Волшебная Гороховая# 2. Таинственная незнакомка

Хочу провести эксперимент, буду публиковать здесь главы из литературного путеводителя по Гороховой улице в Санкт-Петербурге. Если желающих читать здесь такое не найдется, значит, так и надо. Выберу другую тему заполнять блог. Кстати, саму книгу в бумажном виде можно приобрести у автора. :)

Когда-то  давно, в Питере жил знакомый искусствовед Андрей Андреевич, фамилию я  за давностью лет позабыла, или, скорее всего, не знала ее никогда. Ведь я  не читала научные работы Андрея Андреевича, а то интересное о  Петербурге, что он знал, добряк рассказывал всем желающим, при этом  совершенно бесплатно показывая город с такой стороны, с какой не мог бы  показать ни один из заправских экскурсоводов. Дело в том, что Андрей  Андреевич многие годы работал почтальоном в центральной части города с  одной единственной целью, благодаря тому, что почтальоны просто обязаны  доставлять письма до адресата, он имел ключи от закрытых двориков и  незаметных со стороны фасада заброшенных садиков. Коренные петербуржцы  разумеется, знают об этих тайных местах, но стараются не  распространяться о своем знании, и упаси боже не пускать в запретные  места чужаков. Андрей Андреевич водил нас в знаменитую ротонду,  показывал удивительной красоты и, увы, запущенности подъезды и лестницы.  Он имел дубликаты всех ключей от тайных замков и пользовался ими по  мере надобности. В то время на дверях парадных еще не было кодовых  замков, но внутренние сокровища местные жители защищали как могли. Когда  мы решились устроить ночное шествие по Гороховой с факелами, музыкой и  танцами, Андрей Андреевич сначала провел всех участников действа по  Гороховой ночью, показывая эти городские жемчужины и рассказывая о них, а  через несколько дней мы осуществили свой грандиозный замысел. Из музыки  в нашем распоряжении был альт, танцевала я, еще одна девочка Лена  носила за мной костюмы и помогала переодеваться. Остальные – а это были  питерские художники шли за компанию. Изначально планировалось, что во  время шествия они будут нести свои новые картины, но потом решили, что  заход в мастерские с обязательным чаем и беседами об искусстве, можно  будет осуществить в другие дни. Мы заходили в заранее облюбованный  подъезд и начинали тихо играть и танцевать. Зрителей почти не было.  Забавно, в то время, меня эта малость не трогала. Была я, был город,  была музыка.

Все  действо происходило в белые ночи, было не холодно, хотя все, по совету  Андрея Андреевича запаслись джемперами или ветровками. Спиртного с собой  не брали, опасаясь милиции. Потому как одно дело, если люди просто  танцуют и играют на скрипке, и совсем другое, если все это они  проделывают источая сивушные ароматы. К слову, мы действительно не  стремились привлекать чье-то внимание, в подъездах за закрытыми дверями  жили люди, которые ночью обычно имеют обыкновение спать. Мы же ни как не  хотели быть задержанными милицией, вот и вели себя паиньками. К слову,  милиционеры подошли к нам только однажды, когда я танцевала на этом  самом красном мосту, возле которого теперь оставила Аню. Может напрасно я  так поступила. Нужно было все же дождаться, когда она налюбуется на  окна своего ненаглядного и пойдет домой. Впрочем, что я ей нянька?

Во время памятного ночного шествия мне тоже было 22 года, правда я была с компанией, а Аня совершенно одна.

Дойдя  до начала Гороховой, я вдруг подумала, а что если осуществить еще одно  путешествие по ней. Только на этот раз не с музыкой и танцами, а просто  рассказать об этой улицы от первого до последнего дома, все что знаю, и  что еще только предстоит узнать. Я оглянулась на здание адмиралтейства,  все правильно. Пройти по среднему лучу полярной звезды не сворачивая со  своего пути. Хорошо бы по дороге вспомнить тех кто когда-либо жил,  работал, или просто был счастлив на Гороховой. А ведь тут и реальные  люди с их судьбами и персонажи  любимых книг… Может получиться совсем  неплохой путеводитель по одной единственной улице.

