Парные медитации: танец, бой, секс

В психотерапии и всяких эзотерических практиках есть такое понятие – «парная медитация». Впрочем, ничего сверхъестественного в ней нет. Дело в свойствах человеческого мозга. Большую часть действий человек производит, не осознавая то, что делает, не «вербализируя» свои действия, на рефлексах. Помните анекдот про сороконожку, которая задумалась, с какой ноги нужно начинать шагать, и разучилась ходить?

Так вот, мы ходим, бегаем, плаваем, ездим на велосипеде и даже управляем машиной за счет приобретенных навыков автоматизма действий. С этим феноменом прекрасно знакомы водители. Сначала, в период обучения, они продумывают каждое свое действие. Но с опытом они перестают думать. И если спросить опытного водителя, как он умудрился в какой-нибудь сложной дорожной ситуации избежать аварии, он не сможет ответить. Он не думал. Он даже толком не помнит свои действия. Сознание, «голова» в процессе не участвовали. 

В некоторых ситуациях для успешности действия нужно, чтобы одинаковая степень автоматизма была не у одного человека, а у двух. Самый распространенный пример – парный танец. Синхронное движение получается лишь тогда, когда танцующая пара ощущает себя единым целым. Каждый из партнеров предугадывает действия другого и «подстраивается» под них. И опять – тот же принцип «не вербализации». Если кто-то из партнеров будет лихорадочно командовать своим ногам «шагни вправо, встань в третью позицию, замри, повернись влево», то танца не получится. Такое возможно лишь на самом первом этапе обучения, затем мысли о собственных действиях и действиях партнера исчезают из сознания, появляется автоматизм.

Секс – тот же принцип, причем «невербализация» действий в момент секса еще более сильная из-за культурных запретов на мысли о нем как «пошлые». 

Конечно, речь именно о парных действиях, парной медитации. Бывает, что девушка умеет танцевать, а ее партнер путается в движениях и думает лишь о том, как бы не оттоптать партнерше ноги. Контакта нет. То же самое и в сексе – партнер может быть сосредоточен на своих ощущениях, ощущения партнерши его не интересуют от слова вообще, а та смотрит в потолок и думает, что пора побелить. Но отсутствие контакта – не то, о чем я пишу.

Во многом похожа и ситуация боя в любых видах единоборств и реальных поединках. Двое пытаются предугадать действия противной стороны, чтобы среагировать наиболее выгодным для себя образом. При этом, конечно, существуют сотни названий тех или иных действий в момент поединков. Но если боксер на ринге будет в голове словами думать: «Противник опустил руку, значит, я могу провести хук слева в голову», то он просто не успеет защититься от того удара, который противник нанесет той самой опущенной рукой. Боксер на ринге словами не думает. Он действует на рефлексах. Он чувствует противника. Кстати, кто увлекается просмотром любых единоборств, наверняка замечали расфокусированный, без тени мысли взгляд спортсменов. Это – состояние боевого транса, боевой медитации, остановки мысли. Причем тут медитация – тоже парная. Это в сексе мужчине можно не заморачиваться ощущениями женщины, а в поединке, если один из противников не чувствует другого, то, скорее всего, потерпит поражение.

Но нам, писателям, как-то надо описывать и танец, и бой, и секс! Словами! Буковками на мониторе! 

Достаточно просто это сделать «от третьего лица». Кто-то третий смотрит на танцующую пару (боксерский поединок, любовную пару) и описывает то, что видит. Зачастую – с гиперболами и преувеличениями, но практически без детализации, без описания тех приемов, которые используют поединщики.

Вот, например, одно из наиболее подробных и, что интересно, реалистичных описаний боя Ильи Муромца с неким Жидовином. Конечно, львиную долю былины занимает описание сборов Ильи, описание его вооружения, нескольких неудач его соратников. Но достаточно подробно прописан и сам бой, причем даже с уточнением, почему Илья потерпел временное поражение – «поскользит ножка левая». Типа – поскользнулся, вот и почти проиграл: 

«Съехался Илья с нахвальщиком.
Впервые палками ударились;
У палок цевья отломалися
Друг дружку не ранили;
Саблями вострыми ударились,
Востры сабли приломалися,
Друг дружку не ранили;
Вострыми копьями кололися,
Друг дружку не ранили;
Бились, дрались рукопашным боем,
Бились, дрались день до вечера,
С вечера бьются до полуночи,
С полуночи бьются до бела света:
Махнет Илейко ручкой правою,
Поскользит у Илейки ножка левая;
Пал Илья на сыру землю:
Сел нахвальщина на белы груди,
Вынимал чинжалище булатное,
Хочет вспороть груди белые,
Хочет закрыть очи ясные,
По-плеч отсечь буйну голову».

Дальше – «нахвальщик» произносит речь по поводу того, что Илье Муромцу пора на пенсию (классика «последней речи главгада»). Но мать-сыра-земля, естественно, дала богатырю силы. Ну и вообще – давать противнику отдых во время поединка – наибольшая глупость. Надо думать, в этот момент «нахвальщик» вышел из состояния боевой медитации, перестал чувствовать противника, за что и поплатился. 

