Флешмоб «Первые слова», или Герои говорят
Автор: RhiSh
Поскольку мои герои только и делают, что треплются, то флешмоб Юлии Амелькиной прямо-таки создан для меня) Но поскольку сами первые реплики книг как-то не очень смотрятся вне контекста, то я его приклею. Немножечко)
«Проклятие Звёздного Тигра. Том I – Путь Круга»
Всадник в белом был мрачен, как грозовое небо над его головой. Конь прядал ушами и раздувал ноздри, словно чувствуя приближение опасности; но тот, кто вышел из зарослей на поляну, опасным не выглядел. При нём не было даже оружия. А у всадника оно было: c пояса свисали ножны чёрной кожи с золотым тиснением. Он застыл в седле, белый воин на белом коне, свет против тьмы — так как второй казался созданием ночи в чёрном, до земли, плаще, скрывающем фигуру, лицо, возраст — всё. Кроме непреклонности. Он поднял голову, капюшон упал, густые иссиня-чёрные волосы потекли ему на плечи.
— Зачем ты здесь? — спросил он. — Ты не можешь меня остановить. Только не ты.
Всадник, молодой и очень бледный, положил руку на рукоять меча.Первой вернулась способность иронизировать: он подумал, как смешно, если умирает именно он. Не ученик, воспитанный без ступеней, а учитель-Луч, и Дитя Боли к тому же. Мысль была достаточно забавной, чтобы рассмеяться. Тут возвратился слух. Оба слуха. Лучше бы это произошло попозже.
Горло болело. Он ещё и кричал перед тем, как потерять сознание?
Да я и сейчас закричу, стоит мне на секундочку позабыть о магистрах, Лучах, гордости и прочей сумрачной чепухе, почему-то для нас столь важной.
Всё-таки он засмеялся — вышло так похоже на тонкий скулящий стон, что он плюнул на боль и расхохотался по-настоящему, до слёз. Ну, впрочем, слёз-то и до того хватало.
Он остановил себя, лишь вспомнив о мальчике: его, бедняжку, и так достаточно сегодня напугали.
— Милорд?
Голос дрожит. Кружево звенит страхом… и, кстати, не за себя. За милорда магистра. Интересно.
Ещё интереснее — а где они, собственно говоря, находятся? Он ускользнул в Кружева и заставил тело сделать спокойное лицо и открыть глаза. Спасибо ступеням, такие фокусы ему отлично удавались.
Находились они не там, где загадочное «нечто» швырнуло его в огненный водоворот боли, крика и затем темноты, из которой он, судя по всему, вынырнул не менее часа спустя. Совсем не там.
Трактир понемногу заполнялся: сперва объявилась парочка пожилых завсегдатаев, привычно занявших любимые места, откуда было видно и дверь, и весь зал, чтобы не пропустить ничего, годного для сплетен; затем начали подходить жители окрестных деревень — самые нелюдимые или повздорившие с соседями, а потому предпочитающие сторониться заведений поближе к дому и поуютнее. Мужчина в пропылённом до меловой серости плаще вяло буркнул хозяину что-то насчёт холодного пива, без интереса оглядел зал и устроился в самом прохладном и тёмном углу, используя второй стул в качестве подставки для ног, без стеснения задранных на сиденье. Хозяин насупился, но ничего не сказал: из-под распахнувшегося плаща блеснула рукоять кинжала. Путник раздражёнными рывками стирал с лица пыль (точнее, размазывал мятым платком, тоже чистотой не блистающим) и выглядел не тем, кому безопасно делать замечания.
Чен зевнул, залпом прикончил остаток эля, встал и огляделся — с видом человека, которому решительно нечем заняться, и он едва удерживается, чтобы не взвыть от скуки. И неторопливо двинулся к незнакомцу.
Повинуясь слабому жесту, приблизился трактирщик, тоже без особой торопливости: от торчавшего тут уже битый час с одним жалким стаканом мальчишки он особой прибыли не ждал. Да и чего мальчишке от нового гостя понадобилось — тот явно не в настроении и вряд ли жаждет чьего-то назойливого общества…
— Кувшин ледяного сардиса, лучшего, — бросил мальчишка высокомерно — типичный балованный сынок богатого папаши. А здесь, видать, застрял как раз по папашиному поручению. И в голову не берёт, что его прекрасная компания не всякому по вкусу. Авось добрые боги помогут обойтись без потасовки…
— Наверно, Тьма из легенды о Камне уже приближается, — вздохнул Вил, проводя рукавом по мокрой щеке, и совершенно напрасно: во-первых, рукав тоже был мокрый, а во-вторых, дождь не прекращался.
— Только ночная тьма. — Энт сделал героическое усилие и усмехнулся дрожащими от холода губами: лицо у Альвин, упорно молчавшей все три часа, начиная от последнего трактира, было такое, что даже это убогое подобие улыбки и впрямь требовало некоего героизма. За много знаков, проведённых возле неё на бесчисленных дорогах, он её выражения прекрасно изучил… И, разумеется, попытка внести в мрачное молчание весёлую нотку даром ему не прошла: девушка бросила на него прищуренный взор, от которого и без всякого дождя впору было вздрогнуть или поёжиться.
— Специалист по тьме. — Её голос шипел, истекая ядом. Энтис притворился, будто не замечает.
— Скоро стану. Света-то в последние дни и не увидишь — сплошь одни тучи, ни солнца, ни звёздочки.
— Если это проявление твоего блистательного чувства юмора, — холодно проронила Аль, — то лично мне не смешно. Может, сделаешь одолжение и хоть теперь помолчишь? Ты сегодня поговорил уже.
— Аль, не надо, — поспешно вмешался Вил, — он же ни при чём. И вообще, что особенного случилось?
— Всего-навсего мы не в трактире, а под дождём, грязные и голодные. А так он всё правильно сделал.
— Сделать, — с трудом сдерживаясь, заметил Энт, — я как раз не успел. А не мешало бы…
— Само собой. Просто топать полдня, промокнув до нитки, какой же интерес. Вот если ещё синяки и сломанные рёбра — это да. Настоящая жизнь настоящего мужчины… ах, извини, Рыцаря.
— Аль, — умоляюще воззвал Вил, — у него и будут синяки, если ты не прекратишь кусаться. И вообще, это я вас увёл. А по-твоему, стоило прикинуться глухими и терпеть? Вот тогда бы рёбрам и впрямь досталось. У них не только языки, а и кулаки чесались. Ты ж второй год, а не второй день на дороге.
— Точно. И я, в отличие от кое-кого, за год успела уразуметь: иногда лучше не лезть в бутылку.
— О да, — процедил Энт. — Итог года на пути менестреля: лизать задницы тем, кто тебя оскорбляет, за кусок хлеба и тёплое местечко. Умница. Главное, так много постичь не из опыта, а глядя со стороны…
Вил издал тихий стон. Альвин быстро сверкнула на него зелёным огнём из сощуренных глаз.
— Ах, бедный. Как тебе с нами тяжело. Вот кто всегда жаждет мира и покоя. Между прочим, обрати внимание: дорогого Энта вовсе не надо спасать. Он сам себя замечательно защищает. Ну как же, воин.
— Я и говорю, — с почти непритворным вздохом заметил Вил, — Тьма и есть. Люди злющие, как осы, чужих и раньше не особо любили, а теперь и вовсе смотрят волком, торговца без охраны и не помню когда видел… даже Рыцаря одного нечасто встретишь… и в трактирах через раз вот такие дела. Прежде так не было. Энт, ведь правда? И ко всему давайте ещё начнём грызть друг друга. Ну чем не Тьма?