Отрывки из семейной жизни

О, да! И такое у меня имеется.

Между тем утро переставало быть сонным и неторопливым — разговор в соседней комнате перерос в скандал.

— Раньше не мог сказать, что она придёт?! Я бы к друзьям поехала! — орала Софья. — Зачем у меня спрашивать, если ты давно всё решил?! Эта твоя Катя…

— Екатерина Львовна! — раздражённый голос Разумовского был едва слышен. — Сонь, ты должна…

— Ага! Может, мне её мамой называть?! Тоже мне!.. Тридцать лет для тебя не старовата?! Моложе не мог найти?! Среди моих подружек поискал бы! Кристина Сперанская чем тебе не пара?! Зинаида Николаевна была бы счастлива!..

— Софья! Прекрати!

Любопытство взяло верх над деликатностью, заставив Гарика переместиться поближе к двери. Однако тут же за стеной воцарилась полная тишина, изредка нарушаемая неразборчивым шёпотом и всхлипываниями. Затем смолкли и они, а через пару минут в гостиную вернулась Софья с красными от слёз глазами. Она рухнула в кресло и вновь зарыдала.

То ли скрипнула половица, то ли ещё что, но разговор оборвался, а игра в прятки потеряла смысл.

Как ни в чём не бывало девушка спустилась в столовую и, кивнув родителям, заняла своё место.

— Напрасно устраиваешься, — Волконская смотрела на дочь прохладно, однако без привычной строгости, — мы уже опаздываем.

Кристина давно изучила все оттенки материнского взгляда. Временами сквозь этот почти ледяной близорукий прищур нет-нет да пробивалось какое-то подобие ласки. И тогда можно малость и покапризничать.

— Мам, я есть хочу!

— В театре поешь. Меньше времени нужно на макияж тратить.

— Ага! Там когда ещё антракт! Да и чего я там поем?! Я эти их гребешки с хреном давно видеть не могу! Икра эта их тошнотная…

— Пост, детка, для того и придуман, чтобы…

— Зин, ну дай ты ребёнку поесть! Без нас не начнут! Ты посмотри на неё! Совсем исхудала за своими учебниками! — повернувшись к Кристине, отец лучезарно улыбнулся. — Кушай, солнышко! И в кого ты у нас такая тростиночка?!

Глава семейства, видимо, тоже успел почувствовать некоторое благодушие в настроениях супруги. А может быть, храбрости ему добавлял генеральский мундир, надеваемый лишь по большим праздникам.

— Знаем мы эти учебники… Ты когда её в последний раз за учёбой видел?

Дальнейшее развитие этой темы Кристину не вдохновляло, но, на счастье, у матери зазвонил телефон. Недовольно продемонстрировав мужу экран мобильного, она сняла трубку.

— Волконская.

На Басманной стало посвободнее. Кристина добавила газу и включила радио. Мчаться быстрее ветра и грустить под музыку — это ли не восторг?! Однако на любимой волне, видимо в честь пенсионной реформы, крутили сплошь какую-то заплесневелую ветошь.

— Жгучие мелодии для тех, кто в маразме, — вслух съязвила барышня. — Приветик дедушкам из гаражей!

Скосившись в зеркало, она показала отражению язык — тоскуй, мол, подо что дают. Но внешностью своей Кристина осталась довольна: печальные глаза пронзительно блестят, брови отчаянно изогнуты — почти как у матери на старых фотографиях. Высший класс!

Повод для грусти у Кристины имелся нешуточный. Снился ей нынче сон, будто бы танцует она на какой-то вечеринке не с кем-нибудь, а с самим Фрицем Келлером из «Рейнских виноделов». Только в фильме-то он милашка-дуралей, а тут — и шмот моднющий, и прогоны грамотные — не то что все эти светские мямли!

Сладостно ныло в груди от протяжных мелодий, в сумраке нежно стелилось мерцанье хрустальных шаров, и сердце замирало от каждого вздоха. Жаль лишь, что сны скоротечны…

Даже сейчас, под вой сирены, под неистовый стук снега о лобовое стекло, Кристина всё ещё кружилась в том упоительном танце, безнадёжно цепляясь за обрывки истлевающих видений, никак не желая с ними расставаться.

Закончился сон на самом волнующем месте, когда Фриц подарил Кристине кольцо. Тысячей звёзд сияло оно, обжигало подобно пламени. Выронила Кристина колечко на пол, вспыхнуло оно, и огненный вихрь уничтожил всё вокруг. Кольцо превратилось в ржавую железяку, а красавец-принц, издевательски захохотав, обернулся наглым разнузданным хулиганом.

Ни свет ни заря вскочив, Кристина твёрдо вознамерилась отыскать и купить точно такое же кольцо. Сегодня же! Даже если для этого придётся объехать все ювелирные лавки!

Она побывала у Фаберже: и на Кузнецком, и в Хамовниках; не поленилась съездить к Позье в Бирюлёво, была у Овчинникова и Готтлиба, но ничего похожего не нашла: то кольцо слишком тяжёлое, то бриллианты мелковаты.

Теперь она ехала в «Вий-Плезир» выпить кофе и собраться с мыслями. Сколько же ещё ювелирных лавок в Москве?! Уму ведь непостижимо! А сколько нервов придётся потратить! У солидных-то хозяев лакеи вышколены, по струночке ходят, они и дверцу перед тобой отворят, и машину на стоянку отгонят, а общаться с неотёсанными приказчиками Кристине не улыбалось.

«И всё-таки какой же он душка этот Фриц Келлер! — мечтательно думала Кристина. — Какой лапуля!»

Ради него она была готова на любые жертвы.

Впервые Кристина посмотрела «Рейнских виноделов» ещё задолго до премьеры, когда на семейном совете решался вопрос, допускать ли фильм к прокату. Отец считал, что картина насквозь пронизана коминтерновской пропагандой, растлевает молодёжь, подрывая тем самым цивилизационные основы общества. Однако мать, хоть и просидела все четыре часа с постной физиономией, сказала, что никакой крамолы она не увидела, а вырезать нужно лишь пару сцен.

— Каких именно? — с сомнением поинтересовался отец. — Зин, тут что ни сцена…

— Любых, — отмахнулась мать. — Это для профилактики. Германские партайгеноссе должны твёрдо помнить о нашей бдительности.

Редкий случай, чтобы Кристина целиком поддерживала мать. И если бы у неё спросили, если бы с её мнением кто-то считался, нашла бы тысячу доводов в пользу того, что фильм бомбический.