Выпьем, чего ж не выпить...

Ну и пофлешмобим, в конце концов, что еще делать в праздники?

Неверный ленинец, книга вторая - "Пулеметчик", глава 7, осень 1902 года.

Зуб разошелся вовсю, казалось, еще немного и челюсть разорвет от боли.
— Я могу вколоть вам морфий...
— Нет уж, дайте стакан виски. А лучше два. Льда не надо. И возьмите деньги, потом я за себя не ручаюсь.
Ну, не поминайте лихом. Кукурузный самогон провалился в желудок, доктор гремел инструментами и зажигал лампы. Керосиновые, разумеется, с электрификацией в городке было никак. Когда он повернулся ко мне с щипцами в руках, мне уже все стало пофигу.
***
Пробуждение, как и следовало ожидать, было кошмарным.
Мало мне сушняка, мало мне колокольного трезвона в голове и ноющей развороченной десны, так по комнате еще шарились посторонние люди и потрошили мои вещи. Глаз пока открылся только один, и в неприятно резком свете выглядели визитеры вполне обычно — брюки-жилетки-пиджаки, разве что носили сапоги вместо цивильных ботинок. Даже шляпы у них были больше похожи на котелки, чем на киношные ковбойские стетсоны. И кто это у нас? Бутч Кэссиди и Санданс Кид? Они же вроде в поездах работали... впору голосить «Караул, грабют!», но похмелюга в тот момент заботила больше.
— Пить... — прохрипел я и, похоже, ободрал нёбо, язык мало отличался от наждачной терки.
...
— Где вы были вчера вечером, после шести часов?
Вопрос этот, несмотря на его простоту, поставил меня в тупик. Я помнил кабинет дантиста и... все. О чем честно и сообщил сидящему передо мной.
Следующие полчаса с помощью сведений со стороны удалось как-то восстановить мой путь из зубоврачебного кресла в гостиницу.
Третий стакан виски я выпил там же, у дантиста, после того, как он вытащил половину зуба. Но док оказался упрямым и доделал свое дело, невзирая на мои вопли и телодвижения. Прополоскав дырищу в десне тем же вискарем, я совсем было собрался уйти, но эскулап, как благородный человек, вызвался меня проводить. Это удалось лишь наполовину — он тоже жахнул стакан, чтобы снять стресс после моей попытки откусить ему пальцы в процессе удаления зуба. Так мы и шли, подпирая друг друга, пока не утомились, и док предложил восстановить силы в ближайшем баре или салуне, как его там.
На беду, это оказалось шахтерское заведение.
Помимо садов и виноградников, вокруг города на склонах Скалистых гор, было пробито немало штолен — Америке требовался уголь, железо, алюминий и многое другое. Но на выработках действовали суровые порядки, включая сухой закон. Поэтому вечером шахтеры добирались до городков — и уже там пускались во все тяжкие. А тут еще и вечер субботы — работали-то шесть дней в неделю. Собираться они предпочитали в кабаках попроще, где никто с криками не побежит за полицией, даже если ему своротят челюсть.

Вот в такое место мы и попали. Док-то ладно, его знали в городе, а вот ко мне немедленно возникли сакраментальные вопросы «ты с какова раёна?» и «чо такой дерзкий?» В здешнем, разумеется, варианте.Пока шериф излагал события вчерашнего вечера, я с трудом сел на кровати и ощупал себя. Кроме гулкого бидона там, где должна быть голова, все остальное было цело и даже не саднило. Значит, до мордобоя дело так и не дошло. Я хорошо представлял себе, чем могло кончиться появление чужака в пролетарском баре, и это было как минимум удивительно. Я проверил костяшки пальцев — никаких следов, кожа не содрана.
— Все верно, мистер, драки вчера не было, — правильно истолковал мой взгляд МакГрегор.
— А что тогда за беспорядки?
— Песни. В основном, песни.
Господи, да что я там отчебучил? Неужто «Интернационал» пел? Изумление на моем лице было столь велико, что шериф добавил:
— Какая-то песня про шахтеров. Вы не помните?
Ох ё... Шестнадцать тонн!!!
Здоровенный детина с темной от въевшейся угольной пыли кожей подсел к нам, когда вокруг моего с доком стола собралось уже человек пять-шесть местных. Он выложил на стол кулачищи, живо напомнившие мне Ивана Федорова, и сообщил, что чужаков тут не любят. Особенно таких, которые приехали шпионить. Или тех, кого подослала компания.
Я только пьяно хихикнул, ткнул пальцем в две его кувалды и пропел:

One fist of iron, the other of steel
If the right one don’t get you then the left one will!
И пользуясь замешательством, продолжил, все более расходясь:
You load sixteen tons, what do you get?
Another day older and deeper in debt
St. Peter, don’t you call me ’cause I can’t go
I owe my soul to the company store

Публика замерла. Теннеси Эрни Форд, знаменитый исполнитель этой песни, из меня как из бутылки молоток, но я допел весь текст (вот хрен бы я его вспомнил трезвым!) под молчание зала и попытки отбивать ритм ногой.
А потом кабак взорвался.
Углекопы ревели, хлопали меня по спине, называли «своим парнем», и каждый считал долгом налить мне стаканчик. Мы спели «Шестнадцать тонн» еще раз пять, пока все не выучили ее наизусть. А потом повторили еще раз десять, когда новость о песне молнией пронеслась по городку, и пришли шахтеры из других баров.
Как сказал шериф, до гостиницы меня несли на руках.