90-ые, пацифики, анархии, банданы и красотки

- Я ей, шалаве, устрою анархию!

Наташа, нежно и трепетно любившая Курта, «Нирвану» и весь русский рок, гневалась на Аню. Аня, бойко танцевавшая под всё модное и не видевшая разницы между «Металликой» или «Скорпионз», хули – те и те играют медляки, таскала анархию и бандану. 

Анархия была из нержавейки и качественная, бандана из хлопка и турецкая. Аня заматывала аккуратную остроносую головку, выпуская наружу длинные пшенично-золотистые волосы, выпускала блестяшку на почти отсутствующую грудь и шла тусить. Аня была хороша, на дворе шумела весна 97-го, школа заканчивалась, а мы были молоды, лихи, глупы и прекраснодушны. Пусть не все и не всегда. 

Наша одноклассница Наташа не любила Аню, учившуюся в параллельной школе №9. Почему – Бог весть, но явно не из-за ангельской внешности и конституции, той самой, когда ветром сдуть может. Наташа не любила Аню по причинам моральным и психологическим. Ведь рок-музыка как партия, или религия, раз и навсегда. 

Ну, во всяком случае в 16-17-ть и в лихие 90-ые, когда мы верили во что угодно, от уже угасших призраков Чумака с Кашпировским и до приснопамятных пирамид МММ с Хопром. 

Одиннадцатый класс девяностых, их второй половины, начавшийся в 96-ом - целый мир. Мы шли в школу не учиться, мы шли тусоваться и растягивать время, отделявшее нас от взрослой жизни. Мы, поколение летней Олимпиады в Москве, за пятилетку между павшим СССР и Россией, чуть не рухнувшей из-за рынка, Чечни и безвременья, не осознавали себя страусами. Нам всё казалось правильным и необходимым, даже если являлось чем-то иным. И нас поддерживали наши родители, сами не заметившие, как успели перепугаться за нас до смерти, ведь в пятилетку вошла и расцвела буйным цветом не воровская «малина» песни ранних «Любэ», а самая обычная торговля ханкой. Гламурный кокс жил в столицах, а нам были неизвестны не только определения «кокс», но и понятие «гламур», хотя до него и оставалось еще лет пять. Героином ещё не пахло, героин вошёл в страну где-то с входом нашего поколения на кавказ в 99-ом. В подъездах барыжили самой тупой ханкой и не более. 

Подсесть на неё стало также модно, как пяток лет назад на клей «Момент» или «финики», феназепам, в основном утаскиваемый из аптечек своих да чужих бабушек. Где ханка – там же и гоп-стоп по углам ночью, там и воровство, сперва чужого, а потом и своего. 

Наши родители, сами не заметив своего испуга за жизни и судьбы детишек, становящихся взрослыми, закрывали глаза на наше беспутство с прожиганием жизни. Тогда, конечно, планировали будущее, планировали кто умнее и правильнее, но все привыкли к корректировкам со стороны жизни. 

Чуть ли не самым важным моментом, особенно после Абхазии, Приднестровья, Таджикистана и Чечни стало отмазать от армейки. Мазать стоило двумя путями, сливавшимися в один: баблом и знакомствами, куда бабло и уходило. 

Провинция переваривала новое куда дольше, чем сейчас. Никакого Интернета, новости или через газетные киоски, или через телик, или через знакомых, живших поближе к столицам. Никакого информационного вакуума и полное непонимание самой информации, да-да. «Энциклопедия русского рока» имелась в библиотеке у бывшего Дома Пионеров. Наша рок-н-ролльная Наташа, носившая пацифик, всё желала утянуть её домой, но та имелась лишь в читальном зале и так, наверное, и осталась там, сейчас в лучшем случае забытая всеми в глубине старого фонда. 

«Металлика» и «Скорпионз» прям играли медляки, если для всех и эти медляки любили. В нашу жизнь потихоньку входили брит-поп, ню-метал и хардкор, меняя не только вкусы в музыке, но и предпочтения внешности. Аня с её строением феечки из «Карнивал Роу» зажигала с Алясовым, смахивающим на отъевшегося урук-хая, Наташа отпускала волосищи всё длиннее и длиннее, пацифики с анархиями вышли из моды у отрадненских красоток также неожиданно, как и пришли, а крохотный мир остатков детства надулся мыльным пузырём, и лопнул сразу же после окончания той самой школы. У нас у всех. 

Спустя четверть века я всё ещё вижу ту самую анархию из 90-ых. Она сохранилась у моей Кати, слушавшей «Нирвану» и «Метлу» одновременно со мной и передавшей её нашему сыну. А тот прицепил её к рюкзаку, да так и оставил, не обращая внимания на её винтажность.