Пьянка в Шервудском лесу

Флешмоб про алкоголь.

Книга "Друг и лейтенант Робина Гуда". Везунчик, который хотел всего лишь выучить английский, а вместо этого угодил в средневековую Англию. И быть ему теперь не Иваном Меньшовым, а Джоном Маленьким, аминь. Сцена крестин.

...к тому времени, как мы оказались на лесной поляне, где Дикон с Кеннетом Беспалым дожаривали над костром поросенка, я уже не в состоянии был противиться воле большинства. А эти придурки загорелись мыслью меня окрестить и ни в какую не желали отступать от своей чумовой затеи.

Эль шумел у меня в голове так же громко, как ветер в вершинах древних дубов, и в конце концов я добровольно принял участие в общем веселье. Ладно, крестите, хрен с вами! Хоть горшком назовите, только в печку не ставьте! А «Маленький Джон» звучало ничуть не хуже, чем «Джон Маленький».

Я охотно помогал готовиться к крестильному обряду – до тех пор, пока с меня не начали сдирать одежду. Тут я заорал, что ни за что на свете не выряжусь в бабские колготки! Но под общий хохот и возгласы о том, какой же им попался крикливый младенец, меня все-таки раздели догола, и мой «восприемный отец» Вилл Статли набросил на меня плащ, прежде принадлежавший одному из людей де Моллара. Оставалось только надеяться, что суконная тряпка была липкой от варева вдовы Хемлок, а не от крови.

Потом меня щедро окропили элем, и Робин начал читать надо мной молитву, путая латинские и английские слова. Уж не помню точно, что он там нес, помню только, что это было ужасно смешно... Я хохотал, как полоумный, а еще громче ржали лесные стрелки. Оказалось, даже Дикон умеет смеяться!

Шутовская церемония завершилась торжественными словами Вилла Статли:

– Отныне раб божий Джон Маленький, – Статли икнул, вызвав у нас новый приступ веселья, – ...нарекается Маленьким Джоном! 

– Ныне, присно и во веки веков, – некстати подхватил Робин Гуд.

– Аминь!!! – грянуло над поляной, кружки с элем поднялись к ночным небесам.

Я во весь голос тоже потребовал кружку – и немедленно ее получил.

– За Маленького Джона! – возгласил Робин Гуд. – Пусть рас... тет большим!

У нас уже почти не осталось сил смеяться.

– За грозу шервудских кабанов и забредающих в этот лес жирных овечек! – Вилл Статли, даром, что был небольшого роста, доблестней всех сопротивлялся действию эля вдовы Хемлок и лучше других владел языком.

– Метких ему выстрелов и полных кошельков! – кружки без устали опрокидывались и наполнялись снова. 

– Отдайте мои штаны! – громко потребовал я.

Разбойники не обратили никакого внимания на это справедливое требование.

– За Маленького Джона! – возглашали они.

– За щедрое лето!

– За жирных оленей!

Не иначе, как второй бочонок оказался бездонным.

Потому что мы еще сумели выпить за хороший урожай, за погибель сарацинов (тост Дикона Барсука), за освобождение Гроба Господня, за мир во всем мире (мой тост), за то, чтобы ноттингемский шериф подцепил проказу, за смерть всех лесников, за богатых путников на Великом Королевском Тракте, за Пресвятую Деву Марию (тост Робина Локсли), за падение Иерусалима (опять-таки тост Барсука), за падение курса доллара (снова мой тост), за теплое лето...

И я совершенно не помню, когда же я получил назад свои штаны...