Чудеса толмачей

 В Советском Союзе было принято поддерживать литературу малых народов. Большевики дали многим из них алфавит и считали, что дальше литературы должны расцвести буйным цветом. Но на самом деле языкознание отводит на это тысячелетие. Вспомним: в IV веке формируется италийский диалект, взаимодействуя с латынью, но Данте возникает в Италии только на исходе четырнадцатого века. Франкский и галльский диалекты-субстраты при суперстрате-латыни порождают во Франции Рабле только в XV столетии, в Британии процесс формирования национального языка начитается с VI века, когда сливаются германские племена англов, саксов и ютов, ну так и Шекспир, как основоположник национальной литературы, появляется только в XVI веке. Русичи, начав формирование национального государства в конце девятого века, получают Пушкина тоже только спустя тысячелетие. Законы развития литературы одинаковы для всех.

 Но не для большевиков, привыкших приказывать водам рек, куда им течь. Они приказали, и у всех малых народов тут же возникли классики, писавшие строго в партийных канонах. Значит ли это, что всё это была откровенная липа? Не совсем и не всё. Не надо забывать, что в СССР жили народы куда старше русского. Грузины давно имели свою национальную литературу, армяне и азербайджанцы — тоже. Но те народы, которым советская власть дала алфавит, литературу за десятилетие, разумеется, заиметь не могли. Возникло это чудо с помощью толмачей. 

 Именно потому, что большевики хотели иметь национальные литературы,  переводами  в СССР можно было заработать не только на хлеб с маслом, но и на коньячок с чёрной икрой. А именно: за свою строчку, скажем условно, поэт получал рубль, а за переводную — три. В те годы даже Самойлов и Слуцкий, не гнушаясь, брали любые подстрочники. Подстрочниками зарабатывали Пастернак и Ахматова, Левитанский, Окуджава и Тарковский. В декабре 1951 года издательство Академии наук заключило договор с Ахматовой на переводы по восемь рублей сорок копеек за каждую строку. В сумме это составит сто шестьдесят восемь тысяч рублей. С учётом, что средний заработок рабочего в 1951 году составлял от шестисот до восьмисот рублей, жить поэту можно было припеваючи. 

 А ещё были Наум Гребнев и Яков Козловский, предприимчивые ребята с большими способностями, они переводили Расула Гамзатова, и Гамзатов считался отличным поэтом. По Питеру давно ходила байка о том, как в московском ресторане «Нюма и Яша» за скромной выпивкой-закуской жаловались на свою судьбу: «Печататься совершенно невозможно. Стихи никому не нужны, а издательские планы забиты на шесть лет вперёд, маститые прут как танки!» И вот одному из собеседников пришла в голову идея: а что если найти поэта из малого народа, на них в издательстве план и, приписав ему свои стихи, продвинуть их в печать? Ему будет хорошо, и мы отменно заработаем. Тут, как чёрт из табакерки, в дверях ресторана появился молодой джигит с выразительным кавказским носом. И ему был представлен план: «Мы — пишем стихотворение. Ты — переводишь его на свой язык, как умеешь. Потом публикуешь его дома, а мы сразу же печатаем его на русском в московском журнале. И в результате, ты, как представитель малого народа, создающий его литературу, автоматически выставляешься на Ленинскую премию. Ну, как?»  Кавказский гость согласился. В итоге переводчики стали состоятельными людьми и вошли в реестр поэтического мира, а поэты-горцы стояли к ним в очередь со своими подстрочниками подмышкой.

 Это, конечно, байка. На самом деле Гребнев и Гамзатов вместе учились в литинституте, и никого Нюме с Яшей искать по ресторанам не надо было. Всё и так было под рукой. Но se non e vero, e ben trovato.

А что сегодня?  Сегодня сто тридцать шесть языков России, включая наш Кавказ, находятся под угрозой исчезновения, но всем плевать на это...