Кэролайн Нортон: прототип феминистки в викторианской литературе и не только

В 1884 году в британском периодическом издании Fortnightly вышел новый роман Джорджа МередитаDiana of the Crossways, а в следующем его опубликовали отдельной книгой. Главной героиней романа стала некая Диана Уорвик, светская львица, активно участвовавшая в политической жизни и угодившая в крупный скандал из-за предполагаемой измены мужу с высокопоставленным чиновником.

Ее прототипом стала известная активистка Кэролайн Нортон, и всем читателям романа это было понятно — в том числе и поэтому роман переиздавался затем много раз и стал фактически «визитной карточкой» Мередита. Однако нет меда без яда в ремесле романиста. Писателя сразу же обвинили в искажении фактов, и во избежание судебных процессов он вынужден был вносить в поздние издания приписку «роман следует читать только как художественный вымысел».

Кем же была эта женщина, и почему ее судьба до сих пор является камнем преткновения для сторонников консервативного патриархата?

Отцом Кэролайн был сын известного политика, театрального деятеля и поэта Ричарда Бринсли Шеридана — Том Шеридан, унаследовавший как тягу к актерскому мастерству, так и независимый нрав. Матерью стала Кэролайн Генриетта Калландер, происходившая из знатного обедневшего рода и увлекавшаяся написанием романов.

Таким образом, сама наследственность диктовала юной Кэри Шеридан путь — как бы ни сложилась ее женская судьба, превыше всего было творчество.

Несчастливый брак родителей, с финансовой неустроенностью и ссорами из-за измен Тома, окончился естественным образом — после смерти Тома, назначенного казначеем колониального губернатора, от туберкулеза в Южной Африке в 1817 году. Семья практически осталась без гроша, небольшое наследство Кэролайн Генриетты не позволяло определить дочерям достойное приданое. Помогли давние связи в высших кругах (слава дедушке Шеридану) и невероятные красота и обаяние Кэри и ее сестер Джорджианы и Хелен. Сестер дружно называли «тремя грациями» и восхищались их отточенным красноречием, поэтическим чутьем и пленительной любезностью.

Хелен и Джорджиане удалось заключить очень выгодные браки, а вот Кэри не повезло. Ее супругом стал Джордж Нортон, неудачливый адвокат, пьяница и зубоскал. В таких обстоятельствах можно было смириться и притвориться овечкой, во всем покорной воле мужа и общества, и большинство женщин той эпохи именно так бы и поступили.

Однако Кэри была далека от фальшивой покорности. Она продвигала мужа по карьерной лестнице благодаря все тем же связям в свете, получая от него постоянные угрозы и порой побои. Параллельно она пробовала сочинять стихи и прозу, общалась с писателями — например, с Мэри Шелли, Сэмюэлом Роджерсом, Эдуардом Бульвер-Литтоном. Ее речи контрастировали с моделью «нежной английской розы», порой настолько сильно, что муж в ярости запрещал ей вести себя так вызывающе. Но — спасали друзья и поклонники, которых становилось все больше, впрочем, как и врагов.

В 1836 году уже успевшая заработать на книгах Кэри все же ушла от мужа. Разъяренный Нортон немедленно подал в суд, заявляя, что книги на самом деле — его, и что доходы от продаж также принадлежат ему. Дело он выиграл. Кроме того, он отнял у Кэри сыновей и увез их в неизвестное место. В довершение мести брошенный ревнивец сначала шантажировал близкого друга Кэри, премьер-министра лорда Мельбурна, а затем подал на него в суд, обвинив в преступной связи с женой.

Дело решили в пользу Мельбурна, но разразившийся скандал мало того, что едва не разрушил тогдашнее правительство, так еще и дотла сжег репутацию Кэри — и как женщины, и как подающего надежды автора. Консерваторы, потрясая в воздухе кулаками, с пламенным негодованием восклицали на всех углах: «Смотрите! Эта неверная жена и плохая мать посмела разорвать нерушимые и священные узы брака! Она выставила себя на посмешище, желая быть не женою и матерью, а независимым писателем! Вот каков пример, подаваемый нашим невинным девицам и достопочтенным женам! Такого быть не должно!».

