Оружие бывает разное...

Ну почему бы не присоединиться к очередному флешмобу, тем более, если есть с чем. Итак, отрывок с оружием главной героини вот этого текста. Хотя, собственно, эта мадам вооружена дважды — чем-то вроде боевой телепатии и тем, что держит в руках в отрывке.

Лодку развернули и вновь прошли ощетинившийся обломками проём. Мэл старалась не оглядываться, вместо этого без перерыва щупала местность телепатически, — кажется, этим с настоящей минуты придётся заниматься даже во сне. Дико хотелось вцепиться в Алвинову руку и ни на миг не отпускать, но держаться приходилось за протянутый по борту леер. А ещё локтем прижимать к себе массивный ПП, чтоб не колотился больно о выпирающую тазовую кость, когда лодка принималась рыскать на встречной зыби.

Любопытнейшее дело: даже ведьме с её «штучками» тяжесть оружия в руках помогала не ощущать себя голой. Или не голой — скорее без кожи, мясом наружу, будто стейк с кровью с приколотым приглашением «кушать подано, долбаный остров, давай, сожри меня без остатка».

Мэл качнула головой, вспомнив одного типа, который раздулся бы от самодовольства, подслушай он сейчас ведьмины мысли. На миг даже увидела перед собой грубую физиономию со шрамом, изуродовавшим левую бровь и добрую половину лба. Для полноты ощущений память разразилась знакомым хохотом-лаем, хриплым и невесёлым.

Ну тебя, — фыркнула Мэл видению, впрочем, без капли злости, больше с тягучей тоской, от которой среди духоты пробирал озноб. За спиной Алвин сквозь трясучку лодочного хода уловил ведьмину дрожь. Скользнул ладонью под грудью, теснее некуда обхватил поперёк, придвинулся вплотную. Приложился к затылку колючей щекой.

И никаких тебе «всё в порядке» вопросом или утверждением, прочих утешалок, банальных и обычно не дающих никакого эффекта. Вместо этого что-то во сто крат более надёжное — и одновременно само нуждающееся в защите.

Мэл шевельнулась и, с величайшей осторожностью — при том, что твёрдый настил лодки здорово брыкался — высвободила из объятий локоть. Взялась за ПП, отсоединила трубку шнекового магазина, повертела в руке — кажется, полон. Плюс внушительный запас, включая одолженное у мертвецов.

Герр Бекер с Алвином обо всём позаботились.

Другой вопрос, достаточно ли этого. Сколько продлится похожая на бесконечную и с виду неразрывную мононить тишина, пока не лопнет от приложенной с враждебной стороны силы, активировав спусковой механизм погони.

— Думаю, в случае нехватки ресурсов… — в невесёлые размышления вклинился Алвинов мыслеголос, — у нас будет возможность их пополнить.

Что ж, резонно, впрочем, как обычно. В исполнении герра командира даже нарочитая сухость тона придавала уверенности, а по затылку теплом разливался отпечаток поцелуя. Мэл задрожала, на сей раз от наплыва мурашек. Потом опустила взгляд на то, что всё ещё сжимала в руках.

На металле верхнего патрона розовыми бликами играло солнце. Мэл чертыхнулась: она, конечно, слышала, в тропиках, мол, светает стремительно, но будь она проклята, если хотя бы раз за месяцы на чёртовом архипелаге это замечала. Уж точно не так, чтобы чувствовать себя вдруг прозревшей — и заново ослепнуть от невозможного блеска росы, которую щедро рассыпало по зелени это ненатурально безмятежное утро.

— Ты права: слишком тихо… — зарывшись носом в волосы Мэл, Алвин поверх её макушки не забывал настороженно зыркать по сторонам.

Приложив чуть больше резкости, чем нужно, Мэл прищёлкнула магазин на место.

— Хойта в крепости нет до сих пор. Лунатики из гарнизона начинают просыпаться. Те, кто уже очухался, сменили подгузники и единогласно решили сообщить о ЧП, только когда «папочка» соизволит почтить их своим присутствием. 

И ещё кусочек — оттуда же, но на сей раз с оружием главного героя:

Откуда у Алвина этот нож?

Мэл никогда не видела его раньше — потёртый, испещрённый микроцарапинами по всей плоскости клинка. От них металл казался мутным и почти не давал бликов, одни размытые отражения. Несколько долгих секунд, пока хозяин рассматривал оружие, держа его на весу на ладони, отражения шевелились тёмными тенями.

