Чем отличается литература от недолитературы

На самом деле как будто всё просто. Но сколько ни читаешь рецензий или блогов местных критиков, никто никогда не пытается разъяснить, в чём же именно проявляется кардинальное расхождение между литературой и тем, что «недо». Как будто бы всем и так понятно, что всё здесь по умолчанию «недо», поэтому незачем и заикаться о горнем. Орёл не ловит мух, мухам не до орла. Однако, наверное, всё-таки стоит сказать.

Ещё со времён древних греков известно, что мастер везде и во всём стремится выразить красоту, тогда как ремесленник выражает только своё недомастерство. И если вспомнить классиков, то, например, Белинский считал первой задачей критика определить пафос произведения. Говоря нашим языком: ради чего? Ради чего это написано? Ради того, чтоб банально продать, из-за скуки, из желания показать, как я умею, чтобы кого-то там переплюнуть — увы, не то. А что же тогда, какой мотив годится? Сошлюсь на философа:

в произведении искусства постигается истина, недостижимая никаким иным путём. 

(Гадамер. Истина и метод)

Творец пишет ради того, чтоб отыскать истину. По Шеллингу

основная особенность произведения искусства, следовательно, — бессознательная бесконечность. Художник как бы инстинктивно привносит в своё произведение помимо того, что выражено им с явным намерением, некую бесконечность, полностью раскрыть которую не способен ни один конечный рассудок.  

Понятно? Если нет, можно сказать покороче: 

Там, где нет красоты, нет и произведения искусства. 

(Шеллинг. Система трансцендентального идеализма)

Так вот, литература, настоящая, — это то, где хотя бы изредка мелькает истина. Мелькает через красоту. Ибо истина и красота — одного поля ягоды.

Главная эстетическая актуальность нашей эпохи это, наверное, покушение на красоту. Замещение слова цифрой. Цифровая недолитература, цифровое недоискусство. Информация взамен красоты. Великий информационный потоп. В эпоху Данте поэты знали о четырёх смыслах слова. Наверное, это знали и раньше, всегда. Но не сейчас. Нынче уповают на нейросеть. Скоро, уже совсем скоро она самообучится и всё просчитает «как надо». Интересно, как просчитает она красоту, в чём измерит неизмеримое? Впрочем, вполне вероятно, что к этому славному времени все уже благополучно забудут про эстетический анахронизм и заменят каким-нибудь рейтингом. Ну а для тех отщепенцев, которые всё-таки не забудут, останется, как и всегда, один путь — в подполье. Куда же ещё? Истину в толпе не ищут, красота требует уединения.