Дипломатия

— Ты очень веришь в силу своих солдат, альмиранте. Но тут нет моря.  Тут есть джунгли, где ты даже не сможешь найти дорогу ни к нам, ни в  свой город! Твоих солдат, которых не убьют мои охотники, спрятанные в  лесу, убьёт лес. Как ты хочешь спасти жизни многих, если ты не имеешь  что предложить мне? — скрипучий голос касика стал надменным.

Анри,  понимая, как важно сейчас не показать ни гнев, ни опасения за жизни  своих людей, мысленно попросил помощи у Девы Марии. Почти сразу же слова  молитвы вытеснили гнев и раздражение. Он почувствовал, прилив  уверенности в своей правоте. Закончив молиться, заговорил спокойно и  невозмутимо:

— Ты прав, Кукумель Йаш, — лес мне не дом, но эта  земля стала мне домом, как и многим другим испанцам. Мы не уйдём отсюда.  И ты это знаешь. У испанцев когда-то было намного меньше земли, чем у  майя. Но мы не только вернули то, что у нас отнял народ, имевший  альмиранте. Мы научились строить большие лодки и покорили все моря.  Теперь у нас есть столько земли, что солнце никогда не заходит над ней. И  мы научились защищать то, что считаем своим. И ты знаешь это, иначе бы  ты не пришёл сюда. А ещё ты знаешь, что не испанцы убили майя в Йаш и  Печтун-Ха.

Чем дольше говорил Анри, тем ниже опускалась голова  касика. Но когда Эль Альмиранте замолчал, ожидая реакции индейца, тот  снова поднял голову и уже без надменности спросил:

— И как ты намерен спасать сейчас своих людей?

—  Я предлагаю сохранить жизни твоим людям. И не только в Нахо-Баалам.  Если я не вернусь, Испания пошлёт новых солдат. И их будет намного  больше, чем нас. Они пройдут ураганом по всему Юкатану и не будут никого  жалеть: ни мужчин, ни женщин, ни стариков, ни детей. Они будут  прорубать себе дорогу в джунглях, и где бы вы не спрятались, они найдут  вас.

— Тогда майя не будут умирать сами! Они будут забирать с  собой в мир духов и много испанцев. Народ ица поддержит майя, а у ица  есть воины. Много воинов, — касик горделиво посмотрел на Анри, но в его  голосе уже читалось сомнение.

— Да, нас умрёт много, но ещё больше  умрёт майя и ица. В итоге останутся лишь те из вас, кто будет воевать  на нашей стороне. А такие будут. Обязательно будут, — со всё большей  уверенностью говорил Анри.

— И ты думаешь, что можешь это остановить? — с нотками недоверия спросил индеец.

— Да. Потому я и пришёл.

Касик посмотрел на затянутое тучами небо:

— Хорошо, говори.

«Видать,  представил, каково сейчас его людям, спрятанным в джунглях. Скоро ведь  хлынет «вода с неба», а они там не могут даже разжечь огонь!», — без  злорадства подумал Анри о индейцах, которые ещё совсем недавно могли  забрать жизни у его людей.

— Я тоже начну издалека. Ты мудрый  человек, Кукумель Йаш. Ты ведь уже знаешь от Лаабе Каано, что не испанцы  убивали несколько ночей назад.

Касик кивнул.

— А догадался  ли уже ты, мудрый Кукумель Йаш, что тот торговец, который пришёл к вам,  был как раз один из убийц? — Анри впился глазами в касика.

Индеец  попытался сохранить невозмутимость, но ненадолго приподнявшиеся брови  выдали его удивление. Он задумался. В это время бесшумная тень выплыла к  огню из темноты.

Вернувшийся Хуан, видимо, получивший своё  индейское имя Старый Змей за умение бесшумно передвигаться, подошёл к  костру с большой охапкой веток. Подкинув часть из них в костёр, он  принялся заворачивать куски обезьяньей туши в листья и аккуратно  закапывать зелёные свёртки в золу. Кулинарное таинство, совершаемое  Лаабе Каано, приковало внимание Анри, но тут очнулся касик:

— Почему ты так уверен в том, что говоришь?

