По поводу одного стереотипа (разрозненные мысли)

Хожу вокруг да около «Террора» Симмонса, не решаясь приступить. Залипла на отзывах (это отдельный вид развлечений — читать отзывы вместо самой книги, затягивает ужасно). 

Народ восхищается тем, как мастерски автор нагнетает атмосферу холода, ужаса и живописует нечеловеческие испытания, обрушившиеся на героев.

В связи с этим вспомнился стереотип по поводу русской классики, что она (в отличие от «нормальной» литературы, понятное дело) сплошь страдание. Страдает, мол, либо герой, либо автор, либо читатель, а то и все разом — и тогда это уже шедевр русской литературы.

Ну да, куда там героям Симмонса, девятьсот страниц умирающим от голода, холода, цинги и какой-то неведомой твари, до мучений Евгения Онегина)) Им и не снилось.

Вообще, стереотипы интересно работают. Этот конкретный, например, будто бы намекает, что страдания в литературе — это плохо и скучно, кто ж в здравом уме будет читать про страдания. И это согласуется с расхожим мнением о том, что в жизни и так полно проблем, а книжки хочется читать такие, чтобы можно было отвлечься и расслабиться.

Но внезапно — что выбирает массовый читатель для "отвлечься"? Джорджа Мартина, например (здесь должен быть мем "Джордж Мартин на фоне озера слез своих фанатов"). Стивена Кинга. Модный скандинавский триллер с маньяками и расчесыванием психотравм. Так же как массовый зритель охотно расслабляется под фильмы-катастрофы, слэшеры и прочий зомби-апокалипсис.

Напрашивается вывод. Страдания сами по себе — это не плохо, а даже наоборот. Они делают кассу. В современных книгах и кино персонажей мучают куда изобретательнее, чем в пресной классике, пытки и расчлененка часто прямо-таки смакуются, саспенс специально нагнетается. Это то, ради чего мы и читаем подобные книги и смотрим подобные фильмы — чтобы пощекотать нервы. То есть просто ради эмоций. Любых. Разбавить однообразие будней. Почувствовать себя живыми, что ли.

(Что-то там такое было у Аристотеля про катарсис и очищение через сострадание герою... Можно ли прикрутить теорию катарсиса к хоррору с расчлененкой? Вопрос...)

Разница между классикой и развлекательной литературой, пожалуй, как раз в этом. В целях. (В том числе.) В «серьезной» литературе страдания, как правило, — это не самоцель, а средство. Средство отобразить «кривую рожу» действительности, средство заставить сопереживать герою — а через это заставить задуматься. Почему все так безблагодатно? Был ли у героя другой выбор? Можно ли это как-то исправить?

То есть дело не в том, что нам не хочется «страдать». Как раз таки хочется. Нам не хочется думать.

И это вполне понятно.

_________

Еще стереотип «русская классика — боль» намекает, что зарубежная в этом смысле чем-то отличается. Однако, если вспомнить забугорных гениев, начиная с Гомера, они издеваются над персонажами ничуть не меньше. Особенно мне в этом плане нравятся «веселые» французы. Что Бальзак, что Гюго, что Золя с Мопассаном (и это не говоря о писателях двадцатого века) — это ж мрак и безнадега. Вот казалось бы (еще один стереотип), никакой тебе проклятой русской действительности («За окнами, чай, не Франция»), а все туда же...