Ох уж эти сестрички!..
Автор: Лиса Серебряная«– Ох уж эти сестрички фон Зюдов – если рушить, так до самого основания, так, чтобы от грохота сотрясалась земля и пыль поднималась от руин!.. Как это похоже на тебя, Ази. Как непохоже на твою сестру.»
Так говорит его величество король Вольф во время одной довольно интимной беседы с Анастази фон Зюдов-Кленце, супругой соседа-короля и давней своей зазнобой. И в его словах – чистая и точная правда.
Да-да, именно эти сестрички, умницы, красавицы и вообще роковые женщины – причина переполоха во многих благородных семействах. В юности они были завидными невестами и нашли себе хорошие партии (хотя, как водится, в случае с Анастази не обошлось без брачной авантюры с побегом). Позже – каждая из них едва не стала причиной раздора среди сильных мира сего, но, опять же, Анастази пошла дальше… В ней вообще больше чувственности и легкомыслия, чем в ее сестре, а обе они – такая смесь кажущейся мягкости и своеволия, любви к жизни и страсти к красоте.
Однако чего у них не отнять, так это семейной привязанности и теплоты. Жизнь подкидывает им разные испытания, когда у одной все хорошо, у другой все рушится и наоборот, но они всегда держатся друг за дружку и прилагают все усилия, чтобы помочь. Они очень похожи в восприятии мира, в оценке того, что видят… но по-разному реагируют на увиденное, и в этом, пожалуй, главное их отличие. Ну и конечно им очень повезло в том, что им нравятся разные мужчины, и соперничать в любви им не приходилось. А это залог хороших отношений)
Ну разве что немного поспорят, как в этом небольшом отрывке)
«Королева рассказала о ночном свидании без утайки и попыток оправдаться. Покачав головой, закрыла лицо ладонями.
– Подумать только, я стала любовницей Лео Вагнера! Какой срам…
Возможно, она говорила это всерьез, но Евгении показалось, что в ее словах звучит не сожаление, а игра.
– У меня слов нет! Такая непристойность… И тебе ничуть не стыдно, не лги. Я хорошо тебя знаю. Мне не нравится Лео. Он всегда делал нам подлости, и, кроме подлостей, я от него ничего не жду.
– Не говори мне о стыде, Евгения! Не ты ли сделала то же самое, когда однажды встретилась со Свеном Лините в роще … втайне от мужа?! Ты сожалеешь об этом?
Евгения удивленно взглянула на сестру – пытаясь отрицать очевидное, Анастази прибегла к неожиданно жестокому способу защиты.
– Не следует сравнивать герцога Рюттеля с Торнхельмом Вальденбургским, сестра, и ты это прекрасно знаешь. Кроме того, и Лео Вагнер – не Свен Лините.
– Разве? Мужчина, такой же, как все они.
– Очевидная ложь! Твой менестрель, должно быть, за деньги плясал и пел на ярмарках, раздевался перед жадными до утех женами богатых торговцев, пока Густав из какой-то причуды – которых у него, прямо скажем, было чересчур много, – не взял его ко двору. Ты знаешь, что о таких, как он, говорят священники?
– Что они своими танцами и непристойными песнями возбуждают в мирянах гнусные похоти, и швырять им милостыню – великий грех. Но разве здесь в этом дело?
– Да, в этом! Ты одариваешь его так щедро, как не одаривают иных земных царей! Бесчестный простолюдин этого не заслуживает!»
Очень любимые мною портреты сестричек от Кошки Моники:
Анастази:
Евгения:
Вообще Средневековье – время сиблингов и больших семей; поэтому в «Цветах…» можно посмотреть еще за отношениями короля Торнхельма и его братьев, особенно герцога Свена Лините. Им обоим «повезло» полюбить сестричек фон Зюдов, и быть счастливыми, и в один миг распроститься с этим счастьем. Есть еще король Вольф и его (уже погибший ко времени событий «Цветов…») старший брат, Густав, и вот где уж точно не было любви, а было соперничество, при всей внешней благопристойности отношений, и попытка старшего подставить младшего; и ревность старшего к тому, что знать считает Вольфа более способным нести всю тяжесть короны…
А вот, кстати, детское еще, но уже явное не то соперничество, не то просто шкодность детей Анастази, одному из которых назначено когда-то стать королем, но который пока еще просто ребенок – с любовью к шалостям и непослушанию)
«До них донеслись детские голоса, и королева, поднявшись, выглянула в окно.
– А кто это?! Да это же ты! Повторюша – немытые уши! – смеясь, выкрикивал Отто. Приплясывая, указывал пальцем на одну из колонн, где была нацарапана углем кривая рожица с огромными оттопыренными ушами.
Маленький Юрген медлил, исподлобья глядя на брата. Потом отшвырнул обруч и длинную палку, с которыми забавлялся.
У Анастази замерло сердце. Заплачет. Того и гляди – заплачет…
Первым порывом было остановить старшего, прикрикнуть на него, навести порядок самой. Затем пришла иная мысль – Юрген принц крови. Ему не пристало даже в столь нежном возрасте быть под защитой женщины.
Путаясь в длинной, ниже колен, тунике, младший брат кинулся на старшего. Тот отскочил в сторону, бросился наутек.
Пробежали по дорожке, обогнули одну из колонн, ограждающих клуатр – Отто свернул так резко, что ему пришлось схватиться рукой за опору, чтобы не врезаться в каменную скамью. Из-под его ног поднялось облачко мелкой пыли. Цветы, которые он задел мыском башмака, вразнобой закачали желтыми и белыми головками.