Даже смерть младшего сына Уильяма в 1842 году и новый виток ссоры с Нортоном мало что дали Кэри, ей только разрешили посещать оставшихся детей под наблюдением мужа и его родственников.

Когда умную и талантливую женщину загоняют в угол и отнимают у нее самое дорогое, ей ничего не остается, как драться — всеми имеющимися способами. Кэри прошла все круги ада, она даже писала королеве Виктории, умоляя ее обратить внимание на вопиющую несправедливость по отношению к правам женщин и детей в Британии. Множество свидетельств, не только о ее несчастном браке, но и об ужасных супружеских отношениях ее подруг, было подано в соответствующие инстанции, включая и парламент.

Лед начал трогаться с принятия закона об опеке над младенцами в 1839 году, затем был закон о супружеских отношениях 1857 году, и наконец, в 1870 году был принят закон о собственности замужних женщин. Показательно, что лорд Мельбурн активно сопротивлялся попыткам бывшей подруги продвинуть новые реформы в этой области, утверждая, что нельзя давать женщинам слишком много прав и свобод. Они, видите ли, неумны, слабы и порочны по природе, и не смогут с этими свободами совладать (sic!). Почтенный лорд, скажем для полноты картины, был в этом не одинок — именно так думали и думают патриархалы тогда и сейчас.

Вернемся, однако, к Кэри Нортон. Постоянная борьба, конечно, сказалась на ее здоровье и душевном состоянии. Поклонники предлагали ей помощь, с некоторыми у нее даже завязывалась дружба, с иными — романтические отношения, но, поскольку связывать судьбу с замужней (все еще) женщиной ни один видный мужчина ее круга не стал бы, личная жизнь Кэри Нортон свелась к нулю. Лишь после смерти мужа в 1875 году знакомство с писателем и вдовцом сэром Уильямом Стирлинг-Максвеллом переросло в прочную связь. Вскоре после бракосочетания, в 1877 году, утомленная, но так и не сдавшаяся миру и навязываемым правилам Кэри скончалась в тихом уютном особняке в Лондоне.

I do not love thee 

I do not love thee!—no! I do not love thee!
And yet when thou art absent I am sad;
And envy even the bright blue sky above thee,
Whose quiet stars may see thee and be glad.

I do not love thee!—yet, I know not why,
Whate’er thou dost seems still well done, to me:
And often in my solitude I sigh
That those I do love are not more like thee!

I do not love thee!—yet, when thou art gone,
I hate the sound (though those who speak be dear)
Which breaks the lingering echo of the tone
Thy voice of music leaves upon my ear.

I do not love thee!—yet thy speaking eyes,
With their deep, bright, and most expressive blue,
Between me and the midnight heaven arise,
Oftener than any eyes I ever knew.

I know I do not love thee! yet, alas!
Others will scarcely trust my candid heart;
And oft I catch them smiling as they pass,
Because they see me gazing where thou art.

Слушать аудиоверсию на Либривокс

Я не люблю тебя

Я не люблю тебя! О нет! Я не люблю тебя!
И все же очень грустно мне, когда тебя здесь нет;
И даже к небу над тобой питаю зависть я,
Чьи звёзды, радуясь, тебе шлют яркий свет.

Но почему я не люблю тебя, я не пойму,
Ведь, что б ни делал ты, на всё всегда смотрю любя:
И в одиночестве вздыхаю часто потому,
Что те, кого люблю, лишь копии тебя!

Я не люблю тебя совсем! Но только ты уйдешь,
Я ненавижу звук речей (людей мне дорогих),
Он разбивает эхо долгое, чей тон хорош:
Твой голос музыкой поёт в ушах моих.

Я не люблю, но вот глаза твои со мною тут,
Их яркий синий свет мне говорит всех слов ясней;
Меж мной и небесами полночи они встают
Гораздо чаще, чем глаза других людей.

Я твёрдо знаю, что тебя совсем я не люблю.
Но искренностью ведь других ни в чём не убедишь,
И часто, мимо проходя, улыбку их ловлю,
Все видят: я смотрю туда, где ты стоишь.

пер. А. Гомана

С Международным женским днем, дорогие женщины! С днем независимости, счастья и настоящей бесстрашной любви!