Ну и...

Я ловил газель,

как Хафиз.

Я с яслей

чувствовал верх и низ.

Мой друг, Вася,

сочинитель баллад,

приносил только горький

и ломал шоколад.

Подруга любила попсу

за невъ*бенную красоту

и простоту подачи.

А я любил мучить ее 

свободным и белым стихом

в ритме блюза

и соглашался во всем.

Со временем я полюбил романс

и тяга к попсе пропала,

я навязал на гитару бант

из атласного одеяла.

Повесил на стену.

теперь - висит.

А я ямбами по хорею.

И одинокая труба,

что из крыши торчит

 выпускает клубы дыма.

И все - нормально.

А классикой - не болею.

***

А мимо Пушкин проходил.

 Побритый Пушкин проходил. 

без бакенбардов. 

Надел на тыкву котелок, 

большой и черный котелок,

 чуток копченный. 

Сюртук под плащ и "от бедра", 

походкой легкой "от бедра"

идет с вокзала. 

А во дворце полно людей, 

больших и маленьких детей. 

И все в восторге. 

Ай, Пушкин, белый человек, 

без бакенбардов человек, 

совсем как настоящий. 

Стихи не пишет, молодец, 

побрился чисто, молодец. 

И ну их, ну их.

***

Как ливнем, смывается радуга с тела,

А дни все текут.

Слоится сырое – и жизнь, и фанера,

И ветер, и небо, и луг.

Сирень пахнет странно – железом и кровью,

Что в медных сосудах цветет.

И слово несут, как венок к изголовью

И тихо на землю кладут.

Ты слышишь? К тебе обращаются птицы

С земли и размытых небес.

И падают звезды, а радугу смыло

На старый и высохший крест.