Один рыдающий мудак на трактир

Долговязый постоялец, которого выволокли на задний двор трактира и сунули головой в бочку с дождевой водой, за неделю тихого запоя никого не трогал и никому не мешал. Шлюх не покупал, просто пил.

Поэтому когда в «Загляни к Тоду», пнув двери, вошел как две капли воды похожий на постояльца высоченный парень, обвел рукой свое лицо и спросил с порога: «Ищу такого же!», разливщик, не подозревая дурного, сразу указал на лестницу, ведущую на второй этаж.

Близнец тихого постояльца был при оружии и настолько трезвый, что разливщик мог бы поклясться, что не видел таких кристально трезвых и целеустремленных лиц за всю свою длинную, и в общем то счастливо-однообразную жизнь...

Не удостоив разливщика даже кивком, трезвый в два шага влетел на второй этаж и некоторое время спустя сволок почти бесчувственное тело брата в зал трактира.

— Где? — заваливая ношу на плечо и судорожно оглядываясь, спросил трезвый. — Вода где?

— Бочка на улице... — разливщик указал на дверь ведущую на задний двор и беспокойство знающего жизнь человека заставило его бросить прилавок и проследовать за долговязым.

Приволоча Эрика во двор и распинав столпившихся у бочки с дождевой водой кур, Эмиль уложил брата поперек груди и, вобрав в кулак превратившийся в колтун кудрявый хвост, сунул головой в ледяную после ночных октябрьских заморозков воду, подержал, вытащил за волосы. Эрик с рыком вдохнул воздух. Эмиль повторил упражнение еще раз семь, прежде чем заплывшие глаза Эрика прорезались в мир и тот предпринял попытку размахнуться руками, сопротивляясь следующему акту оздоровительного купания.

Тогда Эмиль развернул брата к себе и, уложив спиной на бочку, с размаху ударил его кулаком в лицо. Один раз... Кровь пошла носом. Эрик очнулся, встрепенулся петухом, повел плечами и размахнулся руками, но второй удар — сильнее, яростнее опустился на его подбородок...

Эрик сполз на землю к основанию высокой бочки, но Эмиль не дал ему лечь и отключиться, снова поднял за грудки, окунул по плечи в воду...

— Слышишь меня! Слышишь?

Эрик кивнул.

— Ты! Ты видел ее последним!

Эрик снова кивнул.

— Она жива?

Эрик замычал, как потерявший мамку теленок — жалко и протяжно.

Еще один удар по лицу. Эрик отшатнулся, пытаясь слабо отмахиваться, но от этого движения потерял едва найденное равновесие и навалился на Эмиля, повиснув на нем, как тряпичная кукла.

Тому ничего не оставалась, как снова взвалить брата на плечо и повернувшись к дворовым, восхищенно наблюдающим утренний спектакль.( Драка — спектакль в общем-то привычный, но в этот раз его исполняли два совершенно одинаковых двухметровых пацана).

— Хозяин! — громко крикнул трезвый. — Клюквенной воды, кофе — две чашки. И два завтрака.

Разливщик, стоящий в дверях трактира и наблюдающий избиение пьяного постояльца, с места не двинулся. По лицу бесчувственного текла кровь, и по закону любого пивного заведения королевства следовало гнать бузящих парней взашей, а при сопротивлении вызывать полицию.

Трезвый понял намерения разливщика, прислонил сползающего с плеча брата на бочку, вытащил из кармана серебряный полтинник, бросил разливщику и сказал глухо:

— Я бил его здесь, не в трактире. Закон соблюден. Больше проблем не будет. Обещаю. Отец! Сделай нам заказ. Через час мы уедем.

Разливщик с сомнением покрутил соблазнительную монету в руке, и Эмиль добавил:

— Сдачи не надо...

Эрик смог говорить только через сутки. А до вечера Эмиль вез его перед собой на лошади, точно Тигиль тот самый труп молодого уздовчанина. Эрика тошнило и клонило в сон. Щедро оплаченный завтрак весь остался в кустах капурнской дороги. Отдалившись от Каркассы на пятьдесят верст, а от Туона на восемьдесят, братья заночевали в трактире Черагасерны. Эмиль убедился, что никто их не преследует, не ищет ни его, ни пропавшую из университетской конюшни бывшую серебристую лошадку Миколы Марцуни.