«Три  карты, три карты, три карты», - баллада Томского из оперы «Пиковая  дама».  Три улицы-луча от Полярной звезды, я выбираю средний из лучей и  пойду теперь по ней. Сначала мысленно, так как такси скоро подъедет, а  потом приеду еще и еще и может быть еще раз, за уточнениями маленьких  деталей. Итак, я начинаю:

Гороховая, 1 (Адмиралтейский проспект, 8)

Дом  напротив которого я стояла ожидая такси— значился в интернете как дом  сменивший за двадцать лет (1781, 1801) трех хозяев купцов И. Г.  Щербакова, И. П. Кутайсова и Г. П. Гампса. Годы постройки: 1780—1790;  1899 (архитектор Г. Г. фон Голи, стиль — классицизм). Судя по полученным  сведениям, здесь размещался трактир первого класса с громким названием  «Город Лондон», а также первый в городе магазин «гуммилистических»  (резиновых) изделий. Тут же вспомнилась реклама времен  послереволюционной России:

Дождик, дождь впустую льешь

Я не выйду без галош.

С помощью Резинотреста

Мне везде сухое место.

Кстати  рекламу прекрасно писал В. Маяковский. Привожу парочку подходящих к  данной теме от Маяка революции в качестве образца: 1) Наши галоши носи  век, — не протрет ни Эльбрус, ни Казбек. 2) «Без галош элегантнее» — это  ложь! Вся элегантность от наших галош.

Как-то  раз академик Марков написал письмо В.И. Ленину, в котором пожаловался  на то, что: «лишен возможности участвовать в ученых собраниях, поскольку  в Петрограде установилась холодная дождливая погода, а мои единственные  галоши украдены, а достать новые совершенно невозможно». Ситуация  просто по Булгакову, с той лишь разницей, что ограбленный победившим  пролетариатом профессор Ф.Ф.Преображенский и не думал жаловаться по  этому поводу ни главе государства, ни кому-нибудь еще из власть имущих.  Марков же попросил Владимира Ильича посодействовать в приобретении новых  галош.

Ленин  распорядился выдать Маркову галоши, но вскоре академик снова  побеспокоил Ильича письмом: «Хочу поблагодарить Вас за оказанную мне  помощь в приобретении галош. К сожалению, я по-прежнему не в состоянии  посещать заседания Академии Наук, поскольку холодная дождливая погода  продолжается, а присланные Вами галоши не того размера и на одну ногу».

Через  какое-то время ученый все же добрался до Академии Наук где предложил:  «полученную мною обувь поместить в Этнографическом музее как образец  материальной культуры текущего момента, ради чего я готов ее  пожертвовать».

Гороховая, 2

Что  же касается дома, или точнее особняка находящегося по адресу,  Гороховая,2, где я в тот момент находилась, то сия домина была построена  в конце XVIII века архитектором Джакомо Антонио Доменико Кваренги для  лейб-медика Екатерины II барона Фитингофа. Когда же барон почил, его  особняк был выкуплен городом. После чего он был перестроен сначала в  1803 году архитектором Андреем Алексеевичем Михайловым и буквально в  1804 году туда заселились «губернские присутственные места». Кстати,  среди прочих чиновников, там трудились будущие декабристы Кондратий  Рылеев и Иван Пущин. Затем здание перестраивается еще раз в 1876 году,  архитектором Карлом Карловичем Андерсоном со стороны двора дом был  надстроен пятым этажом и сразу же после первой переделки, в 1877 году  дом передается в ведение Санкт-Петербургского градоначальника Федора  Федоровича Трепова. Там у Трепова находилась служебная квартира, кроме  того в особняке располагались отделение по охране общественной  безопасности и спокойствия (охранка), кстати, примечательно что начиная с  1906-го года Охранное отделение переехало в бывшую квартиру А. С.  Пушкина - Мойка, 12. Что называется, от этих никуда не скроешься.