Нож ни капли не походил на здешних армейских собратьев. Ни серрейторных зубьев, ни каких-то других улучшений. Желтоватую рукоять оплели полосы и пятна природного узора, а в железо сразу под крестовиной впечатался знакомый символ.

Руна Йор, явно самодельная. От её вида почему-то резко похолодало, хотя Мэл уже давно казалось, что по изъеденным временем пилонам храма-внутри-горы, поверх мха, плесени и корней вот-вот расползётся иней.

Странно будет замёрзнуть посреди чёртова тропического острова, подумала Мэл. Веки то и дело опускались, тяжёлые и почему-то лихорадочно-горячие, но поднимать их снова казалось смыслом существования. Видеть, что происходит вокруг, — раз уж чутьё включалось и выключалось, как и когда ему вздумается. Наблюдать, запоминать, впитывать, — насколько способен к этому полусонный разум. Иначе зачем ведьма всё время с момента заключения с Лиамом чего-то вроде уговора тщательно строила из себя тихоню и кусок ветоши в одном лице.

Актёрство, правда, не всегда удавалось, но в этом, честное слово, не было ни капли ведьминой вины.

А всё-таки, какой интересный нож, Мэл раньше его не замечала. Впрочем, Алвин на задание носил на себе чёртову кучу амуниции. Неудивительно, что неприметный чехол на поясе затерялся, вместе с содержимым превратился в тайное, сокровенное.

— Интересный выбор. — Сам того не зная, Сэм Бекер был полностью согласен с Мэл, которая зыбким привидением цеплялась за контакт. В ответ на замечание Алвин чуть заметно дёрнулся, будто очнулся, выпрямился и прищурился на герра шпиона до ломоты над переносицей.

И снова оружие дяденьки Алвина:

Пулемётчик отлично смотрелся в перекрестье прицела.

В сетку поймались голова и плечи, трясущиеся в такт с дьявольской машинкой, что огнём и металлом переплёвывала пространство каньона. Очереди скороговоркой проносились в метре над головой, щербили камень, обдавали кислым на вкус дёрном.

Или не дёрном, но рту всё равно кисло — аж челюсть свело. В паре шагов справа кто-то попеременно забористо матерился и отвечал противоположному берегу частыми сериями по три выстрела. На этом берегу пули с противным цокотом впивались в бочки. Хвала богам, настолько давно пустые, что даже бензиновые пары выветрились — нечему гореть или взрываться.

— Блядь, прикончите кто-нибудь этих уё… — Окончание выкрика, что надвинулся вдруг сбоку, заглохло вслед за присвистом пули. Кто-то знакомый зашипел и заругался, но без воя или стонов — значит, задело всего чуть. Глаза засыпало пылью вдобавок к той грязи, что пристала ещё в шахте. Пыль мини-иглами впилась под веки, вызывая дикое жжение, которое только усиливали рефлекторные слёзы.

Картинка в окуляре раздвоилась, сетка вместе с рисками превратилась в запутанную паутину, когда пулемёт на том берегу примолк. Сердце в ответ на паузу совершило злорадный кульбит: перезарядка. Будто сам собой взгляд прояснился и оскал вмиг высох на знойном воздухе.

Пулемётчик менял короб. Без особой, видать, суеты, плюс-минус пару мгновений на то, чтобы сунуть ленту под крышку ствольной коробки. Башка, которую жёлтой блямбой обтягивал берет, чётко запуталась в прицельной сетке.

Указательный палец плавно потянул за спусковой крючок.

— God natt[1]. — Шёпот потерялся в раскате выстрела. По каньону с шелестом пророкотало эхо, совсем рядом кто-то выматерился смачно и радостно.

Никакой радости. Алвин успел рассмотреть, как башка в прицеле перестала быть раздражающим жёлтым пятном, брызнула во все стороны ошмётками, словно перезрелый плод. Но злорадства больше не ощущал. Рядом с воодушевлением бранились: нет больше стрелка, подох пулемётчик, сейчас и остальных пригвоздим!

Ни грамма веселья, разве что толика усталости. Взгляд с методичностью робота продолжал шарить по склону напротив, притянутый вспышками очередей.