Mirror Mirror

Автор: Лиса Серебряная

Граф Дракула называл зеркала гнусной игрушкой, созданной человеческим тщеславием. И отчасти так оно и есть) Можно любоваться собой, выбирать самые удачные ракурсы и гримаски, можно даже с собой кокетничать. Но вот как это сделать, если на дворе XII век, и зеркал (в классическом смысле) еще и нет? Ну да, посмотреть на свое отражение в воде, а еще – в отполированную до блеска оловянную, бронзовую или серебряную пластину, которая, собственно, за зеркало и почиталась, за неимением лучшего.

Разумеется, и «изображение» она выдавала весьма приблизительное… но все же достаточное, чтобы признанная красавица «Цветов для наглых» могла немного утолить то самое свое тщеславие:

Стоя в новой нижней рубашке и чулках на расстеленной на полу для тепла овечьей шкуре, то и дело приподнимая подол, Анастази поддразнивала любовника:
– Гляди, менестрель. Это хорошее полотно, тонкое и легкое, какое не зазорно носить королеве. Но мне будет не хватать тех рубашек, что остались в Вальденбурге, их нежного цвета и запаха шафрана…
Платье из голубого дамаста, на матовом поле которого свивались и переплетались гранатовый цвет и виноградные лозы, лежало, аккуратно расправленное, на крышке сундука. Другое, темно-красное, перешитое Альмой и Венке из старого платья Евгении, королева только что сняла и бросила на постель.
– В парче и в рубище прекрасен лик любви, – ответил Лео, целуя ей руки. – Но, клянусь всей музыкой мира, моя королева, носить рубище и есть простой хлеб ты не будешь.
Анастази ничего не ответила. Полированная бронза прислоненного к стене зеркала отражала ее – стройную, легкую в движениях; поворачиваясь то так, то этак, откидывая голову, поводя плечами, королева улыбалась себе, надеясь, что новая одежда, облекая ее, скроет от преследований, от всего, чем так томится и тревожится душа. Потом, нежно сжав руку менестреля, сказала:
– Я буду признательна, если ты станешь чаще играть для нас. Здесь живут просто и безыскусно; возможно, тебе это не по нраву, ведь ты привык к суете двора. Но кому, как не королевскому менестрелю, знать, чему радуется человеческое сердце?..

Любовнички (18+)

Или так – это уже отрывок из застывшей сейчас второй части, где по-прежнему высокий общественный статус госпожи фон Зюдов-Кленце все же отравлен тем, что ей приходится взамен этого статуса отдавать.

Венке набросила на плечи госпоже тонкое полотно, осторожно и нежно растерла насухо; Альма с поклоном подала нижнюю рубашку, потом платье. Когда все было готово – и платье затянуто, и волосы убраны и обрызганы розовой водой, Линхен, новая служанка, поднесла баронессе большое медное зеркало.
– Ожерелье, – произнесла Анастази. Зеркало показывало ей еще молодую женщину, немного бледную, с яркими губами и утомленным, словно потушенным взором; красивым овалом лица. Две косы, туго переплетенные золотыми нитями, спускались ей на плечи. – Альма, подай то гранатовое ожерелье. Накидки не нужно.
Спустя четверть часа она ступила на порог трапезного зала. При ее появлении Эрих Реттингайль, Вальтер фон Люттвиц, Андреас фон Борк и юный Флориан разом поднялись и поклонились. Совсем как в лучшие – и такие давние – времена, когда она еще была королевой, и в Большом зале Вальденбурга вся свита ждала ее появления...
Вольф, сидевший во главе стола, тоже не сводил с нее глаз. Стоя на верхней ступеньке небольшой лестницы, полукругом разбегающейся по выложенному цветными камнями полу, Анастази чувствовала себя так, словно вот-вот потеряет равновесие над пропастью – и схватилась за притолоку, чтобы держаться прямо.