Отто уже мчался дальше. Спрятался за служанкой, дернув ее за подол; проскочил мимо Вильберта, остановился у колодца – раскрасневшийся, улыбающийся во весь рот.
Юрген никак не мог догнать брата; туника мешала, и он на бегу пытался подтянуть ее повыше. Запнулся за камень, упал, и, видимо, ушибся, но тут же снова вскочил на ноги. Подхватил отброшенный Отто деревянный меч.
– Остановись, ты, заячья кровь!
Отто – в нескольких шагах от него – смеялся, дразнился, уворачивался от взмахов потешного меча.
– Да я и не бегу, это ты ползаешь, как мокрый червяк!
Его никто не пытался остановить. Вместе с королевой словно оцепенели и все, кто был в саду – госпожа Фем, госпожа Экеспарре, служанки, даже старый Вильберт – он попытался было обратиться с увещеваниями к Отто, но принц его попросту не услышал.
Служанки тоже не могли ничего поделать – им нельзя было ни обращаться, ни прикасаться к королевским детям, пока не дозволят.
Обежали вокруг колодца, остановились друг напротив друга. Юрген не выпускал из рук меч. Отто тоже сжал кулаки, выкрикнул запальчиво и сердито:
– Ну, что встал? Боишься?.. Эх ты!..
Они были очень похожи – рослые, крепкие для своего возраста, оба голубоглазые, темноволосые. Гордость отца и нежная радость для матери, будущее и надежда королевства…
– Это еще что? Или вы не братья?!
Герцог Лините ласково, но твердо взял за плечо Отто, встал между ним и Юргеном.
– Здравствуй, племянник! Мир тебе!
Герцог забрал у Юргена деревянный меч, отдал Вильберту. Отто потянулся было – забрать, но старик только отрицательно покачал головой; Свен же, снова обратившись к Отто, подтолкнул его к младшему брату.
– Негоже быть таким сварливым, мой принц. Раздор между братьями – последнее дело. Нет чести в том, чтобы его затеять. Ну же, примиритесь немедля.
Отто нехотя шагнул вперед, промямлил несколько слов, которых королева не разобрала.
Появление Свена Лините словно разрушило какие-то чары. Госпожа Фем сделала знак рукой – и одна из служанок приблизилась к младшему принцу, присела перед ним на корточки, принялась отряхивать его одежду, поцеловала расцарапанную ладошку.
Юрген без всякого сопротивления подал ей руку, растерянно глядя вокруг. Потом посмотрел на служанку, на свою ладонь, вздохнул – и заплакал навзрыд.
– Альма, – сказала Анастази. – Я желаю видеть моих сыновей.
Через некоторое время в зале появились Вильберт и госпожа Экеспарре. Она вела Юргена за руку; Отто, как и подобает принцу, шел впереди, хмурый и недовольный. Рукав его красной туники был испачкан углем.
Остановились перед королевой. Анастази некоторое время смотрела на сына, не произнося ни слова. Под ее взглядом Отто смущался все больше – и, наконец, потупился.
– Ты понимаешь, что вел себя недостойно, мой принц?.. Что скажет король, когда узнает о том, что вы нарушаете его запрет? Как смеешь ты огорчать государя?!
– А зачем он все время повторяет, матушка?.. – Отто махнул рукой в сторону младшего брата; Юрген, в свою очередь, показал ему язык. Заметившая это госпожа Экеспарре недовольно покачала головой.
– Поверь мне, Оттхе, в его возрасте ты задавал его величеству, твоему отцу, немало разных вопросов, и вовсе не стеснялся повторять их изо дня в день, промолвила Анастази. – И король терпеливо отвечал тебе, ибо нет ничего зазорного в том, чтобы спрашивать о непонятном. Никто не насмехался над тобой, так что изволь вести себя сообразно твоему положению… Вильберт! Отчего ты не объяснил принцу, что истинный властитель никогда не обидит слабого? Что ударить брата – великий грех? Злосердечие государя – беда для королевства!..
Вильберт тоже склонил седую голову.
– То моя вина, моя королева. Я приму любое наказание.
– Ты его получишь, не сомневайся. Впрочем, как и остальные. Ты, Отто, потому, что ведешь себя недостойно наследника вальденбургских владык; ты, Юрген – ибо ты чересчур вспыльчив, негоже бросаться на противника, не рассчитав своих сил.
Эрих, явившийся в зал вместе с остальными и стоявший неподалеку, хмыкнул. Анастази быстро взглянула на него.
– Тебя же, мой первенец, я осуждаю за то, что ты подначиваешь своих братьев, а это – самое дурное, что может сделать тот, кто старше и разумней.»
А вот собственно Юрген на руках у матери во время одного из пиров в Вальденбурге) А рядом – король Вольф.
Сейчас-то я смотрю на эти истории и думаю, что наиболее интересными с точки зрения отношений сиблингов могут быть, кажется, как раз истории о детях моих героев: о сыновьях Анастази, рожденных от разных мужей (особенно о старшем, Эрихе). О многочисленных отпрысках Вольфова семейства – ну и конечно о королевских бастардах. О сыновьях Лео, из которых самым мудрым и заботливым оказался старший, а остальные – очень разными и по характеру, и по судьбе.
Но это уже много-много совсем других историй) А пока – картинки. Старенькие, но все же)
Вольф и его старшие детишки – дочери и сын (так-то у короля детишек было много):
Лео и его сыновья (тоже старшие)
Обо всех этих и многих других ребятах читать здесь.