Писатель симфоний

Однажды Михаил решил изменить человеческую натуру. Человечество погрязло в грехах, понял он. Люди перестали искренне смеяться, честно работать и совершать большие хорошие глупости. Я должен что-то сделать, сказал себе Михаил. И начал писать музыку.

Он вдохновенно творил, создавая фуги, ноктюрны и сонаты. Он будоражил воображение и обращался к подсознательному. Он вкладывал в свои произведения душу, любовь и веру в людей.

Музыка Михаила читалась, как приключенческий роман, басня или хороший блог. Ее легко было воспринимать. Она запоминалась, но ее слушали еще и еще. Каждый, кто ее слышал, видел слова, которые вложил в нее композитор. И задумывался о себе, о жизни и о будущем.

Но Михаилу было этого мало. Он хотел создать произведение, в котором читалось бы то самое слово, которое заставит людей не только задуматься, но и измениться. Такое могучее, знакомое каждому, которое есть в любом языке. Он верил, что стоит людям прочесть его, как прекратятся кражи, убийства уйдут в прошлое, исчезнет ложь, а политика исчезнет за ненадобностью.

Михаил трудился день и ночь. Он отринул все привычное. Он погрузился в классику мировой литературы и слушал ее музыку. Он хотел, чтобы многолетний опыт мыслителей помог ему написать доселе невиданное. Наконец, это ему удалось.

Огромный стадион был полон народу. Фан-зона ломилась от подростков. Их бабушки и дедушки устраивались на более удобных местах. Мужики в косухах, банданах и наколках присаживались на корточки. Священники, математики, скульпторы и сантехники сидели рядышком и не мешали друг другу. Мелькали мобильные в поднятых руках, портреты Баха и лозунги «Цой жив!».

Наконец, появился оркестр. Музыканты заняли свои места, настроили инструменты и себя на нужный лад. Все было готово. Волнуясь, Михаил воздел руки с дирижерской палочкой горе и…

Музыка возникла словно сама по себе, наполнила уши и заняла умы слушателей. Все они закрыли глаза, вчитываясь. А потом на их лицах появились эмоции. У одних удовольствие, у других радостное недоверие, у третьих смущение. И только немногие просветлели и засияли.

Наконец, прозвучал финальный аккорд. Человечество застыло, а потом взорвалось аплодисментами, криками и слезами. В воздух взлетали чепчики, бейсболки, цилиндры и платочки. Это был успех. Но не триумф.

Много позже он спросил у трех приятелей, какое слово они прочли. Первый назвал слово из пяти букв, второй – из шести, третий – из четырех. И ни один не произнес то слово, которое Михаил вкладывал в свою музыку.

Опустошенный и разочарованный, он погрузился в сон. И увидел Гофмана. Эрнст Теодор сказал ему:

- Ты хотел, чтобы люди прочли слово, но забыл, что читать столь сложно написанное умеют очень немногие. Сначала научи людей новым буквам.

И Гофман исчез, не попрощавшись. Однако Михаил услышал достаточно. Надежда вернулась в его сердце и, окрыленный, он начал творить прямо в постели. Он писал сонату для первой буквы веры.