Юлия Друнина. Больше, чем любовь

Юлия Владимировна Друнина родилась 10 мая 1924 года в Москве. Ее родители работали в школе: отец – учителем истории, мать – библиотекарем. Юлия окончила школу № 131, где работал её отец.
Первое стихотворение Юлия Друнина написала ещё в школе, а уже в конце 30-х годов она заняла первое место в поэтическом конкурсе. Стихи юной поэтессы напечатали в местной газете и даже передавали по радио.

Мы рядом за школьною партой сидели,
Мы вместе учились по книге одной,
И вот в неотглаженной новой шинели
Стоишь предо мной.
Я верю в тебя, твоей воли не сломишь,
Ты всюду пробьешься, в огне и дыму.
А если ты, падая, знамя уронишь,
То я его подниму.

Судьба их свела в 1954 года. На тот момент ей не было ещё и 30, ему – почти 50.
Когда они с Юлей встретились, оба были несвободны, поэтому шесть лет скрывали свои отношения, даже пытались расстаться, но не смогли. Алексей Яковлевич сумел окружить ее такой теплотой и заботой, что Юля ощущала себя счастливой каждый час, каждую минуту. Внешне Каплер был человеком скромным, почти незаметным — вы не выделили бы его из толпы, но в общении раскрывался так, что его обожали все — и старые, и малые. 

Теперь не умирают от любви —
насмешливая трезвая эпоха.
Лишь падает гемоглобин в крови,
лишь без причины человеку плохо.

Теперь не умирают от любви —
лишь сердце что-то барахлит ночами.
Но «неотложку», мама, не зови,
врачи пожмут беспомощно плечами:

«Теперь не умирают от любви…»

Каплер  в момент их знакомства в 1954 был женат на актрисе Валентине Токарской, с которой его свела лагерная жизнь. Друнина тоже была замужем, имела дочь. Однако любовь, поразившая их, словно удар молнии, была так сильна, что пара не могла ей сопротивляться. Даже брачные узы не сдержали взаимное и мощное притяжение Алексея и Юлии. В 1960 они окончательно решили быть вместе, разорвав отношения с законными супругами. Пара оказалась настолько гармонична, словно люди, ее создавшие, были созданы друг

Не бывает любви несчастливой.
Не бывает… Не бойтесь попасть
В эпицентр сверхмощного взрыва,
Что зовут «безнадежная страсть».
Если в душу врывается пламя,
Очищаются души в огне.
И за это сухими губами
«Благодарствуй!» шепните Весне.

*******

Любовь 

Опять лежишь в ночи, глаза открыв,
И старый спор сама с собой ведешь.
Ты говоришь:
-Не так уж он красив!
-А сердце отвечает:
-Ну и что ж!
 
Все не идет к тебе проклятый сон,
Все думаешь, где истина, где ложь...
Ты говоришь:
- Не так уж он умен! -
А сердце отвечает: -
Ну и что ж!
 
Тогда в тебе рождается испуг,
Все падает, все рушится вокруг.
И говоришь ты сердцу:
-Пропадешь!
-А сердце отвечает:
- Ну и что ж!
1972 год
Знакомые говорили, что Каплер «снял с Юли солдатские сапоги и обул ее в хрустальные туфельки». Он действительно любил ее бесконечно, безгранично, он оградил ее от всех жизненных трудностей.Николай Старшинов писал: «Я знаю, что Алексей Яковлевич Каплер относился к Юле очень трогательно – заменял ей и мамку, и няньку, и отца. Все заботы по быту брал на себя. 

Ты разлюбишь меня…
Если все-таки станется это,
Повториться не сможет
Наше первое смуглое лето —
 Все в росе по колено,
Все в укусах крапивы…
Наше первое лето —
Как мы были глупы и счастливы!

Ты разлюбишь меня…
Значит, яростной крымской весною,
Партизанской весной
Не вернешься ты в юность со мною.
Будет рядом другая —
Вероятно, моложе, яснее,
Только в юность свою
Возвратиться не сможешь ты с нею.
 
Я забуду тебя.
Я не стану тебе даже сниться.
Лишь в окошко твое
Вдруг слепая ударится птица.
Ты проснешься, а после
Не сумеешь уснуть до рассвета…
Ты разлюбишь меня?
Не надейся, мой милый, на это!
1958 год.

