ней только потому, что они друзья. Пора объясниться и сказать ему, что она не нуждается в том, чтобы её опекали, но Ольга малодушно откладывала объяснение, говоря себе, что Гор должен завершить работу над её портретом. Ведь пока он пишет картину, им можно любоваться, слушать его рассказы, и втайне мечтать прикоснуться к его сильным рукам с длинными пальцами, погладить такие шелковистые на вид волосы.
Наконец Горгий закончил портрет: на нём Ольга в маково-алом платье сидела на опушке березовой рощи, держа в руках безмятежно спящего ребёнка, а за её спиной в степи пышно цвели кусты ирисов. Их лилово-синие цветы, белые стволы в роще, майская зелень и чистое небо составляли прекрасный фон для фигур матери с младенцем.
Разноцветные ленточки на ветке одной из берёз говорили о том, что она находится в священном месте, где коренные жители издавна поклонялись своим богам и просили у них милостей. Горгий ненавязчиво подчеркнул в лице Ольги восточные черты, унаследованные от предков по матери, и в результате она походила на одну из тех многочисленных сибирячек, что веками завязывали ленточки-чалама на березовых ветвях, прося у высших сил исполнения желаний.
На портрете Ольга выглядела такой спокойной и радостной, словно исполнилась её давняя мечта. Вот только вдалеке за её спиной в степи высилось древнее изваяние Улуг Хуртуях Тас, Великой Каменной Старухи: на обтёсанной глыбе серого камня виднелась грубо вытесанная личина, под ней вторая, а ниже выделялся округлый живот.
Если верить легенде, когда-то Старуха была счастливой женой и матерью, но во время нашествия врагов потеряла мужа и всех детей, которых превратила в камни ожерелья, чтобы спасти их. Во время бегства нить порвалась, и камни рассыпались — от горя Старуха окаменела сама. Став идолом, она обрела силу даровать женщинам счастье материнства, и её почитали несколько тысяч лет, вплоть до двадцать первого века.
Приглядевшись, Ольга заметила, что у подножия Каменной старухи притулился большой яйцевидный камень. Значит, ей не показалось. Несколько лет назад в одной из местных рек нашли и подняли со дна другое, не менее древнее изваяние яйцевидной формы с намеченной на нем личиной. Шаманы назвали находку потерянным сыном Каменной Старухи. В реальности Хуртуях Тас и её «сын» хранились в разных музеях, а на картине Горгий поместил их рядом. Неужели это намёк на что-то страшное, на предстоящую долгую разлуку с Аликом?
Встревоженная Ольга потребовала ответа на этот вопрос у Горгия. Тот спокойно ответил:
— Нет, ничего страшного я не подразумевал. Если подумать, то Каменная Старуха и её сын обрели доступное им бессмертие. Старуха помогает людям уже не одно тысячелетие.
— И что ты этим хотел сказать?
— Иногда я и сам не знаю, что побуждает меня включить в композицию те или иные предметы. Как у вас шутят: «Я художник, я так вижу». Изобразить изваяния на портрете показалось мне уместным. Хуртуях Тас один из символов Сибири, а я писал сибирскую мадонну.
Щеки у Ольги вспыхнули, а Горгий продолжал:
— Приятно было хоть ненадолго вообразить себя Филиппо Липпи.
Смутившись, Ольга перевела разговор на другое, а вскоре Алик потребовал внимания. Поздно вечером, когда Горгий давно ушёл, а сынишка заснул, Ольга залезла в интернет, чтобы проверить возникшие у неё подозрения.
Память её не подвела — прославленный итальянский художник Филиппо Липпи написал мадонну со своей возлюбленной Лукреции с их общим ребенком. Той ночью Ольга долго лежала без сна.
