Вместо обеда

Немного пографоманил, придумал обоснование для оборотня в рядах инквизиции или преступного сообщества (ещё не решил) 

Благослови Господь того безымянного монаха, что придумал, как зернить порох и оружейника, что первым сделал ручную картечницу на четверть фунта. И благослови господи тех жадных людей, что придумали как серебрить железную картечь. Не будь их, этих людей, давших ему чудесное оружие, Джек Дуглас был бы уже мертв, если не хуже. А так он успел зарядить картечницу и, пока тварина драла в клочья рыцаря Шварца, подошёл к ней чуть не вплотную и влепил заряд серебреной картечи в раздутое, облезлое брюхо, с левого бока.
Понятно, он мог бы попытаться всадить тварине в бок жало посеребренной рогатины, оброненной рыцарем Шварцем, но даже серебро действует не сразу, убить оборотня такого размера одним ударом можно разве что пробив сердце или мозг. Джек не был уверен, где именно у тварины сердце, а пробить копьем череп – это надо изловчиться.
Картечь сработала отлично – тварина аж подбросилась, взвыв от внезапной, чудовищной боли, рухнула на землю, забилась, словно рыба на берегу, скребя когтищами землю, срывая моховой ковер, выворачивая корни. Дуглас принялся перезаряжать картечницу, сквозь зубы поминая Бога, черта и много чего еще. Оборотень, огромный, не меньше быка размером, сумел таки подняться на лапы, воя, рыча. Из бока его валил не то дым не то пар, тварину шатало, но даже этого было недостаточно, чтобы его убить.
Джек, пятясь от тварины,  прибил шомполом порох и пыж из бумажного патрона, сыпанул в ствол чуть ли не горсть картечи и, плотно прижав приклад к плечу, упер в сталь нагрудника, нажал на спуск. Колесцовый замок, дорогущий, редкой работы, не подвел и картечница, оглушительно громыхнув, ударила его в плечо, словно лошадь копытом. Не будь на нем кирасы, сломало бы ключицу, а то и ребра. Он привычно шагнул в сторону, чтобы, если тварь все же бросится, верней увернуться от клыков и лап, да и разглядеть результаты выстрела было проще, сквозь облако дыма не особо то и посмотришь. Еще не видя, что с тварью, он начал заряжать картечницу, привычно, не делая лишних движений и, казалось бы, не торопясь.
Он попал, попал удачно. Картечь не пробила бы черепа оборотня, для этого нужна мушкетная пуля, да еще и удачно попавшая, но вот глазам досталось, кроме того, несколько картечин влетели в раскрытую пасть. Оборотень сделал еще шаг, ткнулся мордой в землю, захрипел, задергался. Это была уже агония. Джек зашептал молитву, привычно продул полку, досыпал на нее пороха и прикрыл крышкой. Вытащил из сумки на поясе здоровенный бумажный патрон, скусил его и всыпал порох в дуло, сунул остатки свертка следом и начал приминать их шомполом. На этот раз он тщательно отсчитал картечины, засыпая их в ствол – дюжина, как апостолов. Следом забил в ствол войлочный пыж, плотный, пропитанный маслом. Такой не даст картечи выпасть и пороху отсыреть.
В оборотня не было нужды стрелять еще раз, но оборотни, бывает, охотятся не парами, а тройками. Если так, то дело плохо. Впрочем, в трех оборотней разом он почти не верил – будь их трое, напали бы разом. И тогда его первый, особенно удачный выстрел, разворотивший грудь сучке-оборотню, прыгнувшей первой, его бы не спас.  Большой оборотень, отвлекшийся на рыцаря, уделал бы того безвозбранно, а третий порвал бы Джека пока он заряжал картечницу.
Впрочем, кто знает. Дуглас несколько раз сглотнул, пытаясь унять едва слышный звон в ушах – после стрельбы из картечницы он слышал его всегда. Третий оборотень мог отстать, мог отвлечься на крестьянина, которого они встретили на дороге в полумиле отсюда. Кто знает. Он пытался вслушиваться, не хрустнет ли ветка, не зашуршит ли листва под лапами твари. Слухи о том, что оборотни умеют красться бесшумно не лишены смысла, оборотень, несмотря на свои размеры, может быть тих настолько, что к неосторожному человеку подкрадется вплотную. Если не вслушиваться, не ждать нападения.
Шварц был еще жив. Оборотень разворотил ему лицо, размолол кости руки и, словно холстину, разорвав колет выпустил кишки, но рыцарь еще дышал. Джек ругнулся сквозь зубы – рыцарь, нанявший его был неплохим человеком, честным и смелым. Услышав про тварей, нападающих на местных крестьян, он начал собирать охотников. В начале, в зале трактира, у камина и за крепкими дверями, желающих было много, чуть ли не дюжина. Как только дошло до дела, у всех разом хмель слетел и нашлись другие занятия.
Вот тогда-то рыцарь и подошел к Джеку, в охотники не рвавшемуся. И предложил ему три талера. Сошлись на семи – Джеку нужны были деньги, а рыцарю помощники, тем более, что у Джека была картечница, а остальные трактирные вояки не готовы были идти в ночь даже за деньги.
Теперь его нанимателю пришел конец – вопреки слухам, укушенный оборотнем, сам оборотнем не станет и не исцелится, а значит рыцарь доживает последние минуты. Джек на миг задумался, не добить ли бедолагу, но тот отошел сам – дернулся и обмяк. Джек нащупал у него на поясе кошель, высыпал из него монеты и разочарованно ругнулся – одна медь. Не таким уж и честным оказался бедолага-рыцарь.
Стрелок вздохнул и повернулся к убитым тварям. Обе туши корчило, ломало. После смерти оборотни всегда принимают человеческий облик. Ему всегда было интересно, откуда берется и куда девается вся та плоть, шерсть и кости, что нарастают при превращении? Он подбежал к трупу, со всей дури саданул прикладом по клыкам. Если выбить их до обращения, то так и останутся звериными. За клыки алхимики платят неплохо, жаль, что только за клыки. И жаль, что работает это только с клыками, отрубать когти бесполезно, останешься с обрезками ногтей в кармане. Джек успел выбить зубы и сучке до того, как она обратилась.
А потом некоторое время стоял, глядя на тело удивительно красивой женщины с раздутым, шевелящимся чревом. Оборотниха, похоже, должна была родить со дня на день. Может потому и была так неловка, что подставилась под его выстрел.
При обращении тело зарастило раны, вытолкнуло из них картечь, черную, словно обгоревшую, без всяких следов серебра. Несколько картечин так и остались лежать между грудей оборотнихи, бившийся в мертвом чреве детеныш заставлял их шевелиться на белой, с синеватыми прожилками вен коже. Джек поднял картечницу, прицелился в шевелящееся брюхо, но стрелять не стал. Опустил оружие, приподнял зажим с пиритом от колеса и спустил пружину, заставив колесо крутнуться без выстрела. А потом потянул из ножен кинжал, шагнул вперед, примеряясь…