Эй, охотник

Внутри свежей, девственной тишины зародился звук. Тонкий скрип, суконный шорох. Дерево и стекло. И когти.

Матвей не спал. Он ждал того, что произойдет. Знал, что именно случится. Правда, это знание не облегчало ожидания — скорее, даже усугубляло. Почувствовав, как начинают болеть плотно сжатые челюсти, Матвей аккуратно пошевелил подбородком. Ничто не должно было его выдать.

Звук повторился. В нем была убежденность в собственной правоте. Настойчивость, порождаемая целью. И цель находилась в непосредственной видимости — ну или чем там руководствовалась эта тварь. Наверняка не знал никто.

Все наличные инстинкты Матвея, как впитанные с плацентарной кровью, так и нажитые десятками шрамов, молча орали на него. Стой, дурак. Не шевелись, дурак. Пропадешь, дурак. Он слушал. Соглашался. И готовился действовать наперекор.

Снова тот же звук. Теперь ближе. Настолько, что начинают пружинить старательно и бесполезно расслабленные мышцы. Рефлексы охотника толкутся локтями с рефлексами жертвы. Бей или беги. Или не беги. Или не бей.

Теперь стало слышно дыхание. Едва уловимое, с жадным сопением на одном краю диапазона и утробным рокотом — на другом. Казалось, оно вот-вот коснется волос надо лбом Матвея, встреплет их, растревожит мелкие капельки пота над бровями. Тогда станет поздно. Слишком поздно.

Но когда “поздно” почти наступило — Матвей рванулся, выпал из-под одеяла, крепко ушиб колени об старый паркет… И ухватил кота за шкирку.

— Яо, — сказал кот.

— Скотина ты, — сказал Матвей. — Вот что мешало до утра подождать? Вторую неделю барагозишь, урла пухнозадая. Запомни и заруби себе на хвосте, пан Котофэцький: невыспавшийся хозяин — пустая миска. И нет, совесть меня не заест.

— Яо, — повторил пан Котофэцький. И добавил флегматично: — Мра-а.

Матвей вздохнул. Это был гулкий, чувственный, полный невысказанного страдания и претензий к миру вздох; поистине, это был король среди вздохов. Ну или крепкий претендент на трон. Кот посмотрел холодно и скептически.

— Ладно, ладно, идем, — колени побаливали, и в одном из них, кажется, поселилась заноза. Поднявшись, Матвей устроил кота на руках поудобнее. Босые подошвы зашлепали в сторону кухни. Угрозы, естественно, оставались лишь угрозами.

Когда они проходили посудомойку, Котофэцький вдруг дернулся и выпустил когти — прямо в плечо. Матвей загнул матерно, скинул зверя на стол перед собой и принялся чесать уязвленное. Кот вздыбил мех, загудел, уставился хозяину за спину...

И застыл.

А за спиной Матвея раздался звук. Тонкий, суконный. Очень близкий.