Кровожадный флешмоб: пытка и казнь огнём (18+)

ДР прошёл, впереди выходные, а это значит, можно вспомнить о флешмобе, который здесь назвали кровожадным. К счастью, в "Божественном мире" сцен пыток и мучительных казней нет (вернее, есть, но скорее психологические, чем физические).

А вот в 9-томном толуэлловском цикле этого "добра" в избытке, особенно в первых книгах, которые я сам считаю слабыми. Возмущённые такими сценами фанаты, было дело, грозились оторвать автору голову и/или отправить в жёлтый дом (не уточняя правда, что сначала). В своё время это льстило самолюбию, но теперь я ими не горжусь и не люблю их вспоминать. И теперь не стану.

Кроме, пожалуй, одной. За неё - не стыдно. Это сцена из романа "Освобождение", заключительной книги трилогии "Раб Змеиной Королевы" и, соответственно, шестой - всего цикла "Великая Душа".

5. Вечная молодость, вечная жизнь

Подставив лицо бризу, принцесса Камия стояла на капитанском мостике своего флагмана и смотрела в ночь.

Ночь была безлунной и беззвёздной, глубокой, беспросветной и непроницаемой, подобной кошачьим глазам этой женщины. Сигнальные огни корабля были погашены, и посреди ночи огромный чёрный фрегат почти сливался с окружающей его тьмой. 

На высоких палубах – ни души, из бездны трюма – ни звука, даже дозорных не видно нигде. И что случится с флагманом стигийского флота, если кто-нибудь на него нападёт?

Никто теперь не нападёт, подумалось Камии. По крайней мере, из людей. О той невероятной битве в океане, где пираты, одержимые алчностью, в пух и прах разбили сами себя, положив таким образом конец тысячелетней вольнице Бараха, – об этой битве будут слагать легенды. Пока её славу не затмят другие битвы, ещё невероятнее и краше. Да, если состоятся эти битвы, то они затмят...

Камия протянула руки к небу и промолвила:

– Властительные боги, дайте знак. Вы знаете меня: я никогда не докучаю вам мольбами. Я развлекаю вас своей игрой! И если я ещё среди живых, то это только потому, что вы довольны мною. Я не прошу дать силы пережить те испытания, которые мне нынче предстоят. Если бы я не знала свои силы и не верила в себя, то это бы была уже не я! Но дайте знак...

Она не успела договорить, знака чего ждёт от высоких богов, – или сама не захотела договаривать. Беспросветное небо внезапно развёрзлось, океан озарило золотое свечение, над огромным кораблём пронёсся метеор, и фигура, которая казалась слеплённой из ослепительно сияющего золота, опустилась на капитанский мостик в нескольких шагах от Камии.

Тот ли это знак богов, который она так ждала? Но это был, конечно, знак – её триумфа. Или знак её погибели.

Камия опустилась на колени перед золотой богиней и молча склонила голову.

– Ца Ю уверил меня, что ты столь же умна, сколь и коварна, – со злостью изрекла Тхутмертари. – Но я не вижу твоего ума. А всё твоё коварство бесполезно! Ты игнорируешь мои приказы и даже здесь всё делаешь по-своему, ещё и хвалишься перед моим биографом! Я отдала тебе приказ обрушить всю мощь флота на Барах, а затем идти и сжечь Мессантию! Но что я вижу? Флот бездействует, на Барахских островах, как прежде, кипит жизнь, а твои люди милосердны, словно жрецы Митры. Я тебе велела убить всех: мёртвые пока нужны мне, а живые бесполезны! По-твоему, умно нарочно злить меня, когда я и без этого есть Зло? Мне ничего не стоит причинить тебе такую боль, что ты, как твой супруг, мой брат, только и будешь умолять меня о смерти! Ну, отвечай же, смертная!

Камия подняла голову.

– Ты видишь всех насквозь, великая богиня, ты права: я всего лишь смертная, я незнакома с мудростью, которая тебе подвластна. Сделай на это скидку, если мои заблуждения невольно вызвали твой гнев. Ты властна поступить со мной, как пожелаешь. Да, ты права и в том, что я не раболепно исполняю твою волю. Но в раболепии нет ни малейшей доблести в глазах богов! Я вызвалась на эту роль только затем, чтобы развлечь тебя. Теперь реши, сумела ли развлечь, и если нет, то покарай, я это заслужила.

Новоявленная богиня отозвалась не сразу. Тхутмертари удивлённо смотрела на женщину, склонившую перед нею колени. Эта женщина говорила слова, которые богиня не ожидала от неё услышать. Говорила со спокойствием и с достоинством, словно и не на коленях она, не перед ликом воплотившегося Зла, а на королевском престоле, перед своими подданными. 

Это очень странно, непривычно. Она должна оправдываться, каяться и умолять о лёгкой смерти! Так поступают все, всегда, так или иначе, рано или поздно – все заканчивают этим. И все напрасно, жалкие глупцы. Тхутмертари не была бы Тхутмертари, если бы хотя бы раз кого-то пощадила. Но если эта женщина желает сначала развлечь богиню... что ж, да будет так, богиня славно развлечётся!

Тхутмертари протянула руку к плечу Камии. Чёрная туника потемнела, затем заалела, по тонкой ткани побежали огненные змейки. Короткая туника вспыхнула и сгорела, а под ней ничего не оказалось. На обнажённом плече Камии появился ожог. Сначала небольшой, с горошину, он разрастался, пока не стал размером с плечо, потом этот ожог захватил часть руки. Силой своих чар богиня заставила принцессу смотреть ей в глаза. Глаза у золотой богини сделались нечеловеческие – выпуклые, как у паучихи, два глаза-сапфира сияли погибельным мертвенным светом, приковывали к себе и не отпускали.

