Флешмоб о судах

Понеслась душа в рай...

Опять из моих "Флибустьерских хроник".

Сын пиратского капитана на шхуне, названной в честь его умершей матери "Аланна Дин".

Я пробежал по бушприту, потом – по утлегарю, удерживая равновесие так, будто под моими ногами был не уходящий круто вверх брус, а широкая палуба. 

Когда я впервые такое проделал, папашины вопли чуть не сорвали с «Аланны» все паруса, и я узнал на своей спине, что такое трехвостая плетка. После этого я два дня не мог не то что бегать, но и ходить. Мою спину, изодранную просмоленными узлами, поливали соленой водой, чтобы раны не загноились, и это было больнее самих ударов… Едва оклемавшись, я повторил свой трюк, когда мы шли при свежем ветре курсом бакштаг. 

Кто, по-вашему, победил в битве упрямцев?

Сейчас капитан даже глазом не моргнул, когда я добежал до конца утлегаря и уселся на брусе верхом, упираясь босой ногой в утлегарь-перт. Теплый ветер трепал мои волосы, обдувал голую грудь, подо мной пенилась ярко-синяя вода, я широко раскинул руки и представил, будто лечу. Том порой ворчал, что когда-нибудь резкий порыв ветра смахнет меня с этого насеста и прощай, Молодой Волк! – но я только смеялся в ответ. Я бы не сказал такого вслух, но чувствовал, что «Аланна Дин» охраняет меня, как мать, и никакие порывы ветра мне не страшны.

— Нассау виден! – раздался крик марсового.

Я встал, оттолкнувшись от перта, крутнулся на одной ноге и побежал обратно по утлегарю, по бушприту, спрыгнул на палубу – и очутился нос к носу с Килькой. Юнга смотрел на меня огромными глазами, в которых мешались ужас и восторг.

— Как ты это делаешь? Как тебе не…

Тут его снова скрутило, он позеленел, метнулся к борту, а проблевавшись, сполз на палубу со стоном:

— Хочу умереть…

— Даже не мечтай сдохнуть, пока не нарисуешь карту.

— Встаем на внешнем рейде! – раздался крик отца. – К повороту оверштаг!

 Перепрыгнув через Кильку, я побежал по палубе под переливы боцманской дудки.

Суда в бухте Нассау, остров Нью-Провиденс.