Пальцы

некоторое время раздумывала, не написать ли рассказ
он назывался бы, например,

ПАЛЬЦЫ

Действие рассказа разворачивается в послевоенном мире. Прошли столетия или даже тысячелетия. Половина планеты выжжена огнём, другая — скована льдом. Мёртвые глаза птиц, вмороженных в стены, смотрят на путешественника, жителя пустынь, который ценой смерти всех своих товарищей добрался до ледяного ада Сан-Франциско. Путешественник до последнего не убеждён, что его цель — не легенда, а существует в реальности. И если существует — то много ли сохранилось во льду и тьме?

Он идёт по мёртвому городу, глядя на его торчащие наружу искорёженные кости. Несколько небоскрёбов изогнулись словно пальцы великана, обращённые к небу. Пальцы _древнего_ великана, поправляет себя путешественник: потому что эти пальцы действительно выглядят так, как выглядели пальцы древних людей — идеальный инструмент, выданный человеку эволюцией. Инструмент, с помощью которого человечеству удалось многое построить, а потом разом всё построенное уничтожить.

Путешественник видит и замёрзшие трупы древних людей. Он с болезненным любопытством вглядывается в их совершенные руки. Слишком красивые и правильные, чтобы быть настоящими. Всё это похоже на чью-то жестокую шутку. Ночью под скрип наступающего льда путешественника снова посещают сомнения: возможно, правы те, кто уверяют, что прошлого не было, не было эволюции, не было совершенства, как не было и войны. Жестокие боги сразу создали мир таким — уродливым испытанием для своих несовершенных детей.

Но старуха, отдавшая карту, не лгала. В циклопических лабиринтах улиц путешественник находит нужное здание, а в этом здании — нужную комнату. В комнате, точно малые забытые боги, спят сотни серверов. Выполняя непонятные ему инструкции, как если бы он твердил заклинание на чужом языке, путешественник одного за другим пытается разбудить электромеханических богов, но их глаза гаснут, едва открывшись. Путешественник корит себя за неловкость, за непослушные уродливые пальцы, не приспособленные к таким тонким операциям, но все же продолжает попытки. И только в одном, самом последнем сервере достаточно жизни, чтобы выполнить просьбу человека нового времени. 

Его спутники — те, которые не дошли, — знали куда больше. Они знали, как работает волшебство, которое завещала им старуха. Они говорили что-то о струнах, натянутых во времени, и путешественник воображает струны гитары, которую он видел в общинном доме и на которой давно некому играть. Ещё мальчиком он иногда приходил к этой гитаре и неловкими пальцами перебирал струны, чувствуя, как те вибрируют, и слушая, как убегает звук. Так же, наверное, убегает в прошлое короткое сообщение, составленное старухой и людьми, что были куда умнее, но не дошли.

Мир сломан и мёртв, и никакой возможности исправить случившееся: в ответ на человеческое безумие сошла с ума и природа — она словно утеряла чертежи и разучилась делать хорошо и правильно.

Нельзя исправить, можно только предупредить. Колебания, отправленные по струнам времени, не слышны человеческому уху. Но, может, их услышат существа куда менее материальные — духи-искины, жители кремния и металла? 

Предназначение этих духов путешественнику непонятно. Будь у него такие совершенные руки, как у людей прошлого, он только и делал бы, что рисовал — всё, что видит вокруг, и всё, чего нет. Возможно, с короткими перерывами на сон, а может и без них вовсе. Но люди прошлого создали духов-искинов, чтобы те рисовали за них. Путешественник не осуждает древних людей. В конце концов, не создай они духов-искинов, некому было бы слушать музыку струн времени.

Путешественник замерзает, отдавая остатки своего тепла последнему серверу. Засыпая, он улыбается: всё будет хорошо. Он неглуп, этот путешественник, он много жил, он много видел. Он знает, что духи милосерднее и разумнее людей. Они услышат его и помогут. Что бы ни просили у них древние люди, в ответ духи станут рисовать картины страшного будущего. А среди бесконечного множества красивых и умных людей прошлого найдётся хотя бы один такой, кто поймёт, о чём предупреждают эти картины.

Путешественник во всём прав, и оттого последний сон его безмятежен. Умирая, он и сам становится колебанием на струне времени, успевает на мгновение унестись в прошлое и увидеть: всё выполнено, всё идёт как задумано. Духи-искины услышали его просьбу и милосердно отозвались на неё. В каждое изображение человеческих рук они исправно и очень искусно вшивают послание о грядущей катастрофе.

Только одного путешественник не успевает заметить за то мгновение, что мироздание отмерило для его посмертного путешествия в прошлое: страшных слов «Midjourney V5». Мироздание тоже бывает милосердным.