Второй

Мне кажется, что листья облетают,

что всю весну в пустых кострах горят

цветные сны, 

и ночи выпадают

и в небе словно звездочки висят,

прибитые фольгою к темноте.

Так мало в этом мире нужно мне,

что видится не то, что есть на деле.

И этот дым, что стелется и липнет

к глухим заборам, к тени на стене,

к оранжевому выпавшему свету -

всего лишь снег, что не приснился мне,

а сам пришел и на ладони выпал.

И так искрит и корчится туман,

так сильно пахнет жженною резиной,

что кажется, что не было весны

и что ее  вообще уже не будет,

что вечно будут снится журавли, 

их песни, перекрученные в вьюге,

как клинья, чтоб расклинить белый свет.

А на сирени пробудились почки

и ветками размахивает день,

и рвутся в клочья дни и перепонки,

и сны, и осторожные слова,

что гладятся, как пальцами морщины

и из земли ползущая трава...

И все это - без смысла и причины,

лишь потому, что все-таки - весна.

И в сущности, в раскрашенные будни,

в которых не стреляют у стены

сухим надсадным кашлем из грудины,

не рвут на тряпки морду и страну,

и день под старину - тупой и длинный,

одной весны хватает, чтобы жить,

одной судьбы хватает, чтобы помнить,

и как на пальцах веер разложить,

пока рассвет и тишина не дрогнет.

***

Небо падает, не качаясь,

раздувается паршютом,

не спасая и не спасаясь,

просто куполом, шелком белым.

Значит, снова весна в Приморье,

снова листья растут из почек,

снова будут шептать деревья,

непонятное что - то молвить.

Скоро. Скоро весна и реки,

словно вздутые вены, синью

распахнутся, затопят веси,

и, здесь, главное, не задохнуться.