Но  вернемся к Трепову, через год после поселения на Гороховой, именно в  этом здании в градоначальника стреляла Вера Засулич, возмущенная его  приказом высечь находящегося в тюрьме студента Боголюбова. Девушка  ранила Трепова, после чего спокойно села на стул, дожидаясь полицию.  Понятно, что ждать пришлось недолго. Я знакома с этим зданием, так как  писала книгу о террористках начала XIX века «Мадонна с револьвером», где  основная роль отводилась Вере Засулич.

Так  и получается, что пишешь, на какую-то тему, связанную с городом, а в  результате знакомишься с домом, заводя с ним можно сказать дружеские  отношения. А потом приходит пора собирать материал для новой книги, и ты  вдруг снова натыкаешься на старого знакомого, в данный момент на дом в  начале Гороховой. «Ну, здравствуй дорогой! Как твое ничего? Крыша не  протекает? Молодцом».

Кстати,  именно в это здание привозили покушавшихся на жизнь императора  Александра II народовольцев Александра Соловьёва (покушение 2 апреля  1879), Николая Рысакова, Николая Кибальчича (покушение 13 [1] марта  1881).

После  Трепова его кабинет достался жандармскому подполковнику Георгию  Судейкину1, с этим персонажем я встречалась во время написания биографии  Салтыкова-Щедрина https://author.today/work/222269 

Судейкина  убили в декабре 1883 года в Петербурге. После чего редакция  «Отечественных записок», где трудился мой герой, подверглась обыскам,  некоторые работники были арестованы или допрошены, а журнал временно  приостановил свою деятельность. Как определил ситуацию сам Михаил  Евграфович: «У нас всегда так: кто ни напакости – первым делом на  литературу валят. И в особенности на «Отечественные записки». А вот еще  рассказ о Салтыкове-Щедрине в пересказе В.Л.Бурцева сохранился «В  редакцию «Отечественных записок» зашел один из известных провинциальных  земских деятелей. Он, между прочим, спросил Щедрина:

- Михаил Евграфович! Говорят, революционеры убили какого-то Судейкина. За что они убили его?

- Сыщик он был, – ответил Щедрин.

- Да за что же они его убили?

- Говорят вам по-русски, кажется, сыщик он был.

- Ах, боже мой, – снова обратился земец к Щедрину, – я слышу, что он был сыщик, да за что же они его убили?

- Повторяю вам еще раз: сыщик он был.

- Да слышу, слышу я, что он сыщик был, да объясните мне, за что его убили?

- Ну, если вы этого не понимаете, так я вам лучше растолковать не умею». В общем, отношение понятно.

Начиная  с декабря 1917 года по март 1918, в этом доме располагалась  Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и  саботажем. Так что кабинет Трепова и Судейкина перешел к Феликсу  Эдмундовичу Дзержинскому.

Далее  в 1925-1929 годах в здании работал первый ведомственный музей ВЧК-ОГПУ,  здесь же находилось ленинградские подразделения ВЧК и ОГПУ. Позже,  когда был отстроен «Большой дом» на Литейном, органы перебрались в более  удобное помещение.

У Александра Розенбаума есть песня:

«На улице Гороховой ажиотаж,

Урицкий всю ЧК вооружает —

Всё потому, что в Питер в свой гастрольный вояж

С Одессы-мамы урки приезжают» .

В настоящее время в доме №2 по Гороховой расположен Государственный музей политической истории России: Филиал «Гороховая-2» .

А еще в поэме Иосифа Бродского «Петербургский роман», есть такие строчки:

«и по Гороховой троллейбус

не привезёт уже к судьбе.

Литейный, бежевая крепость,

подъезд четвёртый кгб.»