Гнев, затмевающий разум

Ох, что-то одолел меня азарт, поэтому присоединяюсь к очередному флешмобу, в этот раз вот сюда. И делюсь ещё одним отрывком из "Цивилизованных людей". Вообще сцен с гневом, яростью, ревностью там в достатке, благо обстановка располагает, но к этому эпизоду почему-то особенно склоняется авторское сердце 

*осторожно, тут малость нецензурно*

Кажется, очередь всё-таки ушла к цели. По крайней мере, нажатие на спуск чётко застряло в памяти, а вот с тем, чтобы увидеть результат, как-то не сложилось. Чьи-то руки сомкнулись на плечах, больно стиснули, потом с невыносимым давлением скользнули на локти. И без того тяжёлый пулемёт сделался неподъёмным. Его тут же отняли, вернее, вынудили прислонить к стене из мешков.

Мэл рванулась — нет, она же ещё не закончила! Одновременно прорезался слух, который на всё это время, оказывается, и правда благополучно отключался.

— Ты охренела? — то ли прохрипели, то ли прорычали прямо в ухо голосом, мало похожим на человеческий. Потом закашлялись, и сквозь кашель зашипели по-змеиному: — Совсем охренела, блядь?!

Под ногами захрустело и зазвенело. Оставив откровенно идиотский вопрос без ответа, Мэл упиралась молча. Изворачивалась изо всех сил, но всё, что могла в мёртвой хватке — кое-как вертеть головой.

Бетон внизу усыпали гильзы. Они сверкали едва ли не золотом, будто чешуя, поверх которой змеиной кожей поблёскивали звенья пустой ленты. Пулемёт — вот настоящий дракон. Он изрыгал огонь и металл, он подбил проклятую уродину. Он всё ещё был нужен, но к нему не пускали. От него оторвали и бесцеремонно, будто чёртову куклу, поволокли с облюбованной позиции.

О, Мэл вертелась изо всех сил. Тормозила движение, до визга резины цеплялась за площадку носками ботинок, брыкалась. Пыталась достать сволочь, которая вздумала мешать. Не доставала. Вместо этого пнула с размаху труп пулемётчика и вдруг задохнулась. Это ведь его спина пригодилась вместо стрелкового кресла, а кровь до сих пор щекотала язык тошным духом сырого мяса и металла. Так много крови. Она кругом. Ею страшно наследили внутри баррикады, оставили ведущую прочь дорожку из отпечатков.

Вдоль этой дорожки Мэл выволокли из полукольца мешков. Шумно, со скрипом дышали в затылок, туда же выплёвывали ругательства:

— Ебанутая сука. Дура херова, блядь…

Брань над ухом перемежалась удушливым кашлем, от которого звенело в голове. Схвативший Мэл человек будто прорывался сквозь все пожары разом и теперь невыносимо пах дымом, а ещё чем-то до жути знакомым. Пот, марихуана и порох. Злость — у неё тоже был запах — крови, засохшей и свежей, и горькая вонь сгоревших покрышек. Ярость на всех на свете. На «ведьму» — вот же стерва ёбаная. На китайцев: ушлые, ушлые мрази. На Хойта — этот хитрожопостью куда превосходил узкоглазых.

— Хренов босс… так-то ты ценишь свой «миноискатель». Правильно, блядь, скинь на Вааса, пускай отдувается, он же крайний…

Ваас. Это он волочил Мэл куда-то — хрен знает куда. Её же в который раз за сегодня одолела слепота, взгляд застилали отчаяние и гнев, самые заразные из всех эмоций. Задержался главарь только однажды, когда «чёртова ведьма» изогнулась, провисла у него в руках и изо всех сил упёрлась в бетон. Под ногами взвизгнуло. Жгучая злоба росла за спиной огненным шаром — почти как умирающая звезда.

— Пусти… Какого хрена тебе надо?!

Она и вправду не понимала. В ответ хрипели матом, вслух или мысленно — не разобрать. Слова втыкались в мозг раскалёнными жалами. Брань опять через слово прерывалась кашлем, но хватка не ослабевала. Будто бронзовыми петлями, скользкими лапищами Ваас перехватил Мэл поудобнее, вынудив опустить руки и прижав их к телу. Кажется, при этом хрустнули локти. Накатило удушье; что-то твёрдое, наверное, пластина бронежилета, сместилась и упёрлась под рёбра углом.

Внутри черепа вспухла тишина, и в момент порвалась, вернув зрение и пропустив в сознание пулемётный стук. То ли далёкий, то ли близкий, несколько мгновений он словно долдонил одно и то же: Алвин, Алвин. Ваас почему-то замер. Заминку Мэл тут же использовала — крутнула бёдрами и наобум лягнула назад, надеясь достать главаря по колену.

Наверняка получилось бы больно — если бы не промазала.

— Угомонись, дура! — взревели над ухом. Смесь чужой и собственной злости прожигала нервы, сквозь неё пробивалось что-то странное. Кажется, Ваас тоже сейчас чего-то не понимал. Но и времени, чтобы уловить больше, давать не собирался.

Просто сбросил с края площадки. Мэл успела кое-как прикрыть голову руками от кустарника-недоростка, целящего жёсткими ветками в глаза. Сдавленно рыкнула, когда на спину навалилось мужское тело, тяжёлое, потное, склизкое.

Тяжкая ладонь надавила на затылок с такой силой, что Мэл попробовала землю на вкус. Заверещала сердитой кошкой, заворочалась, когда над распластанными телами растреснулось, кажется, само небо. Если только небо могло пылать и заваливать сверху обломками, пока земля гулко стонала от новых и новых ударов. Заложило уши — чёрт возьми, ну сколько можно! Особенно большой кусок шифера в рыжей кайме огня, похожий на сломанное крыло шаттла, тяжело перевернувшись в воздухе, хлопнулся прямо в кострище. Во все стороны полетели ошмётки резины, которая не успела прогореть раньше, и чёрная сажа с целым фейерверком искр.

Сажа была невыносимо горькой. Глаза щипало так, что пришлось зажмуриться. Щекоча кожу, по носу стекали слёзы. Прямо в жёсткую траву, зелень которой расплывалась даже под закрытыми веками.