Литературные прототипы. Александр Грин

Тому, в ком чудесной музыкой не отзываются Лисс, Зурбаган, Гель-Гью, лучше этот блог не читать.

Я не собираюсь пересказывать биографию Саши Гриневского, революционера-эсера, бродяги, матроса, писателя, зачинателя городского фэнтези и турбореализма. Разве что в той мере, в какой она связана с романом Инструмент и моей собственной биографией. Да, она у меня есть, а вы что думали? 

Александр (в тексте -- Мядель) в роман вломился буквально с ноги. Сперва как создатель големов. Если вы помните "Золотую цепь"... Нет, начнем слегка по-другому.

Летом после четвертого класса я прочитала "Золотую цепь" и влюбилась в нее на всю жизнь, примерно как повзрослев, в "Джесси и Моргиану". В сборнике были еще "Алые паруса" и что-то третье, что я даже не вспомню. Не зацепили. А вот волшебный дворец на мысе Гардена, в который попадает Санди Пруэль -- как вспомню, так пищу от восторга. Хотя Молли терпеть ненавижу.

Так вот, был там во дворце механический человек, который делал гостям зловещие предсказания.

Я подумала, почему бы не. И в романе появились пара големов-охранников и непосредственная девочка-голем Зенобия. Изначально она в нашем с подругой фанфике по "Золотой цепи" была кузиной Санди.

Уже студенткой я прочитала автобиографию Грина. Было интересно, очень понравилось, кое-что впечатлило, но ярче всего запомнилось, как Александр, приехав, по-моему, в Одессу, остановился перед витриной с китайской чашкой. Стоила она бешеных денег, он оставался голодным, но, сраженный красотой чашки, ее купил. И почти сразу же чашку у него украли.

Естественно, этот эпизод тоже лег в роман. Цитатами вас мучить не буду, сами прочтете, если будет желание.

Примерно тогда же мы с подругой были в Крыму. И решив тупо не сидеть на пляже, сперва поехали в музей Грина в Феодосию, а после -- в музей и на его могилу в Старый Крым. Впечатления от этой поездки у меня остались невероятные.

К сожалению, сейчас личные фото не раскопаю. Использую тырнетные.

Торцовая стена музея. Мы стояли перед ней и смотрели, смотрели. Естественно, картинка тоже легла в текст. А в музее, кроме самой экспозиции, тогда как раз проходила выставка иллюстраций к "Золотой цепи" профессиональных художников и любителей. Досмотрелись и доходились мы по Феодосии до ужасной грозы. Лило сверху, рыжая глина ползла под ногами. Мы в ней извалялись если не по уши, то по бедра точно, и непременно опоздали бы на автобус, если бы не один хороший человек, подобравший нас, мокрых и грязных, на грузовике и докинувший до автостанции, где мы кое-как отмылись в туалете, в автобус садились мокрехонькие, но уже чистые.  

А назавтра или через день отправились в Старый Крым, где Грин жил последние годы (со второй женой Ниной и тещей) и был похоронен. Там у скромного домика во дворе под грушей он писал своих "Джесси и Моргиану". А в музее в сезон всегда стоит в вазе пышная, словно кочан, глориа-деи -- любимый им сорт роз.

Но сперва о розе мы не знали и постучали в первый же попавшийся дом, чтобы купить цветы. По-моему, это были алые гладиолусы. Заодно добрая женщина показала нам дорогу на кладбище.

Я знала, что на могиле Грина стоит статуя Бегущей по волнам. Но мне казалось, что реально большая, а не миниатюрная на маленькой мраморной колонне. Но все равно она была рвущейся вперед и прекрасной. А рядом на старой груше -- алые галстуки, буквально на каждой ветке.

Потом был музей, не такой помпезный, как в Феодосии, но ужасно уютный. И от дома -- проселочная дорога к горам. Нам представлялось, что это та самая Дорога в никуда.

В общем, как Грин писал свою "Золотую цепь", так и Саша у меня в романе пишет "Бронзовое зеркало Каннуоки", но если у Грина по волшебному дворцу бродит Санди, его герой, то Мядель занимается этим сам. И реальности текстов и реала наслаиваются и переплетаются, а от меня ничего не зависит. Что вижу -- то и пою.)