Град над градом

Набегали облака,

набегали свечи и свеченье,

В капле неба капля молока

впитывалась в краешек печенья.

Слышали, как сотни мелких птиц

Из белых сот и жил аквамарина

Из темноты, из трепетности, из

Слепой любви – кустов и клавесина.

И небо через край, пока в рассвет,

Стекая дымкой звезд полоской светлой,

вдруг птица заполошная поет,

Сливая голос с  голосом Вселенной.

И медленным мгновением повис,

Внезапной тишиной – глухой и полной,

Случился изморозью синью из ресниц,

растекся над свеченьем и раздольем.

И задохнувшись, выпав из гнезда

Тяжелым языком  души и колоколен,

Последняя планета и звезда

Сойдет с небес горящим днем и полем.

***

Луна мерцала... 

постепенно, 

съедала тень кусочки сыра,

из туч выглядывало небо,

и капал дождик на фонарь. 

Цвела метель из крыл и вёсен, 

мерцал как уголь труд вселенной, 

роняя искры с проводов, 

летел горох замерзший с неба.

Шипел и плавился рассудок, 

на свет сочащихся даров, 

роняли влагу дни и крыши... 

Прохожий шел, летел бродяга,

А дождь все лил

куда-то в тень. 

Ронял стихи. Без слов и смысла. 

Без роз. 

Без мысли. 

Без любви. 

Как чай пролитый из стакана.

Случайный свет 

в случайной раме, 

Луны прозрачное лицо...

Соседа гаммы. 

Фортепьянней. 

Еще. 

Пожалуйста, 

еще.