«Лежучи у Ильи втрое силы прибыло:
Махнет нахвальщину в белы груди,
Вышибал выше дерева жарувого,-
Пал нахвальщина на сыру землю;
В сыру землю ушел до-пояс.
Вскочил Илья на резвы ноги,
Сел нахвальщине на белы груди.
Недосуг Илюхе много спрашивать,
Скоро спорол груди белые,
Скоро затьмил очи ясные,
По-плеч отсек буйну голову,
Воткнул на копье на булатное,
Повез на заставу богатырскую».

Это – былина, целевая аудитория которой – крестьяне, никогда не державшие в руках ни саблю, ни копье. Потому столь подробное и всегда гиперболизированное описание оружия:

«Походит Илья на конюший двор.
Имает Илья добрб коня,
Уздает в уздечку тесмянную,
Седлает в седелышко Черкасское,
В торока вяжет палицу боёвую —
Она весом та палица девяносто пуд,-
На бедры берет саблю вострую,
Во руки берет плеть шелкувую».

90 пудов – это, на минуточку, 1440 килограммов. Интересно, что бы сказали современные «заклепочники», если бы в каком-нибудь романе о попаданце тот орудовал дрыном в полторы тонны… А в былинах – можно. 

Для той же аудитории, которая держала в руках оружие, описание поединков, как правило, очень краткие. Проговариваются только те детали, которые важны. Скажем, вот описание поединка д`Артаньяна с гвардейцем кардинала Жюссаком:

«И все девять сражающихся бросились друг на друга с яростью, не исключавшей, впрочем, известной обдуманности действий. Атос бился с неким Каюзаком, любимцем кардинала, на долю Портоса выпал Бикара, тогда как Арамис очутился лицом к лицу с двумя противниками. Что же касается д'Артаньяна, то его противником оказался сам де Жюссак. 

Сердце молодого гасконца билось столь сильно, что готово было разорвать ему грудь. Видит бог, не от страха - он и тени страха не испытывал, - а от возбуждения. Он дрался, как разъяренный тигр, носясь вокруг своего противника, двадцать раз меняя тактику и местоположение. Жюссак был, по тогдашнему выражению, "мастер клинка", и притом многоопытный. Тем не менее он с величайшим трудом оборонялся против гибкого и ловкого противника, который, ежеминутно пренебрегая общепринятыми правилами, нападал одновременно со всех сторон, в то же время парируя удары, как человек, тщательно оберегающий свою кожу. 

Эта борьба в конце концов вывела де Жюссака из терпения. Разъяренный тем, что ему не удается справиться с противником, которого он счел юнцом, он разгорячился и начал делать ошибку за ошибкой. Д'Артаньян, не имевший большого опыта, но зато помнивший теорию, удвоил быстроту движений. Жюссак, решив покончить с ним, сделал резкий выпад, стремясь нанести противнику страшный удар. Но д'Артаньян ловко отпарировал, и, в то время как Жюссак выпрямлялся, гасконец, словно змея, ускользнул из-под его руки и насквозь пронзил его своей шпагой. Жюссак рухнул как подкошенный».

В большинстве текстов до последних десятилетий 20 века описания поединков очень короткие. Обычно они строятся по схеме: вызов на поединок, обосновывающий желание противников драться – несколько деталей, характеризующих противников – результат. Все. Даже в самом «боксерском», на мой взгляд, рассказе в мировой литературе – «Мексиканец» Джека Лондона. Сам бой, состоявший из кучи раундов, - лишь малая часть текста. И всего пара профессиональных терминов из мира бокса. Хотя сам Джек Лондон разбирался в этом виде спорта не хуже современных спортивных комментаторов, как правило, имеющих как минимум разряд по тому виду спорта, который комментируют. 

Но мы же не ищем легких путей? Мы пытаемся писать от первого лица эпизоды парной медитации. То есть передать от первого лица его действия и ощущения в состоянии, когда оно, это лицо, вообще ничего не думает! Причем автор, как правило, сам толком не занимался ни танцами, ни единоборствами, ни сексом (толком – это не «дежурный» секс в уик-энд с законной супругой, думающей о побелки потолка!). Отсюда – такие смешные описания, которые вызывают у читателя, который сам хотя бы краем касался этих занятий, или скуку, или смех. 

При этом есть значительная группа читателей, та самая вожделенная «ц.а.», которая тоже не держала в руках ничего тяжелее стаканчика со смузи, но при этом хочет ощутить себя участником схватки или феерического секса. И эта аудитория как раз и потребляет такие описания, да еще добавки просит. В принципе, то же, что и в былинах – подробные описания того, что ни сказитель, ни его слушатели не видели и не щупали, так что и дрын в полторы тонны вполне прокатывает. Может быть, сегодняшняя масс-литература – это вариант народных сказок? Не знаю…

Что с этим делать? Не знаю. Я лично просто избегаю подробностей, ограничиваясь лишь называнием того, что произошло. Мой читатель волен додумывать сам на основании своего опыта.