Лошадь, чья мать явно согрешила с эдурским мустангом, была сильна, умна и вынослива... Эмиль не разрешал себе думать, что останься Буба жив, их двоих на своем горбу старому мерину все-равно бы не потянуть. Не разрешал он себе думать и о том, что в его заплечном мешке болталась почти вся гильдейская казна взятая хоть и взаймы, но без спроса... Хотя кого было спрашивать? Тех, кто лежал в лазарете под надзором полиции в лице Саввы Гадера и еще одного, прибывшего из ближайшего опорника капитана, притащившего с собой десяток гвардейцев — юных новобранцев, немногим старше Эмиля. Некого было спрашивать и незачем...

Всю дорогу Эрик блевал и требовал пива. Эмиль поил его клюквенной водой и бил по лицу — уже не сильно. Гнев его не вышел, но затаился, встал где-то под кадыком, ожидая подходящего момента.

А на утро Эрик проснулся, сел на постели и разлепил глаза. Эмиль сидел на кровати напротив, одетый, умытый, собранный, ждал.

— Какого черта ты меня избил, Эм?

— Хочешь еще? — спросил Эмиль с явной готовностью засадить брату еще пару оплеух, лишь бы тот начал уже говорить по делу. — Рассказывай, как ты ее потерял?

— Не я... — Эрик потер лицо руками. — Она... вытащила меня... из реки... меня, не Ричку... меня... мы бежали к тебе... ну как бежали... ползли... по берегу... А потом...

Эрик всхлипнул, уткнулся распухшим носом в рукав грязной рубашки, всхлипнул снова, выругался не то на ведьм, не то на себя самого. Эмиль ждал, лицо его было каменным.

— Я не знаю... — не переставая всхлипывать, пробормотал Эрик. — Не знаю, что это было... Меня за шею что-то... а потом об камень башкой. Дальше смутно... Может, мне все померещилось...

— Говори!

— Волколак вроде был. Какая-то ведьма... Жирная туша. Я снизу смотрю, точно лежу на камнях... Но плохо понимаю. Туман в мозгах...

— Туман в мозгах у тебя с рождения. Дальше...

— Дальше вообще дичь...

— Да говори уже, дебил ты! — с трудом держа себя в руках процедил Эмиль. — Я тебя неделю по трактирам ищу... И теперь очень хочу прибить. И прибью, если ты все не расскажешь.

— Кажется, я видел карету, Эм... — совсем упавшим голосом, почти себе в лоб проговорил Эрик. — Летающую... карету. Ну... как в древнем мире... Как на тех картинках, что у отца в сарае закопаны. Такая же... Появилась в небе... невысоко пролетела, над верхушками елей... Опустилась на поляну... Люди какие-то из нее... Наверное люди... Даже вроде бы шлемы на них, как тот, что я в Зубе нашел... Потом... свет в глаза, яркий... потом туман... и чернота...

— А Итта?

— Итта была со мной.

— Ранена?

— Нет, вроде бы... Но... мне кажется... Кажется... они ее забрали... увели... люди эти... но я не уверен... Эм... Я не помню... Ничего толком... Я уже отключился тогда совсем, все плыло...

— Но взрыв-то ты помнишь?

— Взрыв? Нет...

— Рвануло что-то так, что весь берег снесло, деревья кустарники, камни. Черт тебя подери, Эр! Там площадь на десять квадратных верст всмятку. И ты! Ты посередине. Только ты. Что ты сделал? Что-о-о?!

Эмиль уже снова вцепился брату в грудки рубахи. Глаза его наливались беспомощной яростью.

— Это не я... — Эрик не сопротивлялся, по его опухшему и избитому братом лицу текли слезы. — Это Итта... Она спасла меня... мудака... Она...

Эмиль резко отпустил рубашку брата, занес кулак для удара, но не ударил.

Стоящий в горле гнев всколыхнулся, грозясь выйти слезами. Но Эмиль не позволил себе заплакать. Размахнулся по прикроватной тумбочке, рассек костяшки пальцев в кровь. Одного рыдающего мудака на трактир явно было достаточно. Эмилю срочно нужен был план, и план у него был.

....

Это черновик эпизода к началу ТРЕТЬЕЙ гильдии, по крайней мере - самое начало арки главных героев. Написала только что, вместо текущей главы, потому что эпизод пришел внезапно)

Да, еще. Засекла вермя. На этот эпизод ушло 4 часа чистого времени... Много как-то получается...