—  Потому, что я точно знаю, что испанские солдаты не были в Печтун-Ха. Да  и подумай сам, мудрый Кукумель Йаш — какая нам польза от мёртвых майя?  Только те, кому выгодно пробудить ненависть между нашими народами, могли  убивать в Йаш и Печтун-Ха, притворившись испанцами. Сейчас я знаю лишь  один народ, который может извлечь для себя пользу из нашей вражды —  англичане. Вот почему у меня нет сомнений, что это они заставляли внука  Лаабе Каано идти от деревни к деревне и говорить майя о том, что  Печтун-Ха уничтожили испанцы. Но Быстроногий Олень отказался выкупить  свою жизнь ложью, вот почему один из тех, кто там убивал, пришёл к вам  сам, назвавшись торговцем.

— Ты мудрее меня, Эль Альмиранте, — в  словах касика появилось искреннее уважение. — Но теперь я хочу знать,  для чего этим англичанам нужна ненависть между нашими народами.

—  Для того, чтобы разжечь кровавую войну, которая заберёт жизни многим  индейцам и испанцам, — терпеливо объяснил Анри, немного удивлённый тем,  что такие очевидные вещи непонятны старому вождю.

— А почему они сами не воюют с вами? — не унимался касик.

—  Они воюют, но проигрывают, потому и ищут способы ослабить нас. Если  начнётся война между нашими народами, они придут сюда и, возможно,  предложат майя союз.

— И тогда майя вместе с этими англичанами  изгонят испанцев со своей земли и вернут себе старую веру и могущество! —  глаза касика блеснули.

— Даже если бы мы проиграли, ваша радость  была бы недолгой, — остудил его пыл Анри. — Англичане, став хозяевами  Юкатана, закуют вас в цепи и отправят работать на каменоломни и  плантации, а тех, кто воспротивится, не желая стать рабами, убьют.

— Откуда тебе это знать, Эль Альмиранте? Разве ты жрец или колдун, чтобы видеть будущее? — повысил голос касик.

—  Нет, я не вижу будущего, но я знаю прошлое и настоящее, потому мне  ведомо, что именно так поступают англичане со всеми покорёнными ими  народами, будь то белые, красные или чёрные.

— Но ты же сам сказал, что они предложили бы нам союз! — возбудился касик, уверенный в том, что поймал собеседника на лжи.

—  Англичане коварны, их обещания фальшивы. Им не нужны союзники. Они  обманули всех, кто им верил, обманут и вас, — невозмутимо продолжил  Анри. — Им нужны эти земли и рабы, которые будут работать на них.

— Ты говорил мне, что когда-то очень давно на ваши земли пришли чужаки и покорили вас. Но вы изгнали их.

— Да, говорил, — понимая, куда клонит касик, Анри задумался, подыскивая новые аргументы для ответа.

—  Тогда почему ты не думаешь о том, что и мы однажды сможем изгнать вас? —  в старческом голосе касика промелькнуло плохо скрытое ехидство.

— Возможно, когда-нибудь так и будет. Но не сейчас.

—  Потому что сейчас некоторые народы опять будут сражаться на стороне  испанцев? — саркастически усмехнулся касик. — А если все индейцы  объединятся? И майя, и ица, и чоли, и лакандоны, и чонтали, и чухи, и  цельтали, и цоцили, и тотики, и хакальтеки, и хаустеки, и покомчи, и  остальные? Нас будет много, очень много! Так много не будет испанцев,  даже если ваши женщины начнут воевать!

Анри грустно улыбнулся:

—  Почему майя, умевшие когда-то строить большие города из камня, сейчас  живут возле их развалин в лачугах? Разве не бесконечные войны между  народами, которые ты перечислил, погубили их? Ваши народы враждуют между  собой с самого начала времён! Возможно, когда-нибудь они и смогут  объединиться, но сколько раз ещё солнце успеет обойти небо?..