Он уладил ее отношения с П. Антокольским и К. Симоновым. Он помогал ей выйти к широкому читателю. При выходе ее книг он даже объезжал книжные магазины, договаривался о том, чтобы они делали побольше заказы на них, обязуясь, в случае, если они будут залеживаться, немедленно выкупить. Так, во всяком случае, мне сказали в магазине «Поэзия»… Супруги практически не расставались, проводя вместе все свободное время. Особенно любили проводить отпуск в Доме творчества писателей в п. Планерское (Коктебель) с обязательными пешими походами в Старый Крым, подъемами на Кара-Даг. Они были счастливы в своей большой любви. Девятнадцать лет абсолютно счастливой жизни удивительной, редкой по взаимопониманию пары промелькнули, словно один день. Ими восхищались, а некоторые – завидовали. Известен такой случай. Поэтесса возвращалась домой из  зарубежной командировки. Уже пожилой Каплер так соскучился по любимой так, что, не выдержав, отправился из Москвы встречать ее в Брест, где жена должна была пересекать границу. Над ним иронично посмеивались, но и преклонялись перед его великим чувством.

Твоя любовь — моя ограда,
Моя защитная броня.
И мне другой брони не нужно,
И праздник — каждый будний день.
Но без тебя я безоружна
И беззащитна, как мишень.
Тогда мне никуда не деться:
Все камни — в сердце,
Пули — в сердце…

******

Я люблю тебя злого, в азарте работы,
В дни, когда ты от грешного мира далек,
В дни, когда в наступленье бросаешь ты роты,
Батальоны, полки и дивизии строк.

Я люблю тебя доброго, в праздничный вечер,
Заводилой, душою стола, тамадой.
Так ты весел и щедр, так по-детски беспечен,
Будто впрямь никогда не братался с бедой…

А Алексей каждый день дарил ей букеты цветов и объяснялся ей в любви записками, письмами и телеграммами, когда хоть ненадолго от нее уезжал.

Ты - рядом, и все прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный,
За то, что ты есть на свете.

Спасибо за эти губы,
Спасибо за руки эти.
Спасибо тебе, мой любый,
За то, что ты есть на свете.

Ты - рядом, а ведь могли бы
Друг друга совсем не встретить..
Единственный мой, спасибо
За то, что ты есть на свете!

Можно ли научиться такому отношению к женщине? Наверное, нет. Тут уж так: или есть, или нет. А когда Друнина заболела и попала в больницу, он чуть с ума не сошел. 

«Родная моя, не знаю, как добрался, когда узнал. Не могу без тебя не то что жить — дышать. Я не знал до конца, как люблю тебя, что ты для меня. Ни одной минуты не буду без тебя, любимая, жить. Я тут с ума схожу от страха. Только будь здоровенькой, а все остальное я сделаю так в нашей жизни, чтобы ты чувствовала себя счастливой совсем-совсем. Моя дорогая, самая красивая на свете, самая благородная, самая умная, жизнь моя, любимая моя, я Богу молюсь, будь здоровой скорее».
А однажды Юлия Друнина приехала на дачу в свой день рождения. Вся дача была разукрашена плакатами:
«Встанем на трудовую вахту в честь 10 мая — праздника всех угнетенных мужей!»,
«Да здравствует моя любимая жена!»,
«10 мая — праздник всех трудящихся и бездельников».

В марте 1979 Алексей Яковлевич стал слабеть, его положили в больницу в Филях. Юлия Владимировна практически круглосуточно была рядом. Каплер уходил мужественно. Окружающие его люди говорили о его доброжелательности. Ни единой гримасы боли, только улыбки и сожаления о том, как же Юленька будет жить без него.Его не стало 11 сентября 1979. Урну с прахом мужа Юлия Владимировна привезла в Старый Крым, где завещал похоронить себя Каплер. На его могиле – черный холодный камень, с холма – вид на ту додорогу, по которой супруги не раз ходили вместе. Тогда Друнина сказала, что хочет покоиться в одной могиле с Алексеем, и побеспокоилась, чтобы на надгробии оставили место и для ее имени.

