Кажется, у меня недоюбилей

Закончила очередной перевод и вдруг поняла, что он 70-й. Не сотый, но все же. 

(О "сотом" чуть ниже).

Чего я только не переводила, но с этой книгой мне повезло, потому что это были "Сказки" Киплинга. 

В сказке про кота, который гулял, где вздумается, я допустила небольшую вольность с рефреном, но мне не хочется себя за него побить. 

Он ловит мышей и добр к малышам, пока он в доме, если дети не слишком сильно дергают его за хвост. Но в остальное время, особенно в лунные ночи, он становится Котом, который гуляет, где вздумается, и идет, куда хочет. Тогда он уходит в Мокрый Дикий Лес, взбирается на мокрые дикие деревья или на мокрые дикие крыши, помахивая диким хвостом, и его одиночество идет с ним рядом.

Часто невозможно перевести не только дословно, но и близко к тексту, особенно стихи.

Вот одно из моих любимых стихотворений Киплинга в переводе Кружкова. В подлиннике - "Тысячный", но в переводе "Сотый", и это вполне оправдано.

Сотый

Бывает друг, сказал Соломон,   

Который больше, чем брат. 

Но прежде, чем встретится в жизни он,   

Ты ошибёшься стократ. 

Девяносто девять в твоей душе   

Узрят лишь собственный грех. 

И только сотый рядом с тобой  

Встанет — один против всех.

Ни обольщением, ни мольбой   

Друга не приобрести; 

Девяносто девять пойдут за тобой,   

Покуда им по пути, 

Пока им светит слава твоя,   

Твоя удача влечёт. 

И только сотый тебя спасти   

Бросится в водоворот.

И будут для друга настежь всегда  

Твой кошелёк и дом,

И можно ему сказать без стыда,  

О чём говорят с трудом.

Девяносто девять станут темнить,  

Гадая о барыше,

И только сотый скажет, как есть,   

Что у него на душе.

Вы оба знаете, как порой  

Слепая верность нужна; 

И друг встаёт за тебя горой,  

Не спрашивая, чья вина. 

Девяносто девять, заслыша гром,   

В кусты убечь норовят,

И только сотый пойдёт за тобой   

На виселицу — и в ад.