Поэтому, конечно, большинство моих героев «видят» себя чужими глазами, и их «внешность» очень сильно зависит от восприятия того, кто на них смотрит. Евгении, сестре Анастази, не нравится ее, Анастази, любовник, поэтому его красоту она признает неохотно – и это для него вовсе не комплимент:

Маркус Райнарт ожидал их возле крутого спуска к ручью. Лео не стал нагонять его, ехал рядом с Анастази, по привычке глядя в сторону. И Евгения, жалевшая сестру, все отчетливей видела перемену в бывшем менестреле; словно оттого, что он получил титул, яснее стал взгляд, и жестче рот, и грубее голос. И даже осанка, кажется, стала другой…
Герцогиня не любила ни его светлых волос, ни гибкости тела, ни лукавства в речах и взгляде – всего, что так нравилось Анастази и привлекало к нему женщин. Однако сейчас он был действительно красивым. Мужественным, под стать прославленному рыцарю вроде Эльстрама. Холодным и опасным, как дамасская сталь.

Но у Анастази все-таки в чем-то очень счастливая судьба – ну хотя бы потому, что в нашем с Кошкой Моникой кроссовере по «Цветам…» и «Времени созидать» (отличная книга, всем рекомендую!) у баронессы появилась возможность полюбоваться собой от души – ведь в просвещенной Хардии уже давно умеют делать все то, до чего Средневековью и Новому времени только предстоит дойти…

Она уже успела привыкнуть, что здесь, в Хардии, делают зеркала редкостной чистоты – прозрачные как вода, блестящие серебром; увидев себя в таком зеркале, долго не отводила взгляда, ибо едва ли не впервые видела себя столь отчетливо. И сейчас, проходя мимо, не могла не взглянуть, не залюбоваться мимолетно, хоть и знала, что это неправедно.
Тонкие черты лица, блестящие серые глаза – а в них смешливое лукавство, - алые губы, темные косы, перевитые золотыми нитями, из-под накидки тончайшего, как дыхание, муслина; длинная шея, прямой стан… Небольшая, приятно округлая грудь, все еще тонкая талия, плавный изгиб бедер. Блеск золотого шитья и разноцветное мерцание стеклянных бусин на алой парче платья…
Значит, такой ее видит король. Неудивительно, что он так щедр, и в ответ на ее просьбу согласился приобрести несколько чудесных зеркал для Ковенхайма и Тевольта. Разумеется, местные торговцы препорядочно наживутся на этой сделке, но что же из того?..
- Вы прекрасны, госпожа фон Зюдов. Это зеркало не диковина, а всего лишь инструмент – оно ничего не прибавляет, лишь раскрывает сущность вашей красоты, - рядом с нею в зеркале появилось отражение мастера Шанно. Зеленый камзол очень шел к его ярким, ясным глазам, темным, почти без седины, волосам и смуглому лицу. Темная глубина зеркала скрадывала разницу в возрасте, и на мгновение Дерек показался ей ровесником. Впрочем, он и сейчас такой, каким, по-видимому, был всегда – изящный, веселый, красивый мужчина, способный вскружить женщине голову.
Анастази улыбнулась – то ли своему, то ли его отражению:
- Я мало что в этом понимаю, мастер Шанно, но ваш дом устроен так, чтобы гость чувствовал в нем себя особенно. Этот сад, в котором так легко заблудиться… Этот зал. Смотрите – вот гость входит и видит все это – удобные вещи, живопись, посуду… - она повела рукой, любуясь тем, как в зеркале повторяется ее движение. – Он восхищен – но не подавлен; и эти диваны манят его не меньше, чем прекрасные вещи или хорошее вино. Мне это по душе…

Продолжение этой истории выражено в одной картинке в галерее -- внимание, 18+ ! -- https://author.today/art/40554

Ну и еще парочку картинок, уже опять к «Цветам…». Красавчик Лео и суровый король, которому уж точно не до рассматривания себя.