Николай Старшинов пишет: «…после смерти Каплера, лишившись его опеки, она, по-моему, оказалась в растерянности; у нее было немалое хозяйство: большая квартира, дача, машина, гараж – за всем этим надо было следить, постоянно прилагать усилия, чтобы поддерживать порядок и состояние имущества. А этого делать она не умела, не привыкла. Ну а переломить себя в таком возрасте было уже очень трудно, вернее – невозможно. Вообще она не вписывалась в наступающее прагматическое время, она стала старомодной со своим романтическим характером…»

Почти все стихи ее этого периода полны тоскою о нем:

Как мы чисто,
Как весело жили с тобой!
Страсть стучала в виски,
Словно вечный прибой…
Ничего не могли
Друг от друга таить.
Разорвав повседневности
Серую нить,
Мы попали
В надежные цепи из роз,
Бурных ссор,
Примирений
И радостных слез.

Друнина была еще и очень одинока. Дочь вышла замуж и жила своей семьей. С друзьями Каплера она не в силах была поддерживать отношения. Осталась одна-единственная подруга – Виолетта, вдова поэта Сергея Орлова. Тоска усугублялась и вскоре главной мечтой Друниной стало – скорее соединиться с мужем в вечности, лежать с ним в одной могиле и не видеть того кошмара, который творился вокруг!

И все-таки я верю,
Что ко мне
Ты вдруг придешь
В предсмертном полусне, —
Что сердце успокоится
Тобою,
Твоею сединою голубою,
Что общим домом
Станет нам могила,
В которой я
Тебя похоронила...

Она полюбила в одиночестве ездить на дачу. Сидеть, закутавшись в теплый платок, смотреть сквозь холодное стекло на сад – мокрый, осыпающийся, зябкий. Она чувствовала, как жизнь ее уходит, вместе с этими опадающими листьями. Многие знакомые считали, что самоубийство она задумала как минимум за год… Не только задумала, но и продумала во всех мелочах. Скорее всего, так оно и было, потому что еще в 1991 году, в статье в газете «Правда» от 15 сентября она написала: «Тяжко! Порой мне даже приходят в голову строки Бориса Слуцкого: «А тот, кто больше терпеть не в силах, — партком разрешает самоубийство слабым…»

Кошмаром, крушением всего святого, всего, во что она верила и ради чего жила, была для нее Перестройка.

Но как же так? И все другие были тоже не на той стороне?!
А такого быть не могло, ведь сражались и погибали за высшую правду!
«Наше дело правое – мы победим».
И победили.
Но сейчас она вдруг начала завидовать тем, кто погиб с верой в свою правоту и с надеждой на победу – тем, кто до Победы не дожил:

Как я завидую тому,
Кто сгинул на войне!
Кто верил, верил до конца
В «любимого отца»!
Был счастлив тот солдат...
Живых разбитые сердца
Недолго простучат.

Ее собственное сердце было разбито
Какое-то время она еще боролась. Был период, когда Друнина активно занималась общественной деятельностью, в 1990 году даже была избрана депутатом Верховного Совета России – еще горбачевского созыва.

Когда сборник был закончен, Юлия Владимировна уехала на дачу, где 20 ноября 1991 года, Друнина написала письма: дочери, зятю, внучке, подруге Виолетте, редактору своей новой рукописи, в милицию, в Союз писателей. Ни в чем никого не винила. На входной двери дачи, где в гараже она отравилась выхлопными газами автомобиля, приняв снотворное, оставила записку для зятя: «Андрюша, не пугайся. Вызови милицию и вскройте гараж». Она продумала и учла все, каждую мелочь. Ее главное желание – быть похороненной в одной могиле с Алексеем Каплером – исполнилось. 

Живых в душе не осталось
мест —
Была, как и все, слепа я.
А все-таки надо на прошлом —
Крест,

Иначе мы все пропали.
Иначе всех изведет тоска,
Как дуло черное у виска.
Но даже злейшему врагу
Не стану желать такое:
И крест поставить я не могу,
И жить не могу с тоскою...

Старый Крым — последняя обитель,
Черный камень — все как в страшном сне...
Не судите, люди, не судите:
Здесь лежать положено и мне....

******

Судный час

Покрывается сердце инеем —
Очень холодно в судный час…
А у вас глаза как у инока —
Я таких не встречала глаз.

Ухожу, нету сил.
Лишь издали
(Все ж крещеная!)
Помолюсь
За таких вот, как вы, —
За избранных
Удержать над обрывом Русь.

Но боюсь, что и вы бессильны.
Потому выбираю смерть.
Как летит под откос Россия,
Не могу, не хочу смотреть!

Желание Друниной лежать в одной могиле с супругом исполнилось. Прах двух талантливых людей, связанных большой любовью, покоится в Старом Крыму.

Все материалы взяты из открытых источников.