Касик не ответил. Опустив голову, он смотрел на пламя. Обождав некоторое время, Анри продолжил:

—  Испанцы пришли сюда и подчинили вас так же, как когда-то майя подчинили  себе другие народы. Я знаю о том, что во время конкисты было много  жестокости с обеих сторон. И что покорённые индейцы были рабами. Но  разве Испания не отменила рабство? Разве наши миссионеры не принесли вам  новую веру, дарящую душам, принявшим её, бессмертие? Разве мы не  научились жить в мире?

Касик вдруг ожил:

— Нам не нужна была ваша вера! У нас были свои боги!

—  Да, были, — согласился Анри, — но к чему они вас привели? К  братоубийственной войне, к рекам крови и вырванным сердцам! Разве ваши  боги тоже учили вас милосердию? И где они были, когда вы гибли под  ударами наших шпаг и пик?

Касик взглянул на Анри и вновь опустил  голову. Вновь повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костра.  Наконец Кукумель Йаш заговорил, глядя на огонь:

— Да, Эль  Альмиранте, наши боги стали слабы и потому пали. Мы приняли вашего бога.  Он стал нашим богом, и майя перестали умирать на вершинах храмов и в  войнах. Мы приняли ваши законы, но мы не стали равны вам. И вы не  доверяете нам. Вы запрещаете майя носить оружие, заходить в ваши города и  даже ездить на ваших животных. Вы боитесь нас?

— Ты прав, мудрый  касик, мы до сих пор не доверяем многим из вас. И это справедливо! Разве  на дорогах на повозки не нападают индейцы? Разве не твои люди убивали  на асьенде? Даже если вы искренне верили в то, что поселения майя были  уничтожены испанскими солдатами, почему вы не искали правосудия в Белисе  или даже в Мериде, раз приняли наши законы? Почему вы сразу поверили в  то, что это мы сожгли ваши деревни? Не потому ли, что вы знаете повод  для этого?

— Ты задаёшь правильные вопросы, Эль Альмиранте. Но  если у наших народов до сих пор нет доверия, почему я должен сейчас  поверить тебе? — лицо касика было задумчивым, а голос усталым.

—  Потому что пришло время начать верить друг другу. Я уверен, что наши  народы могут жить в мире и делить между собой то лучшее, что в них есть.  Если мы с тобой начнём доверять друг другу прямо сейчас, нашим детям  уже не надо будет бояться друг друга. А что касается неравенства — разве  у майя нет своей знати, у которой больше прав? У испанцев есть своя  знать. Вас приняли в уже существующую систему. Нет ничего удивительного,  что знать майя оказались ниже знати испанцев, а крестьяне майя ниже  испанских крестьян. А что касается ваших прав — научитесь их отстаивать в  суде, а не с оружием в руках! К тому же, жизнь меняет королей, а короли  меняют законы. Но изменить кое-что прямо сейчас и в наших силах. Так  давай же откроем пути для новых отношений между испанцами и майя, касик!

Старый вождь погрузился в глубокие раздумья.

Анри  понял, что вернуться к своим до утра он уже не успеет, тем более что  молнии, разрезавшие небо, и далёкие раскаты грома предвещали начало  ливня. Мысленно похвалив себя за предусмотрительно поставленное укрытие,  он снова взял ветку с оставшимися на ней семенами и не спеша доел.

Касик  то ли долго думал, то ли решил дать время своему собеседнику умерить  голод, но, пока в огонь не полетела последняя кожура, не проронил ни  слова.

— И для этого достаточно, чтобы мы вернули ваших женщин,  Эль Альмиранте? — горделивая осанка вождя исчезла, уступив место  усталости.

Анри кивнул.

— Как много значит твоё слово, Эль Альмиранте?

—  Если бы я не был уверен, что моё слово будет иметь силу, я бы не принял  от губернатора эту миссию, и сейчас бы уже горели деревни майя.

Анри  сказал это с такой убеждённостью, глядя прямо в чёрные глаза старого  вождя, что тот невольно заразился этой уверенностью и кивнул:

— Хорошо. Я тебе верю, альмиранте. Но я не могу вернуть тебе всех женщин.