Про ругательства(не совсем флешмоб)

Все живые люди ругаются, чувства свои выражая -- просто выбор лексики у всех разный. В окопе уместен один, а в кафе с подружкой -- совсем другой. В первом случае, жесткая лексика, ну просто ласкает мой слух, а во втором -- страшно слух режет.

Как автор старой школы, к тому же ханжа и зануда, писать нецензурных слов в печатном тексте не могу -- полагаю, что всем нормальным читателям и так ясно, где слова такие употребляются, по контексту. Полагаю, что понятно то, что подразумевается. 

Каждый должен использовать те литературные инструменты, которыми владеет лучше. У Лимонова в "Эдичке" это получилось неплохо, но хорошо получается редко.

Я же ругательствами владею крайне плохо, ну, просто никого не знаю, кто владел бы хуже. Уж насколько я самоуверенна в эквилибристике другими средствами языка, то тут сразу признаю своою полную некомпетентность. Наверное, всему виной тепличные условия, в которых такой прекрасный и нежный цветок, как я, выращивался.

В качестве иллюстрации, расскажу трагикомическую историю, случившуюся со мной в детском возрасте:

После четвертого класса(sic!) , на каникулах, с компанией ровесников мы сидели в детском домике на площадке детского сада и играли в карты. Конечно я знала, что хорошие девочки, из которых растят настоящих леди, не играют в карты. Но это было так занятно,  а главное, у меня  так  так хорошо получалось -- Лучше, чем у других! -- что я не смогла устоять и резалась во все, что предлагала та компания.

В общем, так мило проводим мы время в том домике, как вдруг я замечаю, что под крышей написаны, неизвестные мне, слова. И читаю их вслух...

Тут стоит заметить, что в то время я знала куда больше слов, чем большинство моих ровесников. И уж наверняка больше всех слов, чем знала вся эта компания -- и начитанностью своей весьма гордилась, считала себя самой умной.

...и интересуюсь вслух, что же значат эти, неведомые мне, письмена, написанные внутри детского домика. Я никогла таких не читала, никогда не слышала, хотя значенние, как оказалось, мне известно.

И дальше наступил один из самых драматичных моментов моего детства: надо мной еще никогда так не смеялись, я еще никогда себя не чувствовала такой дурой(а ведь обычно я  чувствовала себя самой умной). И после этого прискорбного инцидента оставалась посмешищем всего двора целое лето -- весьма неприятный опыт. А потом какой-то другой мальчик обкакался прилюдно и посмешищем стал он, про меня забыли...

Так вот, эта драматическая история может быть примером поучительного, негативного импринтинга,  куда более способствующего культуре языка, чем все родительско-учительские проповеди. Сразу стало понятно, что есть вещи, что не для меня -- неприятно и неинтересно, и я ни за что не буду. Поскольку у меня оппозиционное расстройство и сломать меня нельзя(притвориться я могу, сдаться по-настоящему -- никогда).

Впрочем, был момент, когда я говорила нецензурные слова. Без особого смысла, по алфавиту, подряд -- чтобы доказать(себе в основном), что я могу. Но тогда я была весьма влюблена, очень уязвлена и необычно нетрезва. Вот эта сцена практически без изменений вошла в один из моих романов. Сомневаюсь, давать ли ее в этом посте, чтобы героиня не отождествлялась с автором, да и без контекста получатеся не так эффектно.

Опыт, как не крути, лучший материал, а собственные эмоции всегда достоверней.