– Ну, почему же ты молчишь? – спросила Тхутмертари. – Я вижу по твоим глазам, что тебе больно! Ты должна кричать, вопить от боли! 

– Я научилась терпеть боль, учась развлекать и радовать богов, – всё с тем же спокойным, царственным достоинством ответила ей Камия. – А когда удаётся одно, то вместе удаётся и другое. Ты можешь проверить, моя богиня и госпожа.

Тхутмертари ощутила, как ярость, вроде бы уже забытое и недостойное богини чувство, закипает внутри её естества. Ожог между тем расползался по телу Камии, с плеча перешёл на грудь, по руке дошёл до кисти, и вся рука заалела, а пальцы стали чернеть, как прутья в тлеющем огне.

Но эта женщина смотрела прямо в сапфировые очи богини Звёздного Бессмертия, её огромные глаза были полны муки, но с губ по-прежнему не срывалось ни крика, ни стона. 

– Кричи же, и я это прекращу! – велела Тхутмертари. – Или ты хочешь заживо сгореть, несчастная?

– Какая доблесть в том, чтобы кричать от боли? – отозвалась Камия. – Это умеют все. Но я умею больше! 

Тхутмертари опустила золотую руку. Чудовищный ожог сделал половину тела Камии тлеющей чёрной плотью, по которой, словно живые, бегали огненные змейки. Она испытывала боль, что для любого из людей была бы нестерпимой, многие уже бы умерли или лишились чувств от болевого шока. И Тхутмертари видела – она едва держалась, она удерживала себя в сознании лишь силой воли, а ещё – какой-то непонятной для богини искренностью, уверенностью в своей значимости и правоте. Всё это было очень странным, непривычным, непонятным... неприятным.

Но самым неприятным было то, что новоявленная богиня Звёздного Бессмертия совсем не ощущала эманаций боли. Ни боли, ни страха, ни отчаяния – ничего, чем её питали, умирая, смертные; ничего, что укрепляло её силу как богини. Как это возможно?

– Мне самой интересно, сколько ещё я продержусь, – прошептала Камия. – Ты вольна продолжать, да, ты можешь сжечь меня заживо, если не желаешь большего...

Тхутмертари со злостью ощерилась, обнажая скользящий меж зубов раздвоенный змеиный язык.

– Нееет, я желаю большего... – прошипела она. – Когда мы вернёмся в Луксур, в мой Храм, я буду истязать тебя так, что ты совсем утратишь разум, и лишь мои чары будут поддерживать его подобие в тебе... Да, лишь настолько, чтобы ты всё понимала и всё чувствовала, все свои муки... Я буду делать это на глазах твоего супруга, моего брата, а потом, когда и он лишится последних остатков разума, Джосер составит тебе компанию! Я верну к жизни твоих детей, которых замучила и убила, и они будут взирать на муки своих родителей... Я могу вас мучить вечно, и конца не будет вашей нестерпимой боли! Мне не нужна причина творить Зло – мне доставляет радость самый акт творения! А ты как думала, глупышка? Я истинная богиня, и вот так я развлекусь с тобой!

– Какая редкостная скука для богини... веками мучить жалких смертых, – усмехнулась Камия одними губами. – Приобрести невероятную мощь звёзд и мечтать отрывать лапки земным непослушным букашкам... Боюсь, моя богиня, ты слишком долго провела среди исчадий Сета и в своей магической темнице, ты не ведаешь, в чём заключается счастье истинного божества...

Огненная богиня замерла. Что несёт эта глупая женщина? Как она смеет? И зачем её слушать? Она умалишённая! Она наполовину сожжена, она уже почти мертва! Нет, слишком быстро!

– А ты ведаешь, в чём счастье богов? – с издёвкой вопросила Тхутмертари, почти не слыша своего голоса. – Откуда тебе, смертной, знать про это!

Вдруг Тхутмертари вспомнила, что эта женщина – её кузина по отцу. И что она когда-то тоже была чьей-то королевой... но почему быть королевой перестала, богиня вспомнить не могла.

– Я знаю, – скорее подумала, чем прошептала Камия, – я дружу с богами... со старыми богами, которые владели миром до тебя. Я знаю, почему они не выступили против тебя. И почему не выступят. Я знаю, почему они отдали тебе мир. Я для них всю жизнь играю – мне ли их не знать?

Тхутмертари снова простёрла руку, и золотой огонь объял второе плечо Камии. Чары богини подняли женщину над мостиком, она висела средь ночи как живой факел, корчилась от нестерпимой боли – но так и не сдавалась ей.

– Если ты знаешь – отвечай! – велела Тхутмертари. – Или ты больше ничего не сможешь мне сказать!

– Я знаю... Старых богов разъела скука. Они вначале извели всех непослушных... и оказалось, некому их больше развлекать! Старых богов разъела скука, – напрягая последние силы, повторила Камия, – и им осталось только принимать от смертных жертвы. Людская вера, жертвы и молитвы поддерживают власть богов, но эта власть недорогого стоит, они не готовы её защищать...

Сказав эти слова, Камия, наконец, лишилась чувств. Но так и осталась висеть перед ликом золотой богини, и всё, что от неё оставалось – горящее заживо тело.

Ума Турман  в роли Тхутмертари	Морена Баккарин в роли Камии